Читать книгу "Негатор. Возвращение неправильного попаданца - Алексей Переяславцев"

– Это лишь ВАШЕ мнение.

– Не только. Так думают мои люди. И я постараюсь, чтобы об этих умениях узнали другие.

– Мне надо подумать.

– Двух дней хватит?

– Да.

Тофар спрятал улыбку. Эта умная женщина попыталась найти возражения с ходу – и не смогла. Она умеет думать быстро – значит, и через два дня, вероятно, не сыщет контраргументов. Что и требуется.

Битый час возвратившийся из Маэры (без супруги) Сарат рассказывал мне, насколько умны дети: «Представляешь, Мира сама складывает из букв на кубиках слова – а ведь ей и трех нет! А сына я с трудом оттащил от определителя кристаллов. Все-все картинки рассмотрел!» Правду сказать, мой Чук до таких высот еще не дорос, хотя буквы на кубиках узнавал уверенно.

Но потом разговор пошел о внесемейных делах – в частности, об экспедиции на юг.

– Видишь ли, Сарат, когда шла экспедиция сюда – я твердо знал, что людей здесь нет, хотя они это место посещали. О южном материке никаких данных, но… представь, что он все же заселен. Когда, по-твоему, это могло произойти?

– Когда, говоришь? Если во времена Старой Империи, то, вероятнее всего, сохранились бы письменные источники. И потом: ну пусть даже о самом акте заселения за давностью ничего не известно, но будь хоть какие-то связи, мы бы знали. То есть полный обрыв… а знаешь, это само по себе факт. Возможно, ушли не по-хорошему. С боем, например. Или же то случилось во времена Древних. Хотя как представлю, что от них прорывались силой… не по себе делается. Допустим, Древние… тогда язык соответствующий.

– За такое длительное время язык мог измениться.

– И это тоже, но более всего странно, что те (если они вообще были) никак себя не показали. По какой такой причине?

– Боялись. Ну, вообрази: прорвались на южный материк с потерями, с трудом там закрепились…

– Понял твою мысль. Хочешь сказать, нас там могут встретить… э-э-э… прохладно?

– Точно. И это еще одна причина быть осторожными. Надеюсь на твое дипломатическое искусство. Хотя еще больше надеюсь, что оно не пригодится.

В позе моего товарища появилась горделивость на грани с вальяжностью. У него на то были основания. Пока Моана занималась политикой высшего уровня, ее супруг работал по низам. В результате он сманил десятка два перспективных магов уровнем не выше магистра, прельстив их возможностью карьеры. Разумеется, он проверил их методами магии разума – благо те не догадывались о возможности такой проверки. Почему-то в массовом сознании специальность «универсал» совершенно не ассоциировалась с магией жизни и разума. Сверх того, Сарат завербовал мастера-механика и четверых его подмастерьев, мастера-печатника с двумя помощниками и группу красильщиков.

А дальше… дальше была текучка. Очень скоро выяснилось, что за остаток летнего сезона экспедицию не подготовить. Потом мне пришло в голову, что отправлять корабль как раз и нужно зимой – потому что в Южном полушарии в это время лето. Еще я вспомнил, что в период равноденствия в тропических широтах почти неизбежны ураганы. Допустим, опасность от волн можно преодолеть ценой повышенного расхода синего кварца, но утихомиривание ветра, по прикидкам воздушников, обошлось бы неприемлемо дорого.

Со всеми делами, связанными с экспедицией, ребята справлялись сами. Я лишь предоставлял то, чего у них быть не могло: информацию. Какие могут встретиться неизвестные и опасные звери, рыбы и змеи. Какие климатические условия ожидаемы. По замыслу, ребята должны были пройти мимо здешних аналогов Флориды и Кубы и достичь широт, соответствующих Аргентине на Земле.

Обсудили кандидатуры участников. Маги жизни отпали либо по беременности, либо по причине маленьких детей. Это как раз не пугало (все же Сарат был не из самых плохих по этой части). Хуже была искренняя обида летчиков, которые составили адский план по преобразованию «Альбатроса» в авианосец, а командир, патентованный злодей, отказал в этом. Правда, на то были основания.

– Да вы поймите, – с интонациями многоопытного телеведущего убеждал я, – взять можно лишь самый малый самолет, и то в разобранном виде. То есть вам его и собирать. Но каждый раз при сборке соединения становятся слабее. Дырки в обшивке растут. Где, я спрашиваю, гарантия, что после нескольких сборок-разборок машина не начнет разваливаться в воздухе? А? Добавьте еще: карт тамошних мест нет и быть не может. То есть вам еще и потрудиться над их составлением. И это за счет настоящей работы здесь. Вы что, думаете, Северную Заокеанию уже исследовали до конца? Держите сундук шире!

Намира родила двойню: девочку и мальчика. И еще несколько женщин родили. Иришка принимала практически все роды и сделалась верховным авторитетом в части акушерства.

Я же сам сидел и портил глаза писаниной. Моя же собственная мысль о книгах для обучения не давала покоя. В приоритеты вошло то, чего здесь без меня не появилось бы: арифметика, физика, химия, тригонометрия (геометрия здесь оказалась вполне на уровне), показательные и логарифмические функции. Аккуратные стопки рукописей накапливались на полках. Сарат долго уговаривал меня написать учебник теормага, но тут я встал насмерть. Это он мог и сам.

Большим сюрпризом для меня оказалось знание уже несколькими ребятишками русского языка (основ, конечно). Тут расстаралась Ната. И мне захотелось составить маэрско-русский словарь. Он получился совсем маленьким (тысяч на десять слов). И еще я записал с десятка два сказок по-русски.

Огромным положительным явлением стал неожиданный переворот в искусстве книгопечатания. В Маэре магические копии по чисто экономическим соображениям были чуть ли не на порядок дороже печатных книг. Но работа с нашими кристаллами обходилась куда дешевле, чем с природными, и копирование крепко потеснило печатный процесс. Я даже подумывал о создании факсимильных копий собственных учебников, но все, кто проглядывал рукописи, дружно отговаривали от этой затеи: хорошим почерком я так и не обзавелся.

Дни становились все короче, а вечера – все темнее. Магического светильника у нас дома не было и быть не могло, масляные же лампы давали отвратительное освещение. Но маги все же придумали комбинацию из мощного фонаря с параллельным пучком, зеркала и коллиматоров, в результате чего в потолке появилась полукруглая лампа. Видно было превосходно, но ни включить, ни выключить свет я не мог: приходилось просить либо Иришку, либо Чука. Сын неимоверно гордился, что может сделать такое, что папе не под силу.

Экспедиция ушла на юг. Я ушел в писание. Но, само собой разумеется, все радиограммы немедленно присылали мне.

Это случилось уже после зимнего солнцестояния. В радиограмме значилось: «Обследовали побережье у десятого градуса южной широты. Есть очень важные новости. Не по радио. Потерь нет. Сарат».

Десятый градус здешний – это примерно тридцать пятый в земных мерах. То есть широта Буэнос-Айреса. Климат там вполне здоровый для людей. И Сарат поопасался сообщать данные по радио. Вывод может быть печален.