Читать книгу "Если столкнешься с собой... - Юрий Вяземский"

– При том, что бросить сейчас ее и уйти к тебе – совсем нечестно, подло даже. Понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула она и вдруг ласково добавила: – И вот от сострадания решил родить второго ребенка.

– Откуда ты знаешь?! – испугался он.

– Я все про тебя знаю.

Он вскочил с табуретки, вышел в коридор, потом вернулся на кухню.

– Между прочим, я не собирался! И она не хотела! Но так получилось, и ее врачиха теперь настаивает…

– Тебе сколько ложек: две или три? – перебила она его, кладя ему в чай три ложки сахара. – Так ты слышал, что я собираюсь замуж?

Он снова вышел в коридор. На этот раз он пробыл там довольно долго, стоял возле вешалки и теребил пуговицы на свом плаще.

Потом радостный вбежал на кухню. Схватил ее за руки, поднял с табуретки, притянул к себе.

– Слушай, Галкин, – торопливо зашептал он ей на ухо. – У меня только что родилась грандиозная идея! У моей жены в Сочи целый дом. В нем жила ее бабка. Но бабка умерла, и дом теперь пустой. Давай плюнем на всё и рванем в Сочи. А?! Ты представляешь, как будет здорово! Вдвоем! В пустом доме! На берегу моря!

– Ну и бестолочь ты! – засмеялась она, обхватила его за шею.

– Нет, но почему сразу же бестолочь! – От возмущенно воскликнул он. – Я хочу быть с тобой!

Она вдруг резко оттолкнула его от себя, села за стол, взяла чашку с чаем.

– Самое смешное, – улыбнулась она, отхлебывая из чашки, – что я действительно никогда не выйду замуж. Нет, не воображай себе: кавалеров у меня хоть отбавляй, и многие из них с радостью женятся на мне… Один из них по крайней мере… Но все они для меня… Кавалеры! Вот именно. Понимаешь, пока они за мной просто ухаживают, приглашают меня в театр, в ресторан, танцуют со мной, осторожно прижимая и с надеждой заглядывая… Да, мне приятно. Я чувствую себя женщиной. Но стоит мне только представить себе… Да нет, я даже представить не могу без содрогания…

Он потянулся за сигаретой, стараясь не встречаться с ней взглядом. Но она не смотрела в его сторону, прихлебывала чай маленькими глотками, произносила фразу, прихлебывала и снова произносила спокойным, удивительно безразличным тоном:

– Получается, что я ни разу не изменила тебе. А кто ты мне, спрашивается? Муж? Какой ты мне муж, когда ты женат на другой…

– Пойми, Галкин, – начал он совсем тихо, теребя в руках сигарету и к чаю не притрагиваясь. – Я, честное слово, не виноват во всей этой истории. Я тебе говорю, что ни я, ни она не хотели…

– Да заткнись ты! – вдруг закричала она и с такой силой ударила ладонью по столу, что чай из его чашки выплеснулся на клеенку. – Ты же все-таки из интеллигентной семьи! Я понимаю, ты всё мне привык рассказывать! Но есть ведь какой-то предел, какие-то вещи…

Она перестала кричать так же неожиданно, как начала, и продолжала отхлебывать из чашки маленькими глотками. Лицо у нее было снова спокойным, а взгляд безразличным.

– Я просто хотел тебе… я хотел только объяснить… – Он тоже замолчал, не докончив.

– Ничего мне не надо объяснять, – сказала она, – допив чай и снова наполнив чашку, на этот раз одной заваркой. – Зачем? Что вообще может объяснить мужчина?! А тем более такая бестолочь, как ты. Разве ты что-нибудь понимаешь в своей жизни? Минуточку! Теперь я тебе объясняю… Как ты, женатый мужчина, спутался с этой девчонкой, тут всё ясно. Девять месяцев без меня. Одиночество. Чужая страна. Чужие люди. И вдруг встречается тоже одинокая. Наша, отечественная, слава тебе господи! Хоть не красавица и тоже в общем-то чужая, но зато двадцатилетняя… А главное – девять месяцев одиночества!.. Потом ее высылают почти следом за тобой, на год раньше срока. Действительно, кому в советском посольстве нужна беременная машинистка?!

Он хотел что-то сказать, но она не дала ему.

– Минуточку! Твои объяснения я уже слышала, два года назад, здесь, на этой вот кухне. Что любишь ты меня, ее не любишь, но после этого не можешь ее предать. Что со мной тебе все равно житься не будет, так как совесть не даст, с ума сойдешь от стыда, от жалости к той, соблазненной и покинутой… Верно, не смог бы. Такой уж ты недоделанный у меня мужчина! И люблю я тебя, может быть, именно за это. Другой бы и глазом не моргнул. Ах, ну да, скандал на работе… Но ведь я тебя знаю! Из-за одного скандала ты бы ни за что на ней не женился. Не из тех ты!

И опять он хотел возразить, и опять она ему не дала, закрыв ему рот рукой.

– Все-все я тогда поняла и сейчас понимаю. Кроме одного: почему ты пожалел ее, а не меня? Свою жену, с которой прожил почти десять лет?!

– Потому что люблю тебя, а ее не люблю, – сказал он, отводя от своего рта ее руку и целуя ее. – По моей вине произошла трагедия. И я решил… Понимаешь, я подумал, что справедливее будет, если мне будет хуже…

– Врешь! – улыбнулась она. – Ты не так подумал. Ты подумал: даже если я с ней разведусь, все равно никуда от меня не денется. Потому что любит меня, как кошка. Жить буду с другой, а любить буду ее. Раз уж так все «трагически» получилось!.. Разве посмел бы ты бросить меня, если бы в глубине души не был твердо уверен, что все равно я, дура, никуда от тебя не денусь?

Он так сильно стиснул ей руку, что она поморщилась и замолчала.

– А ей, ты считаешь, легче стало от того, что ты на ней женился? – спросила она, когда он отпустил ее руку. – Не думаю… Знаешь, как бы погано мне сейчас ни было, я бы ни за что не поменялась с ней местами. Ей-богу!

– Но теперь у нее будет второй ребенок. И врачиха обещает, что ее аллергия после родов… Нет, теперь я уже совсем в безвыходном положении! – воскликнул он и посмотрел на нее с таким обезоруживающим отчаянием, что она рассмеялась.

Она смеялась беззаботно и совершенно искренне.

– Ну и бэ-э-столочь ты, – сказала она, кончив смеяться.

Потом они поговорили о его работе. Потом – о ее работе. Потом она пересказала ему содержание шведского фильма, который недавно видела в Доме кино. Потом, по ее просьбе, он рассказал ей, как развиваются наши отношения с Америкой и что происходит в нашем здравоохранении. А потом, как обычно, долго сидели на кухне, сдвинув табуретки, обнявшись и ничего не говоря друг другу…

Когда он ушел, она привычным движением поставила около себя телефон.

Он позвонил минут через пятнадцать.

– Галкин, это я, – сообщил он. – Только не удивляйся. Я звоню из автомата. Значит, так: сейчас я иду к начальнику и говорю ему, что мне нужен отпуск за свой счет на неделю. А после работы еду в трансагентство и заказываю два билета до Адлера. Ты слышишь меня? Я больше так не могу! Ясно?! А как только вернемся в Москву, тут же подаю на развод и снова женюсь на тебе. Всё! Я решил! Бесповоротно!

Всякий раз, уйдя от нее, он звонил ей из автомата и просил не удивляться. Обычно они должны были куда-то отправиться. Как правило – на самолете. И часто по возвращении собирались снова пожениться…