Читать книгу "Что будет дальше? - Джон Катценбах"

Дженнифер осмотрела пространство вокруг себя. Несколько секунд она просидела неподвижно, заново привыкая к способности видеть окружающий мир, а не только слышать его и воспринимать на ощупь. Буквально в нескольких футах от нее под потолком висела основная камера. Дженнифер зло посмотрела в зрачок объектива и почему-то подавила в себе внезапно вспыхнувшее желание сломать камеру, уничтожить этого безмолвного наблюдателя, неотступно следившего за ней все эти дни. Вместо этого девушка спокойно нагнулась и подняла с пола своего медвежонка.

Затем она, так же медленно, обернулась к столу, где в прошлый раз, когда она на мгновение приподняла край маски, ей удалось разглядеть свою одежду, сложенную аккуратной стопкой.

Одежды на столе не оказалось!

Дженнифер пошатнулась, как от удара. Страх вновь хлынул ей в душу. По правде говоря, она очень рассчитывала на свою одежду. Для нее сам факт того, что она может надеть привычные джинсы и поношенный свитерок, давал надежду на возможное возвращение к той жизни, из которой ее так жестоко вырвали похитители. А стоя перед камерами в пустой комнате почти голой, пленница продолжала существовать в тех условиях, которые навязали ей эти мужчина и женщина. Дженнифер осмотрела комнату еще раз, втайне надеясь, что где-то в другом углу ее одежда все-таки отыщется. Увы, этой моральной поддержки похитители ей не оставили. В комнате не было ничего, за исключением все той же кровати, камеры, вделанной в стену цепочки и туалета.

Дженнифер мысленно пыталась ободрить себя, повторяя раз за разом одни и те же слова: «Ничего, все нормально. Убежать можно и так — без одежды…» Особой уверенности в своих силах эти заклинания ей не придали, но тем не менее она заставила себя сделать шаг вперед, по направлению к двери.

Про себя она вновь и вновь повторяла: «Беги отсюда, беги отсюда, беги», не задумываясь при этом, что будет делать, оказавшись за дверью. Ее план побега нельзя было назвать детально проработанным: Дженнифер лишь смутно предполагала, что, выйдя из комнаты, начнет кричать и звать на помощь полицию. «Главное, выбраться за дверь, — думала она, — а там меня точно услышат и найдут».

Сделав глубокий вдох, она, все так же под прицелом объектива камеры, пересекла комнату и потянулась к дверной ручке.

«Только бы она не была закрыта… Только бы меня не заперли снаружи…»

Ее пальцы легли на металлическую рукоятку и едва заметно крутанули ее. Ручка подалась и стала поворачиваться.

«О господи, медвежонок, мы спасены!» — пронеслось у нее в голове.

Осторожно-осторожно, стараясь двигаться предельно бесшумно, Дженнифер потянула дверь на себя. «Приготовься, — инструктировала она мысленно медвежонка. — Сейчас мы побежим. Бежать придется долго и быстро. Так долго и так быстро мы с тобой еще не бегали».

У нее хватило времени на то, чтобы успеть сделать один вдох и увидеть, что ее ждет там, за дверью. Она успела разглядеть полутемный подвал, пол которого был завален старым мусором, небольшое окно в деревянной раме под потолком, клочок черного ночного неба за пыльным стеклом, затянутым по углам паутиной… А затем — огненная вспышка, яркая, как солнце, обрушилась на ее глаза. Дженнифер на мгновение ослепла и инстинктивно закрыла ладонями лицо. Ей показалось, что огненный смерч вот-вот выжжет ей глаза.

Прошла, быть может, еще секунда, и свет сменился кромешной темнотой. Ощущение было такое, словно на голову Дженнифер вновь — как в первое мгновение после похищения — накинули плотный черный мешок. Девушка толком не успела понять, что происходит, и интуитивно почувствовала, что дела ее плохи. В подтверждение этой догадки где-то совсем рядом раздался знакомый, чуть хрипловатый женский голос: «А вот и не угадала, Номер Четыре». Еще пару секунд Дженнифер по инерции пыталась сопротивляться, а затем какая-то сила повалила ее и, крепко, как тиски, сдавив, прижала к полу. Страх, который она испытывала все эти дни и который на несколько минут был приглушен затеплившейся надеждой на успешный побег, обрушился на девушку с новой силой.

Этот страх словно засасывал ее по спирали в бездонную черную воронку.

Актриса покачала головой и воскликнула: «Черт! Ну надо же…» Исход эпизода ее, несомненно, расстроил, но восторг от того, что ей довелось увидеть, по-прежнему приятно щекотал ей нервы. Муж-режиссер, точно так же неотрывно наблюдавший за безнадежной попыткой Номера Четыре вырваться на свободу, прошептал в ответ: «Что я тебе говорил! Не нужно ей было дергаться». Все так же не глядя на мужа и не отрывая глаз от экрана, женщина несколько разочарованно заметила: «Но это же неправильно. Так не должно было получиться». Держа друг друга за руки, они почти одновременно перевели дыхание и, позволив себе откинуться на спинки кресел, продолжили смотреть телевизор.

* * *

В то же самое время в университете штата Джорджия, в одной из комнат общежития, студент-первокурсник судорожно тыкал пальцем в кнопки телефона, набирая сообщение для своего друга: «Охренеть! Мы выиграли! Все началось! Пропускаешь самое интересное». Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что его приятель, задержавшийся на вечернем семинаре, сейчас, фигурально выражаясь, умрет от зависти.

В нижнем углу горевшего перед ним экрана часы, отсчитывающие время до изнасилования пленницы, несколько раз мигнули красными цифрами, а затем остановились, оставив во всех окошечках гореть ярко-красные нули.

Глава 36

— Нет, — сказал Адриан. — Нет, нет и еще раз нет, — повторял он.

Порноролики с участием молодых женщин — на вид почти девочек — сменяли друг друга на экране. Казалось, им не будет конца. Девушек снимали во время полового акта, ставили камеры в ванных комнатах, где они, все в пене, принимали душ или, в обнаженном виде, накладывали макияж перед зеркалом. Чаще всего эти юные создания занимались тем, что ублажали мужчин или других женщин. Тела мужчин обычно покрывали обильные татуировки, а женщины по большей части были, как на подбор, блондинками с пышными волнистыми волосами. Некоторые из девушек явно метили в порноактрисы и даже подавали надежды в этом ремесле. Большинство же, судя по их поведению, действительно были в этой индустрии совсем недавно. Развязные студентки сменялись девушками по вызову, те, в свою очередь, уступали место тихим и скромным домашним девочкам. Все старательно работали на камеру. Адриан не уставал удивляться тому, как много этих, еще совсем юных, девушек готовы демонстрировать свои тела перед камерой и совокупляться с практически незнакомыми мужчинами. При этом он мысленно брюзжал и на самого себя: «Ну, хорош, старый пень! Надо же было столько лет потратить на изучение психологии, чтобы теперь пасовать перед элементарной загадкой: почему так много людей с охотой выставляют свою интимную жизнь на всеобщее обозрение?»

На самом же деле ответ был ему прекрасно известен: все делалось из-за денег.

Другое дело, что на вопрос: как можно пойти на такое ради денег? — ответа у пожилого профессора не было. В какой-то момент он попытался рассмотреть психологию поведения участников порносъемок с иной точки зрения: «Камера — не человек. Почти никто из них не стал бы заниматься этим при собравшихся в комнате зрителях. А работа на камеру в каком-то смысле обеспечивает им иллюзию анонимности. Камера — лишь бесстрастное средство передачи того или иного изображения с места съемок к неведомым зрителям».