Читать книгу "Код Бытия - Джон Кейз"

– Колодец иногда замерзает, – сообщил ему по секрету мальчишка, – но у нас много – ужасно много – готовых бутылок и бочек для дождевой воды. Хочешь посмотреть?

Сопротивляться этому ребенку было невозможно, и Ласситер несколько раз ловил взгляд Мэри, который очень напоминал ему взгляд Кэти, когда он играл с Брэндоном. Во взгляде светились любовь и гордость. «Ну разве он не замечательный?» – спрашивали ее глаза.

После совместного ленча Мэри провела с сыном урок чтения, а Ласситер, устроившись на веранде в старом кресле, слушал и любовался океаном. Когда занятия закончились, Джесси выбежал на улицу, горя желанием продемонстрировать, как он и мама поднимают и опускают на воду тяжелые предметы – лодку или причал.

– Прямо как египтяне, – сказал мальчишка, вытаскивая из-под веранды грубо сделанные салазки – металлические полосы с загнутыми концами, скрепленные прочными досками.

В досках были проделаны отверстия для веревки, взявшись за которую все сооружение можно было легко сдвинуть с места. Для наглядности Джесси положил на доску небольшой валун и, зажав в маленьких кулачках веревку, принялся тянуть салазки к кромке воды. Делал он это, пыхтя, кряхтя и поминутно останавливаясь, чтобы поправить камень.

– Вот так египтяне тащили камни, чтобы построить пирамиды, – объяснил малыш. – Они еще ничего не знали про колесо.

За ужином Мэри сказала, что если туман рассеется, береговая охрана наверняка появится завтра утром, и «мистер Ласситер сможет вернуться в лоно цивилизации».

– А остаться он может? – поинтересовался Джесси. – С ним здесь гораздо весело.

– Гораздо веселее, – поправила его мать и назидательно продолжила: – Нет, Джесси, остаться он не может. Ведь у него своя жизнь. Разве не так? – обратилась она к Ласситеру.

Джо долго смотрел на нее, а потом ответил:

– О да, конечно.

Это была ложь, и он долго размышлял над этим, моя посуду на кухне, в то время как Мэри читала Джесси книжку. Истина состояла в том, что, найдя их, дело он не закончил и оно не завершится до тех пор…

Пока он не узнает, что произошло и почему.

Уложив сына спать, Мэри вернулась, и они с Джо сели у камина. Ему показалось, что она огорчена, и он поинтересовался, в чем дело.

– Дело в том… что после вашего появления… Джесси так радуется… и я поняла, насколько все это эгоистично.

– Обитание на острове?

Она кивнула.

– Но вечно так продолжаться не будет. Осенью он пойдет в детский сад, так что… нам придется купить дом в городе.

– А вы не боитесь, что кто-нибудь вас узнает? – спросил Ласситер.

– Нет, не очень. Мой нынешний образ жизни выпадает из всех привычных представлений. Кроме того, раньше я была совсем другой.

– Вы имеете в виду внешность?

– Нет. Я имею в виду свои ощущения. Все, что было когда-то важно, сейчас отошло на второй план. Теперь для меня самое главное – Джесси.

– Верно, – кивнул Ласситер. – И именно поэтому вам следует отсюда уехать.

– А я-то думала, с этим вопросом покончено. – Мэри одарила его недовольным взглядом.

– Хорошо, пусть покончено. Но сделайте одолжение – когда здесь появится береговая охрана, скажите, что не видели меня.

– Но почему? – Она посмотрела на него с подозрением.

– Потому что люди, которые ищут вас, охотятся и за мной. А это – поверьте мне на слово – сулит огромные неприятности. Дело в том, что если береговая охрана доставит меня на материк, кто-то напишет доклад, в котором будет упомянуто мое имя. А поскольку погиб местный житель, мое имя всплывет в газетах. И тут же в городе появятся люди, которых никому из здешних обитателей никогда видеть не доводилось. Ну а дальше попробуйте догадаться сами. Они начинают спрашивать: «Ах, он арендовал катер? И куда же он собирался?» – Джо вздохнул: – Дело очень серьезное, так что мне, пожалуй, лучше добраться до материка самостоятельно.

– Каким образом?

– У вас есть лодка. Вы могли бы доставить меня на побережье.

Она подтянула колени к груди и спросила:

– А что потом? Бросить вас на какой-нибудь голой скале?

– Да.

– Вы с ума сошли. Что вы станете делать?

– Пусть это вас не волнует.

– Лодка еще не спущена на воду, – покачала головой Мэри. – И причал тоже не на воде.

– Как не на воде?

– Зимой его приходится вытягивать на берег, иначе могут унести льды. Пару раз за зиму бухта замерзает.

– Но разве он не закреплен?

– Речь идет о тоннах льда. Когда он начинает подтаивать и вдобавок наступает прилив…

– Но сейчас нет льда.

– Сейчас нет, но… – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Думаю, мы могли бы спустить причал… И до берега я вас доставлю.

– Больше я ничего не прошу.

– Хорошо. Так и сделаем.

Ласситер долго смотрел в огонь. Неожиданно он повернулся к Мэри:

– Можно мне вас спросить?

– Боже мой! – рассмеялась она. – Вы совсем как Джесси.

– Нет, серьезно, – продолжал Ласситер. – Насчет клиники. Все женщины, которые погибли, прошли одну и ту же процедуру, и мне интересно… почему вы выбрали именно ее.

– Что вы имеете в виду? Пересадку донорских ооцитов?

– Да. Я хочу сказать, в вашем возрасте… это несколько необычно. Остальные женщины, как Кэти, например, были значительно старше. Вы же еще могли… – Он поднял глаза к потолку и закончил: – Боюсь, я лезу не в свои дела.

– Почему не сказать, – произнесла Мэри немного шаловливо, – коль скоро все остальное я вам уже поведала? В моем случае бесплодия не было, и я могла иметь детей. Я очень хотела иметь ребенка, но понимала, что генетический материал должен быть не моим.

– Почему?

– Синдром Дюшенна.

Ласситер тупо взглянул на нее:

– А что это такое?

– Это поврежденный ген… – Она отвернулась. – Он бывает у женщин и передается потомству, хотя сами женщины этим синдромом не страдают. Он поражает только мужчин.

– И что происходит?

– Это результат повреждения Х-хромосомы, как при гемофилии, только в отличие от последней синдром Дюшенна не лечится. Все больные погибают. Мой брат умер в тринадцать лет.

Ласситер вспомнил рассказ Мод о том, что мальчика переносили в катер на руках, завернув в одеяла.

– Сочувствую, – проговорил Ласситер.

Мэри, откинувшись на спинку кресла, с отрешенным видом поведала ему, что болезнь эта не что иное, как прогрессирующая мышечная дистрофия. Начинается ниже икроножных мышц и постепенно карабкается вверх. Вначале походка становится неуклюжей, затем затрудненной, потом ноги атрофируются, а болезнь ползет выше, пока не доберется до диафрагмы. Больному тяжело дышать, и он совершенно не может кашлять. В конце концов он погибает от остановки дыхания, пневмонии или других болезней.