Читать книгу "Двери в полночь - Дина Оттом"

На секунду задумавшись, я пожала теплую ладонь, в которой моя собственная почти утонула. Всполох осторожно сжал мне руку, ощутимо заботясь о том, чтобы не сломать кости, — это небольшое проявление заботы к окружающим показалось мне хорошим знаком и к тому же характеризовало его с лучшей стороны.

— Вы действительно священник? — не удержалась я.

Всполох снова рассмеялся:

— Точно. Но вы правы — людей здесь давно уже не видно, и я не исключение.

— Дайте подумать, — я прищурилась, разглядывая нового знакомого. — Оборотень?

— Верно! — Всполох хлопнул в ладоши. — Кстати, а что это мы все сидим, а дама стоит?

На слове «дама» Шеф презрительно фыркнул. Всполох уступил мне свое место, подтянув стул.

— Ну и чем обязана? — Я переводила взгляд с Шефа на Оскара и обратно.

— Думаю, я расскажу за всех, а то господа уже порядком устали двигать языками, — Всполох, как раз усевшийся рядом, посмотрел на вымотанное начальство, и оба они согласно кивнули. — Нет сомнений в том, что вы одна из главных мишеней Доминика по некоей причине, — он кинул на Шефа едва заметный взгляд, и я увидела, как у того на секунду напряглось лицо. Похоже, Всполох многое знает, а об оставшемся догадывается. — Поэтому мы решили предпринять еще одну попытку вывезти вас из города.

— Во-первых, ко мне можно на «ты», — я улыбнулась оборотню, — а во-вторых, мне казалось, мы в блокаде?

— Верно, — Шеф качнулся на кресле, — но Всполох смог попасть к нам в город, когда она, похоже, уже была установлена. И мы полагаем, что он сможет отсюда выйти.

На мой недоуменный взгляд тот пояснил:

— Формально я не принадлежу к числу сотрудников Института, мы просто старые друзья. Я из Москвы, — увидев мой потрясенный взгляд, оборотень снова рассмеялся. — В общем, я могу попробовать вывезти вас сегодня вечером.

— И куда же?

— Сначала в Москву, а оттуда — куда Александр Дмитриевич скажет.

— В Прагу, как договаривались, — уточнил Шеф, — это сейчас самое безопасное место. — Он наконец перевел на меня отчужденный взгляд, я повернулась — и тут глаза его скользнули ниже, к моей шее. Я видела, как он заметно вздрогнул, как распахнулись на секунду его глаза, когда он увидел красноречивый синяк, выступивший из-за края куртки. Суккуб, от чьего внимания, кажется, вообще ничто не могло скрыться, приподняла брови и посмотрела в сторону, всем видом выражая полную незаинтересованность в происходящем.

— Так что, — окликнул меня Всполох, — едем?

— А? — Я моргнула. — Нет. Спасибо — но нет. Я не собираюсь никуда уезжать. Это мой город, мой Институт и, как бы пафосно ни звучало, это практически мой дом. Если Доминик хочет меня — отлично, пусть берет. То есть поймите правильно, конечно, мне страшно. Но если он смог объявиться в центре города без приглашения, а потом еще и закрыть из него выезд, то, думаю, найти меня где-то по дороге и скрутить в баранку ему не составит труда. Я остаюсь.

Оборотень посмотрел на Оскара, который глянул на меня и кивнул, потом на Шефа. Тот крутнулся на кресле, выжав из него очередную порцию душераздирающего писка, и передернул плечами:

— Свой ум не вложишь. Пусть остается.

— Ну что же, — оборотень хлопнул руками по коленям, будто подводя итоги, — если госпожа Черна остается, то и мне ехать не за чем. Что? Вы же не думали, что я вас брошу, правда?

Меня хотели было выгнать, но я отговорилась тем, что на правах главной мишени имею право знать хоть что-то об их планах. Махнув на меня рукой, они сосредоточились на составлении списков. У Айджес и Оскара то и дело пиликали телефоны, и они выдавали какие-то странные фразы типа «Сектор 24 с нами» или «Сумрачные отказываются», которые, однако, достаточно много говорили Шефу и Всполоху. Из разговора я поняла, что суккуб была кем-то вроде главной среди добровольных групп Института, осуществляя связь с ведьмами, непонятной нечистью с Васильевского острова и всеми прочими видами, не всегда даже поддающимися описанию.

Через несколько часов оживленных разговоров и галлонов выпитого кофе Всполох разогнулся от бумаг, и на лбу его залегла глубокая складка.

— Александр Дмитриевич… — начал он, но Шеф прервал его:

— Я уже понял, — он махнул рукой, — все плохо.

— Ну я бы не стал так говорить, — попытался возражать оборотень.

— А я бы стал, — Шеф вздохнул и потер переносицу, — это моя ошибка. Мне нечем противостоять такому форсированному нападению. Да, сейчас нам только перекрывают воздух, но думаю, что до прямого удара осталось недолго.

Он распрямился, одергивая воротник рубашки и ослабляя узел галстука, — и меня обожгло. Я даже не поняла, что все это время смотрела на него, не отрываясь. Моя выстроенная было встречей с Марком защитная стена дала трещину и рассыпалась в пыль. Просто сидеть напротив, гадая, посмотрит он в мою сторону или нет, было невыносимо. В голову то и дело лезли воспоминания о том времени, когда все было иначе. Сейчас этот холодный, отстраненный мужчина ни капли не напоминал того заботливого человека, с которым я прошла через самые тяжелые свои минуты. Но даже эта холодность манила меня, заставляя ловить каждое его слово и движение. Я скучала. И это злило.

— Ладно, господа, по коням, — Шеф поднялся, — мне есть о чем подумать, и вы мне тут ни к чему.

Мы с Оскаром синхронно обернулись, испуганно глядя на Шефереля и потом — друг на друга. Кажется, в этой комнате только мы двое знали, кем Шеф являлся на самом деле и чем он рисковал.

— Шеф, может быть… — начала я, но он посмотрел на меня так, что слова застряли в горле.

— Будь добра, покинь мой кабинет, — процедил он, не спуская с меня тяжелого взгляда. И, не поворачиваясь, добавил: — Тебя, Оскар, это, кстати, тоже касается. Я как-нибудь сам разберусь.

Мы снова переглянулись. Оборотень едва заметно пожал плечами и кивнул в сторону двери.

— Как думаешь, что он задумал? — Я обратилась к Оскару, кажется, впервые за многие недели. После смерти мамы мы толком и не виделись, не то что не разговаривали. — Боюсь, как бы он глупостей не наделал…

Оскар аккуратно прикрыл дверь, и с той стороны щелкнул замок, хотя шагов слышно не было.

— Черна, он достаточно взрослый мальчик, чтобы позаботиться о себе, — Оскар качнул головой, — ты все время забываешь, что он только выглядит на двадцать с небольшим. Я тоже за него волнуюсь, но не думаю, что к Шефу применимо слово «глупость». — Оскар уже отошел вперед, потом обернулся: — Ты бы выспалась. Выглядишь ужасно.

— Спасибо, — пробурчала я ему в спину и вытащила из кармана непрерывно вибрирующий телефон. Во время совещания я не обращала на него внимания, и теперь у знака эсэмэсок мигала пугающая цифра «18». Первая начиналась словами «Пожалуйста, не игнорь меня, я просто хочу увидеть тебя еще раз…», остальные были примерно такого же содержания с постепенно возрастающей истерией.