Читать книгу "Смерть как сон - Грег Айлс"

«Ты и со мной так же поступил после того, как вырубил Олдриджа…»

– И что Хофман?

– Он угадал таившуюся во мне могучую силу и преклонил перед ней колени.

– А вы?

– Я овладел им!

– Что?

– Да, да, овладел. Я не Роджер, который привык к одной позиции – лицом вниз с закушенным от боли пальцем. Конрад оценил мой гений и захотел прикоснуться к нему, вкусить от него. И я сделал это. – Заметив потрясение на моем лице, Уитон добавил: – Хофман был бисексуалом. Он признался мне в этом в кофейне. Тюрьма сделала его таким.

– И после этого он стал вам помогать?

Уитон продолжал работать быстро и методично, но мысли его были далеко от картины.

– Конрад поставлял мне моделей, подсыпал им в питье всякую всячину – словом, делал так, чтобы они вели себя спокойно и не мешали мне работать. Инсулин тоже он придумал. Что там говорить, Хофман брал на себя всю грязную работу.

– Но и насиловал женщин в награду за труды.

Уитон окаменел.

– Да, судя по всему, так оно и было. Впрочем, вряд ли они были в сознании в тот момент, чтобы испытывать серьезные неудобства.

Слава Богу, если они были без сознания…

– А почему вы в конце концов остановились?

– Конрад повздорил с кем-то и убил в драке. Ему дали пятнадцать лет. Он просил меня не действовать в одиночку, но я… не вполне владел собой. Как-то я попробовал похитить одну девушку. Но она быстро почуяла неладное и оказала яростное сопротивление. Я чудом тогда не попался в руки полиции. И после этого вынужден был остановиться. Конрад много чего рассказывал мне о тюремной жизни. Я не мог себе представить, что когда-нибудь окажусь там. Как если бы мне выпало вновь вернуться к отцу и братьям.

– И тогда вы сильнее проявили свою индивидуальность в «полянах» Роджера, не так ли? Именно тогда они стали более абстрактными.

– Да. И чем больше сердца я вкладывал в них, тем популярнее становился Роджер. Но мне не это было нужно! Я хотел, чтобы мир оценил мои собственные идеи! Не преломленные убогим сознанием двойника-неудачника.

– Поэтому спустя пятнадцать лет вы возобновили серию…

– Нет, – покачал он головой. – Я возобновил ее по другой причине. Роджер подцепил смертельную болезнь, и я понял, что мне необходимо сделать максимум возможного за оставшееся время.

– Хофмана к тому времени уже выпустили на свободу? И вы снова работали вместе?

– Роджеру поставили тот страшный диагноз, а спустя ровно полгода Хофмана выпустили за ворота тюрьмы. К тому времени я уже перебрался в Новый Орлеан. Предложение Туланского университета было ничем не лучше всех остальных. Просто меня с детства не оставляла мечта разыскать настоящего отца. Или хотя бы его могилу.

– Разыскали?

– Нет, ничего не вышло. Но ко мне приехал Конрад, и мы с ним возобновили сотрудничество.

– А зачем вы решились продавать свои картины? Ведь это было рискованно. Разве вам не хватало денег Роджера? Его славы?

– Деньги и слава были у Роджера, не у меня. – Он вновь развел краски и продолжил работу. – Но лишь когда коллекционеры увидели «Спящих женщин», они оценили истинный талант.

– Особенно Марсель де Бек?

– Он был одним из многих.

– Вы хорошо его знали?

– Мне лишь известно, что он купил несколько картин. Это все.

Удивительно, но я ему поверила. Как же тогда объяснить несомненную связь между де Беком, Вингейтом и Хофманом? Неужели эта троица попросту пользовалась психически больным художником, играя на его извращенной философии?..

– Что вы собираетесь делать?

– Теперь?

– Да.

– Я уеду отсюда. Поживу только для себя. Открыто. Без Роджера. Деньги, как вы понимаете, для меня не проблема. А скрыться от закона мне помогут документы, которые Конрад заготовил на всякий случай. Разные – выбирай на вкус.

– Вы будете по-прежнему писать картины?

– Если вы о «Спящих» – вряд ли. Только если это покажется мне необходимым. Честно говоря, не думаю.

– А что вы собираетесь делать со мной?

– Собираюсь подарить вам то, в чем вы нуждаетесь больше всего, – воссоединить вас с сестрой.

Я невольно зажмурилась.

– А где моя сестра?

– Близко.

– Как близко?

– Ближе, чем вы думаете, – хмыкнул Уитон.

Я вспомнила наш первый разговор с Джоном, когда он сказал, что уровень воды в Новом Орлеане заметно спал в последнее время и преступник запросто мог хоронить своих жертв прямо под домом.

– Под этим домом?

Уитон буднично кивнул.

– А остальные?

– Здесь же. К слову, с вашей сестрой все вышло не так гладко, как с другими. Она единственная чуть не убежала. До сих пор ума не приложу, как ей удалось выбраться в сад. Конрад догнал ее, но она сопротивлялась, и ему пришлось покончить с ней на месте. Я заканчивал картину по фотографии.

Впервые за последние несколько часов меня захлестнула волна ярости. Еле сдерживаясь, я резко села в ванне и пустила холодную воду. Уитон и бровью не повел.

Пока я боролась с собой, безуспешно пытаясь вытеснить из головы жуткие видения, вызванные его последними словами, Уитон занялся своими затекшими пальцами. Затем он достал из ящика стола наручные часы и сверился с ними. Вздохнув, повернулся и вышел из оранжереи. Я слышала, как он зашел в дом и стал кому-то звонить.

Я перегнулась через край ванны, взялась обеими руками за переносной холодильник, оторвала от пола и стала медленно выгребать его содержимое в воду. Ноги и живот мгновенно сковало холодом, но я не обращала внимания. У меня было мало времени. Вместе с кубиками льда в воду скользнули три бутылки пива «Мишлоб». Я нащупала их и вернула в холодильник. Затем закрыла опустевший контейнер и поставила на прежнее место. Из-за двери слева по-прежнему доносился приглушенный голос Уитона.

Черт, как же холодно…

Я понимала, что долго так не выдержу. Вспомнив о своей инсулиновой защите, я нашарила под ванной мини-батончик и съела его в два приема, с трудом протолкнув в пересохшую гортань. Замерев и отдышавшись, я поняла, что телефонный разговор продолжается. Это дало мне возможность съесть и второй батончик.

Наконец я услышала звук приближающихся шагов.

«Ну иди же ко мне… – прошипела я чуть слышно, прилагая все силы, чтобы он не заметил, как стучат мои зубы. – Давай сыграем в паука и муху. Ты будешь мухой…»

Уитон вернулся. На нем был белый полотняный костюм. Увидев его одетым, я испытала шок. За два дня я почти свыклась с мыслью, что нахожусь в логове у маньяка, которые пишет картины с трупов и ходит нагишом. И вот я снова видела перед собой обыкновенного человека, который к тому же самым банальным образом только что говорил с кем-то по телефону… А ведь передо мной настоящий маньяк, возомнивший себя Христом. Этакий шестидесятилетний Спаситель…