Читать книгу "Танковая война на Восточном фронте - Александр Широкорад"

Таблица XIII

Данные фугасного снаряда R.Sprgr.4581 Калибр, мм 380 Длина снаряда, мм/клб 1489/3,9 Вес ВВ в снаряде, кг 125 Вес порохового заряда, кг 40 Полный вес снаряда, кг 345 Время работы двигателя, с 2 Давление в канале ствола, кг/см² 300 Дульная скорость снаряда, м/с 45 Максимальная скорость снаряда, м/с 250 Дальность стрельбы, м 5650

III. Эффективность действия германских противотанковых орудий

Потери Красной армии в личном составе и технике в годы Великой Отечественной войны до начала 1990-х годов представляли государственную тайну. Все документы, содержащие сведения о наших потерях, имели гриф «Секретно» или «Совершенно секретно».

После распада СССР небольшая часть документов периода Великой Отечественной войны была предана гласности. Благодаря этим документам можно оценить масштаб потерь. Сразу же значительная часть журналистов и историков начала смаковать потери СССР в первые месяцы войны. Делалось это по политическому заказу, с целью дискредитации тогдашнего советского руководства и лично Сталина.

Масштабы потерь действительно поражают воображение. В 1941 г. наши войска безвозвратно потеряли 20,5 тысячи танков. Это составило 72,7% к ресурсу танкового вооружения, который получен из 22,6 тысячи танков, состоявших на вооружении к 22 июня 1941 г. и 5,6 тысяч танков, поступивших от промышленности до конца 1941 г. Но тут следует заметить, что в последующие годы войны потери в танках оставались приблизительно на том же уровне. Так, в 1943 г. было потеряно (здесь и далее говорится о безвозвратных потерях) 22,4 тысячи танков и 1,2 тысячи самоходных артиллерийских установок (САУ). (В 1941 г. САУ у нас не было). Причём в 1941 г. из потерянных 20,5 тысячи танков тяжёлые танки составляли приблизительно 900 единиц, средние — 2,3 тысячи, а подавляющее большинство — 17,3 тысячи — падало на лёгкие танки (БТ, Т-26, Т-38, Т-40 и т.д.). А вот в 1943 г. из 22,4 тысячи потерянных танков на тяжёлые приходится 1,3 тысячи, на средние — 14,7 тысячи, и на лёгкие — 6,4 тысячи. Таким образом, за два года войны процент подбитых тяжёлых и средних танков возрос с 18,5 до 71. При подсчёте потерь следует принимать во внимание, что в 1941 г. в подавляющем числе случаев повреждённые танки оставались на территории, занятой противником, а в 1943 г. ситуация кардинально изменилась — большинство повреждённых танков оставалось на территории, контролируемой Красной армией, и могла быть эвакуирована в тыл для ремонта.

Стоит заметить, что данные о потерях наших танков я беру не из многочисленных спекулятивных современных изданий, а из официального статистического исследования, изданного Министерством обороны РФ[132].

Всего же за войну (до 10 мая 1945 г.) СССР потерял 83,5 тысячи танков, то есть почти столько же, сколько было изготовлено за войну и получено по ленд-лизу (86,1 тысяча машин). Кроме того, было потеряно 13 тысяч САУ, из них 2,3 тысячи тяжёлых (на базе танков КВ и ИС) и 2,1 тысяча средних (на базе Т-34), а также 37,6 тысячи бронеавтомобилей, бронетранспортеров и тягачей.

Как же Красная армия сумела понести такие огромные потери? К сожалению, до сих пор в открытой печати так и не появилось объективного и подробного анализа причин и характера потерь наших бронетанковых войск.

В главе, посвящённой 3,7-см противотанковой пушке Рак 35/36, уже кратко говорилось о причинах потерь наших танков в первые месяцы войны. Подробный же анализ потерь в то время немцы не хотели, а наши не могли физически проводить. Да и при наличии подробных данных, анализируя действия германских противотанковых пушек на первом этапе войны, можно прийти к некорректным выводам. Например, в секретной монографии полковника П.С. Игумнова[133] так и говорилось: «…период боевых действий до Сталинградской битвы… с точки зрения потерь танков не является показательным».

Положение изменилось в 1942 г., когда уже значительная часть советских танков стала оставаться на своей территории и советское командование стало получить из частей более-менее объективные данные о причинах их потерь. Кроме того, создаются специальные группы специалистов для сбора информации о потерях бронетанковой техники.

По данным отчётов фронтов и танковых армий, группе полковника Игумнова удалось составить подробные таблицы, характеризующие причины потерь наших танков в 1943–1945 гг.

Анализ этих таблиц показывает, что потери танков и САУ (на базе Т-34, КВ и ИС) от артиллерийского огня составили более 80% всех потерь. Потери же от технических неисправностей, неумелого вождения танков, конструктивных и производственных дефектов, от утопления в реках и болотах и т.д. составили не более 14%.

Средние количественные соотношения боевых потерь:

от артогня — 88–91%;

от мин и фугасов — 8–4%;

от бомб и артогня авиации — 4–5%.

Из этого видно, что основным средством поражения танков и САУ была противотанковая и танковая артиллерия, потери от огня которой составляли абсолютное большинство всех потерь. Огонь артиллерии был наиболее губителен для танков и САУ, он вызывал пожар, наиболее тяжёлые повреждения жизненно важных частей и разрушение всей машины. Все безвозвратные потери танков и САУ, как правило, составляли машины, поражённые артогнём.

Потери от мин в целом были невелики, но в отдельных случаях они составляли большую цифру. Так, например, по Карельскому фронту потери от мин за 1944 г. достигли 35%, по Ленинградскому фронту — 27,2%, по 1-му Прибалтийскому фронту (за январь 1945 г.) — 24,3%, по 4-й гвардейской танковой армии за Орловскую операцию 1943 г. — 15%. Такие большие потери от мин только частично оправдываются тяжёлыми условиями местности, основная же причина — плохая противоминная разведка и плохое разминирование.