Читать книгу "Сын - Филипп Майер"

– Он мой отец, – сказала женщина.

Джинни молчала, и тогда женщина надменно проговорила:

– Вы моя племянница. Независимо от возраста.

Возможно, причина в языковом барьере, но худшего варианта начать беседу она не могла найти.

– Что ж, вы познакомились со мной. Всего хорошего, я занята.

Джинни захлопнула дверь. Женщина долго стояла на крыльце, затем медленно вернулась к машине. Непонятно, как она смогла проехать в ворота.

Это старые уловки, о таком обычно любят рассказывать юристы. И все же ей стало не по себе. Вернувшись в библиотеку, она обессиленно рухнула на диван рядом с Тедом.

– Что-то серьезное? – она явно мешала ему смотреть телевизор.

Голова кружилась, что-то внутри подсказывало, надо догнать ту женщину, но она не могла заставить себя подняться.

– Что будешь на ужин?

– Это была мексиканка, заявившая, что она моя родственница.

– Близкая?

Джинни кивнула.

– О, поздравляю. Позвони Милтону Брайсу, – посоветовал он, не отрываясь от экрана. Показывали «Даллас». Люди от него с ума сходили. – Позвони прямо сейчас, если тебе тревожно.

Не то чтобы тревожно… Во всяком случае, не в этом смысле. Она решила подумать. Думала до ужина и поняла, что это ерунда.

Кем еще могла она стать? Джинни знала много дамочек из старых семейств, которые вечно носились со своей беспомощностью, плакались, что у них нет водительских прав, карточки страхования, – худшее из бахвальств. Они были беспомощны, абсолютно зависимы и гордились этим.

Все, что их радовало, было ей безразлично. Наверное, она оказалась осколком иного времени, времени ее прадеда. Но и это не совсем правда. Она не похожа на него. У нее нет воображения, она может добиваться только того, что видит своими глазами.

Ее преследовало чувство, что она должна покаяться, но перед кем и за что – непонятно. Джинни оглядела комнату. Темно. Когда это случится, я даже не пойму, и дальше она уже не боялась.

Пятьдесят семь

Улисс Гарсия

Ходили слухи, что их семья происходит от богатых американцев, мама любила рассказывать о родственниках с отцовской стороны. Отец умер, когда Улиссу от роду было всего два года. Грязная Война шла полным ходом, и последнее, что слышали об отце, – его забрали в полицию.

Потом они переезжали с места на место, пока в конце концов не осели в Тамаупилас, у дедушки с бабушкой. Дед работал на ранчо, ставил изгороди, ремонтировал ветряки и сараи, больше времени проводил за рулем грузовика, чем в седле, но что поделаешь – жизнь вакерос изменилась. В Америке, говорят, ковбои вообще летают на вертолетах. Ну, так говорят.

Дед всю жизнь проработал на Арройос, но не разбогател ни на песо; семейство Арройос владело землей с 1600-х, и размер жалованья они, похоже, сохранили неизменным с тех времен. Сидя у камина со стариками, он представлял всю его жизнь, с рождения до смерти, неплохая судьба, ему повезло; его друзья закончат жизнь рабочими на нефтеперегонных заводах, или продавцами безделушек для туристов, или вообще наркоманами и наркодилерами.

Но все равно иногда он просыпался ночами в страхе, что стал таким же старым, как его дед, включал свет и подскакивал к зеркалу. Темнокожий, люди думали, что мулат, широкий нос и густые брови.

К зиме с Севера возвращались мужчины с карманами, битком набитыми долларами, и порой спускали их – заработок за весь сезон – за пару ночей в казино. Дед лишь пожимал плечами. Мерседес Арройос покупает шарфики за три тысячи долларов, в чем разница-то?

Улисс смотрел, как приезжают и уезжают очаровательные внучки Арройос, на «БМВ» с персональным водителем; из открытого окна проезжавшего мимо автомобиля доносились загадочные ароматы. В доме у них стояли чучела ягуаров и слонов, повсюду экзотические ковры, а ванна из чистого золота; но он про это только слышал, в дом его не пускали.

Мать уехала работать в Матаморос, и он жил с дедом и бабушкой. Однажды, роясь в чемодане, который оставила мама, – всякие безделушки, старые фотографии, ключи, поздравительные открытки от неизвестных ему людей, письма, помятые квитанции, университетский диплом отца Ривер Оукс – среди прочего он обнаружил в отдельной бумажной папке… бабушкино свидетельство о рождении. Весь текст по-испански, кроме имени отца: Питер МакКаллоу. И еще письма на английском.

Он знал, что бабушка пыталась встретиться с американскими родственниками, но они прогнали ее. Отец тоже пытался, и тоже безуспешно. В голове не укладывалось, как эти МакКаллоу (теперь он знал их фамиию) могли так обойтись с родными. К тебе приходит человек, просит помощи, нужно же разобраться, хотя бы поговорить.

Улисс начал воображать, как является к МакКаллоу, и они рады ему, и дают ему землю, и он становится богатым. Не за просто так, конечно; он докажет им, что отлично обращается со скотом, что он не какой-нибудь нахлебник, а умеет работать. И когда он покажет себя в деле, вот тогда-то и сознается, кто он такой на самом деле.

Несколько лет он так грезил, и однажды – он не помнил точно когда – грезы обратились в точный план.

В сентябре 2011-го он пересек границу и приехал на ранчо МакКаллоу. У деда был знакомый на оливковой плантации с мексиканской стороны в нескольких милях выше по реке; они со стариком дождались темной ночи и переправились на другой берег. Дальше было легко. Он не молокосос какой-нибудь, он вакеро, и это его земля.

Он отыскал старшего и предложил пари – ручной работы седло, если его сможет сбросить bronco[139]из ремуды. Тот расхохотался, а после объяснил, что в их ремуде нет никаких bronco уже примерно с полвека. Поля они осматривают с вертолета, а лошадей покупают на других ранчо, трехлеток.

Но, по всему видать, он все-таки произвел впечатление на этого белого, потому что тот не прогнал Улисса с ранчо, а внимательно рассмотрел его ремень с заклепками, чапсы[140]. Улисс сделал несколько кругов верхом, поймал бычка с помощью лассо, связал его. Однажды я поймал орла на лету, похвастался он. Вообще-то это была индейка, но он видел, что понравился этому человеку. А еще могу работать сварщиком.

Остаток дня он помогал по хозяйству, чинил изгородь, работал на тракторе. Вечером старший сказал:

– Двести пятьдесят в неделю. La Migra[141]вообще-то здесь не бывает, но если высунешь свой нос за пределы ранчо и тебя поймают, то просидишь несколько месяцев за решеткой. Обычно мы так не делаем, но сейчас очень не хватает рук, а дальше будет еще сложнее.