Читать книгу "Материя - Иэн Бэнкс"

В центре арены, освещенный угольными лампами и облепленный лесами — а потому исполосованный решеткой теней, — виднелся сам Саркофаг, светло-серый куб со стороной в двадцать метров и слегка закругленными углами и кромками. Двадцать дней, пока велись раскопки, вокруг артефакта царил управляемый хаос — потоки машин и людей, движение, регулируемое криками, стук, искры, рев животных, выбросы и взрывы пара и выхлопных дымов. Но теперь, когда Орамен наконец созерцал Саркофаг, в камере царили тишина и спокойствие. Атмосфера среди собравшихся была почтительной, хотя — если только Орамен не воображал это — слегка напряженной.

— Отсюда он не кажется слишком живым, — сказал Орамен.

Он стоял с Поатасом и охраной у главного входа в центральную камеру — в широком проеме, десятью метрами выше дна ямы. В центре ее на округлом пятиметровом постаменте покоился Саркофаг.

— А вы подойдите поближе, — посоветовал Поатас.

Орамен улыбнулся ему.

— Именно это мы и собираемся сделать, господин Поатас.

Они направились к Саркофагу. Орамену он показался во многом менее внушительным, чем тот, первый куб, черный как смоль. Камера была гораздо больше, и обстановка казалась менее гнетущей (отчасти, конечно, из-за отсутствия суеты), а сам предмет, будучи намного больше, представлялся не таким серьезным — просто потому, что был спокойно-серым, а не беспросветно-черным, как тот, пугавший и притягивавший Орамена. Так или иначе, артефакт был крупным и казался еще более впечатляющим оттого, что Орамен видел его снизу, а не сверху.

Орамен не знал, в какой мере испытывает последствия недавних травм. Он мог бы провести еще один день в кровати, что и советовали врачи, но опасался потерять доверие людей, особенно бывших солдат Колонии. Он должен был встать и показаться им, а кроме того, когда пришло известие о подаваемых Саркофагом признаках жизни, принцу не оставалось иного выбора, как сопровождать Поатаса с помощниками в главное место раскопок. Орамен тяжело дышал, синяки его ныли, сердце побаливало, а в ушах все звенело. Иногда ему, точно старику, приходилось напрягаться, чтобы расслышать собеседника, но он изо всех сил старался выглядеть здоровым, приветливым и беззаботным.

Когда Орамен приблизился к Саркофагу, ему показалось, что тот излучает ауру абсолютной непроницаемости — устоявшейся, флегматичной, почти сокрушительной сдержанности и бесстрастности, что он подлинно пребывает вне времени, словно был свидетелем недоступных человеческому разуму веков и эпох, но одновременно принадлежит скорее будущему, чем прошлому.

Орамен заверил свою наскоро набранную стражу — грозных вояк озабоченного вида, не отходивших от принца, — что с ним ничего не случится на лесах, что там, наверху, одного-двух охранников вполне хватит. Дубриль, седоволосый, мрачный одноглазый ветеран многих кампаний Хауска, похоже, выдвинутый солдатами в предводители, сказал, что будет сопровождать Орамена и возьмет с собой еще двоих.

— Зачем? — спросил Поатас, пока охранники договаривались между собой. — Здесь вам ничто не грозит.

— Точно так же я думал три дня назад, Поатас, — улыбаясь, сказал Орамен. — Я тогда собирался осмотреть другой объект. — Он медленно стер улыбку с лица и понизил голос: — И постарайтесь запомнить, Поатас, что обращаться ко мне следует «ваше высочество», как в присутствии других, так и наедине. — Улыбка вернулась к нему. — Есть порядок, и его надо соблюдать.

Вид у Поатаса вдруг стал такой, словно он обнаружил у себя в брюках замерзшие фекалии. Археолог подтянулся, кивнул и испустил какой-то приглушенный звук. Трость заходила в его руке, словно он оперся на нее сильнее обычного.

— Да, ваше высочество. Конечно.

Когда охранники договорились, Орамен показал на громадный серый куб.

— Ну что, начнем?

Они поднялись по лесам. В центре одной из сторон куба работало около десятка людей в аккуратной белой форме, скрытых для наружного наблюдателя за серой материей, обтягивавшей леса. Здесь стояло множество разнообразных, хрупких, таинственных машин и инструментов, настолько сложных, что их не могли создать сарлы или делдейны. Устройства соединялись между собой разноцветными проводами и шлангами — даже они выглядели необыкновенными, нездешними.

— Откуда это здесь? — спросил Орамен, показывая на необычное оборудование.

— От октов, — радостно ответил Поатас. — Ваше высочество, — добавил он, и лицо его свела чуть заметная судорога. Он зашел между Ораменом и остальными. Дубриль встал за спину Орамену — видимо, чтобы удержать его в том маловероятном случае, если Поатас надумает столкнуть принца-регента с мостков. Ученый нахмурился, но продолжил; голос его упал чуть не до шепота.

— Окты снова проявили интерес к нашим работам и, узнав о находке столь высокотехнологичных объектов, пожелали оказать нам помощь. Ваше высочество.

Орамен нахмурился.

— Можно предположить, что они получили одобрение от своих нарисцинских менторов.

— Предполагать можно что угодно, ваше высочество, — тихо ответил Поатас. — Окты, насколько мне известно от торгующих с ними коммерсантов, готовы оказать еще большую помощь, если мы позволим. Ваше высочество.

— А сейчас они помогают? — спросил Орамен.

— Делдейны, когда руководили раскопками, от такой помощи отказывались. Как и на Восьмом, права октов здесь ограничены теми, кто заправляет на уровне, а делдейны по наущению монахов из миссии отвергали все предложения, ссылаясь на национальную гордость и свое сверхбуквальное прочтение Устава обитания, посредством которого некоторые, видимо, желают ограничить себя и свой народ в естественном стремлении к прогрессу, как техническому, так и нравственному, в правах, которыми, несомненно, владеют все...

— Хватит, Поатас, хватит, — негромко сказал Орамен, легонько похлопав Поатаса по плечу.

Сутулый седой человек, чьи голос и внешний вид на протяжении единственного, произнесенного на одном дыхании и незавершенного предложения достигли крайней, маниакальной лихорадочности, замолчал, обиженно и ошеломленно глядя на принца.

— Итак, Поатас, — Орамен возвысил голос, чтобы слышали все, — покажите, что же привело наше собраньице к такому неожиданному завершению.

— Конечно, ваше высочество, — прошептал археолог и заковылял по мосткам, громко стуча по доскам тростью. Он подошел к группе специалистов и заговорил с ними.

— Ваше высочество, если позволите, — обратился к Орамену один из одетых в белую форму людей — среднего возраста, бледный, нервного вида; в нем чувствовалось внутреннее возбуждение, избыток энергии.

Он показал, куда должен встать Орамен — перед квадратом на Саркофаге, который казался чуточку светлее остальной поверхности.

— Ваше высочество, позвольте представить вам старшего специалиста Лератия.

Еще один человек поклонился Орамену — более корпулентный, но тоже бледный. Одеяние на нем выглядело лучше и было скроено свободнее, чем у его коллег.