Читать книгу "Гавань Семи Ветров - Дмитрий Воронин"

Бореалис знал, что они обречены на вымирание. Его сородичи жили очень долго, в десятки раз дольше, чем люди, — но в этот мир пришли только мужчины. С ними было совсем немного женщин, и все они, не имевшие доспехов, не пережили первого же рассвета… тогда еще никто не знал, что местное солнце может убивать.

Там, на их родине, тоже знали, что такое любовь. Очень скоро родился первый ребенок, дитя двух миров. Затем еще один и еще… Их тоже ждала смерть, ибо они унаследовали от своих отцов долголетие, но вместе с ним и неспособность выносить солнечный свет. Именно тогда, когда первый из детей превратился в каменную статую, Арианис отправилась в свой первый поход в Гавань Семи Ветров. Древние записи гласили, что там можно найти решение любой проблемы, если только такое решение вообще существует. Тогда, кстати, выяснилось, что порталы меж мирами — по крайней мере те, что не несут угрозы Границам, — недоступны Соратникам. Двое из них, отправленные с Арианис для охраны и надзора, прибыли в Гавань в виде двух статуй, облаченных в доспехи.

Арианис вернулась — и принесла с собой решение. Сложное, неоднозначное — и все же дети, подвергшиеся определенной операции, могли жить. Увы, эта операция оказывала воздействие лишь в течение первого года жизни. Соратники были обречены — но теперь у них был шанс продлить себя в потомстве. Пусть даже дети эти, перенеся операцию, становились мало похожи на людей. Смертельная реакция на воздействие солнца была подменена вечной жаждой — теперь им, чтобы жить, необходима была живая кровь, самый сильный из известных в Гавани стабилизаторов для живой ткани, хотя бы немного, хотя бы иногда.

В качестве компенсации им было дано нечто иное — долгая жизнь, незнакомое человеку истинно железное здоровье, способность менять свое тело, превращаясь в несколько карикатурно выглядящее, но быстрое, сильное, способное летать создание. Во всяком случае, так утверждал Лавочник.

Далеко не каждая мать соглашалась на то, чтобы ее ребенок превратился в монстра. Но нашлись и те, кто согласен был на все, лишь бы жило дитя.

Мечтал о ребенке и Бореалис. И немыслимо красивая девушка тронула его сердце… а позже и сама Арианис стала чувствовать к правителю Лиара нечто большее, чем просто признательность. И это чувство росло, постепенно превращаясь в то, что люди называют любовью.

А потом вдруг случилось страшное — соплеменники Бореалиса, те, что послужили причиной ухода Соратников в другой мир, нашли беглецов. И решили, что те должны быть наказаны. Арианис не знала, что случилось там, в другом мире, почему Соратникам пришлось уносить ноги, — они никогда не говорили с Бореалисом об этом, вернее, она пыталась спрашивать, но он уходил от ответа. Так или иначе, но причины были, и, вероятно, достаточно веские. А потому не менее двух тысяч солдат прошли сквозь Границу, чтобы выследить и наказать отступников.

Сначала Бореалис пытался договориться. Потом — откупиться. Там, на его родине, весьма ценились и золото, и пряности, и драгоценные камни. Ни то, ни другое не удалось — преследователи жаждали крови и не намерены были соглашаться на часть того, что собирались получить целиком.

Лиарцы очень быстро поняли разницу между Соратниками и новыми незваными гостями. Первые были жестоки — но лишь по отношению к тем, кто пытался оказать им сопротивление. Вторым же нравилось убивать просто так, ради развлечения. Хотя они не забывали и о золоте. Партии ценностей, продовольствия и других товаров непрерывным потоком устремились сквозь Границу, все более и более расшатывая ее. Арианис знала, чем это грозит: в старых книгах встречались записи о последствиях неосторожного разрыва и вызванного этим взаимопроникновения миров. Как могла она объяснила это Бореалису — и еще то, что выбора у них теперь нет. Или пришельцы прекратят расшатывание Границы — пусть даже для этого всем им придется умереть, — или катастрофа ждет весь мир. Или даже два мира сразу.

Бореалис сделал еще одну, последнюю, попытку решить дело миром. Двое Соратников отправилось к агрессорам, дабы объяснить ситуацию и попросить, взяв отступное, убраться восвояси. Вскоре посланники вернулись — две каменные статуи, скорчившиеся, словно от немыслимой боли. Камень точно передавал мельчайшие детали — и даже при беглом осмотре становилось ясно, что этим двоим не дали умереть просто и быстро. Исход оставался один — война.

Первая же стычка ясно дала понять Бореалису — сила доспехов, безусловно, способна дать Соратникам сто очков вперед, если в качестве противника выступают обычные люди с обычным оружием. Но, как говорится, на каждый щит найдется свой меч. Потеряв два десятка Соратников и почти три тысячи людей, армия Бореалиса отступила. А потом еще раз и еще…

Войска отступали, пока не уперлись в горы. Агрессоры протащили через Границу боевой атмосферный штурмовик… Арианис чуть ли не самой кожей чувствовала, как трещит по швам разделяющая пространство незримая ткань, как просачиваются в их мир чужие силы. Ей пришлось укрыть магической пеленой Город храмов — это заклинание Лавочник отдал даром, но при условии, что оно будет применено именно к тому месту, откуда можно открыть портал в Гавань. Лавочник утверждал, что защитный покров продержится лет двести, после чего просто угаснет сам собой.

Боевой корабль, наверное, мог бы перемолоть армию Бореалиса в пыль — но это было слишком скучно. Пушка штурмовика отрезала людям путь к отступлению, проделав в скалах глубокую и широкую щель. Другой дороги к спасению не было, а враги все туже и туже стягивали кольцо. Во всей армии Правителя Лиара было не более десятка принесенных из Гавани Мечей равенства, способных пробить доспехи противника. Но даже это оружие было бесполезно против молниеметов, способных пробить броню Соратников с двух сотен шагов.

Люди и Соратники готовились к последнему бою — бессмысленному, безнадежному. И тогда…

В свое время Бореалис легко принял мысль о том, что в этом мире существует магия, — в его родном мире существовали лишь сказки о волшебниках и колдовстве. Но он был реалистом и умел принимать вещи такими, какие они есть, — даже в том случае, если не понимал их. И он знал обо всем, что принесла Арианис из Гавани… Он потребовал, чтобы она использовала одно из заклинаний, которое, по словам Лавочника, давало обычному смертному силу противостоять любым угрозам. Правда, Лавочник не пояснил, как подействует заклинание, утверждая, что эффекты разные, в зависимости от того, с чем человеку предстоит бороться. И еще он говорил, что человек, на которого направлено заклинание, должен быть полностью обнажен.

— Бореалис потребовал, чтобы я наложила это заклинание на него. — В голосе Арианис слышалась неподдельная горечь, а глаза странно заблестели.

Жаров на мгновение задумался, умеют ли плакать богини… или призраки.

— Вы были против?

Она взглянула на Жарова чуть ли не с презрением.

— Для него это было смертельно в любом случае. Солнце… Сняв броню, он подписывал себе приговор. Я пыталась убедить его возложить эту… миссию на кого-нибудь из людей, но он был упрям.

— Человек, привыкший к мечу и щиту, вряд ли способен в одиночку встать на пути у атмосферного штурмовика, способного крошить горы, — тихо пробормотал Денис.