Читать книгу "Темные отражения. В лучах заката - Александра Бракен"

Лиам кивнул, но кнопку нужного этажа нажал не сразу.

Пресс-конференцию организовали в танцевальном зале отеля. В помещение притащили сотню стульев, и к тому моменту, когда мы туда добрались, пустых оставалось немного. Когда я увидела, что нам заняли места на самом последнем ряду, едва не расплакалась от благодарности. Я уже чувствовала, что привлекаю взгляды, от чего было так неуютно. Но было бы хуже, если бы все присутствующие могли пялиться мне в затылок. И если бы я не могла, если понадобится, незаметно сбежать. Похоже Лиам это понял и, приобняв за талию, повел меня к местам у прохода.

Как только мы сели, двое в военной форме отлепились от нас и устремились на другой конец зала. Вайда оскалила зубы, изображая улыбку, и когда они снова оглянулись на нас, помахала им рукой.

Когда на сцену вышли первые участники, в зале зашикали, призывая установить тишину. Это были мужчины: военные и политики, которые заученно повернулись к прессе и улыбнулись в объективы и только потом сели. Я глубоко вздохнула, когда появилась сенатор Круз, за ней шла доктор Грей, а потом неожиданно появилась Кейт. Лиам сжал мою руку, когда следом за ними вышел Толстяк, спина прямая, строгий взгляд. На нем был прекрасный темно-синий костюм с полосатым галстуком. Образ дополняли новые очки в тонкой проволочной оправе.

– Очкарик, – пробормотала Вайда, но на ее лице появилась легкая довольная улыбка.

Я бросила взгляд на Лиама и обнаружила, что он так же насторожился, как и я. Толстяк отлично выглядел, и этого почти хватило, чтобы я не сразу обратила внимание на выражение его лица. Я видела это тысячу раз – выдвинутый вперед подбородок, ввалившиеся глаза. Лицо человека, который только что проиграл.

– Проклятье, – прошептал Лиам. – Похоже, придется плохо.

Так и случилось.

– Спасибо, что пришли сюда сегодня, – начала сенатор Круз. Она говорила, не глядя в бумаги с заметками, которые кто-то положил перед ней. – Последние пять дней были настоящим испытанием американской стойкости, и я верю, что говорю не только от имени моих бывших товарищей по Конгрессу, но и от имени наших зарубежных коллег. Я благодарю вас за сотрудничество в нашей программе восстановления, которую планируем развернуть. Хорошая новость заключается в том, что она действует уже восемь дней.

Камеры продолжали щелкать: щелк-щелк-щелк.

– Я бы хотела подробно рассказать вам о соглашении, которое мы подписали сегодня утром. Пожалуйста, придержите вопросы, пока я не закончу, тогда у вас будет несколько минут, чтобы их задать. – Сенатор глубоко вдохнула, перебирая бумаги. – Четыре миротворческие зоны, которые мы организовали, будут действовать четыре года. Восстановление городов, пострадавших в результате последних событий или в результате природных катаклизмов, от которых правительству не удалось их защитить, в каждой зоне предстоит осуществить миротворческой коалиции стран. Детали этого процесса будут освещены в отдельной пресс-конференции, которая вскоре будет объявлена.

Помолчав, она дала слушателям возможность осмыслить сказанное, после чего заговорила снова.

– Каждая зона будет также отвечать за контроль над нейтрализацией вещества «Амброзия» в грунтовых водах и колодцах в рамках своих границ, а также за уничтожение его запасов. Любое дальнейшее использование этого вещества в какой-либо стране мира, а также использование затронутых пси-воздействием детей в качестве солдат, тайных агентов или правительственных деятелей или как-либо еще запрещается этим соглашением и будет преследоваться по закону.

Во время выступления Анабель Круз Лилиан Грей сканировала комнату, и наши взгляды практически встретились. Потом она немного выпрямилась, ее лица выражало страдание. Мать Клэнси определенно знала, что последует дальше.

– Дети, которые остаются в реабилитационных лагерях, будут возвращены родителям в течение следующего месяца. Мы обеспечим создание общей базы данных, с помощью которой родители смогут установить местонахождение ребенка, но им не будет разрешено входить на территорию лагерей. Согласно нашему решению, все лагеря будут уничтожены.

Потрясение оглушило меня, словно пощечина. В зале забурлили голоса: разговоры, выкрикнутые с места вопросы. Краем глаза я заметила, как бабушка пытается оценить мою реакцию, но я не могла заставить себя отвести взгляд от сцены.

– Пока эта ужасная мутация будет существовать в нашем обществе, жизненно важная операция, которую разработала доктор Лилиан Грей, будет проводиться бесплатно, – продолжала сенатор. – Любое лицо, затронутое пси-воздействием, в возрасте старше шестнадцати лет, может принять решение отказаться от операции, но для этого нужно будет пройти специальную процедуру идентификации. Решение о том, должен ли ребенок в возрасте до восемнадцати лет подвергнуться этой процедуре, будет приниматься его родителями или опекунами.

Лилиан снова опустила взгляд.

– Мы выделили территорию, на которой будет построена община для невостребованных детей, а также для детей, которые считают, что дома им угрожает опасность. Мы потребуем, чтобы все лица, затронутые пси-воздействием, если они решат не проходить операцию, прожили остаток своей жизни в этих общинах.

Должно быть, у меня вырвался возглас отвращения, потому что родители сразу же повернулись ко мне.

И в этот самый момент кто-то на сцене тихо и гневно сказал:

– Это полная хрень.

И это был Толстяк.

– Придержи язык… – попытался было остановить его некто в форме, но Толстяк обрушил на него взгляд, который превратил бы человека послабее в дрожащую лужицу. Кейт уставилась в стол, прикусив губу в попытке скрыть улыбку.

Сенатор Круз закашлялась, перебирая бумаги. Прежде чем она успела заговорить снова, Толстяк вмешался снова.

– Предлагаю обсудить все открыто, – начал он.

– О боже, – выдохнул Лиам, поднимая взгляд вверх, словно чтобы собраться с силами.

– Мне уже восемнадцать лет, – сказал Толстяк, – и у меня наконец-то появилось право решать, чего я хочу для себя. Но, если я сделаю неверный выбор, меня все равно за него накажут?

– Пожалуйста, задавайте вопросы в конце. – Озвучив этот призыв, сенатор Круз почти незаметно подала ему знак рукой, словно побуждая продолжать.

– Я не закончил, – возразил Толстяк. – Если я решу не позволять кому-то – а если этот специалист не обладает достаточной компетенцией – кромсать скальпелем мой мозг, самый важный орган моего тела, чтобы его «исправить», то я буду обречен сидеть в очередном лагере и на этот раз до конца жизни?

– А он мне нравится, – с воодушевлением сказала бабушка.

– Это не лагерь, – нетерпеливо сказал мужчина в форме. – Это община. А теперь давайте вернемся…

– Община за колючей проволокой? С вооруженной охраной? Вы понимаете, что этим вы только насаждаете в Америке – и во всем мире – точку зрения, что слово «другой» означает «плохой», «урод», «опасный». Это не реабилитация, вы просто хотите убрать нас с глаз долой и понадеяться, что проблема со временем сама собой разрешится. Простите, но это просто чертовски фиговая идея, и вы определенно понимаете, что она чертовски фиговая, потому что вы потратили две секунды на изложение плана, который определит жизнь многих тысяч людей, и некоторые из которых, возможно, находятся в этой комнате.