Читать книгу "Теплоход «Иосиф Бродский» - Александр Проханов"

Ты. — Есаул кивнул прокурору Грустинову. — Подготовь ордера на арест восьмидесяти двух человек. Вот список. Интернируй правозащитников в подмосковные санатории для душевнобольных. Друзей Куприянова помести в казармы дивизии внутренних войск, особенно гроссмейстера и эту японскую стерву… Тебе… — Он обратился к министру обороны Дезодорантову. — Да перестань, мать твою, грызть трость… Войска переводятся на казарменное положение. В обеих столицах объявляется комендантский час. Подыми авиацию, пусть истребители барражируют над Москвой и Питером на бреющих высотах. Чтобы либералы не вылезали из сортиров.

— Может, сбросить небольшую атомную бомбу на Вышний Волочёк? — азартно предложил Дезодорантов.

— Вынь трость из задницы и делай, что тебе велят, — оборвал его Есаул.

— Позволь узнать, Василий, текст президентского обращения подготовлен? — поинтересовался спикер Грязное, видимо желая предложить свои услуги спичрайтера.

— Подготовлен, — сказал Есаул.

— Его будет читать сам Парфирий? — недоверчиво спросил прокурор Грустинов.

— Прочитает через четверть часа. Все. Теперь ступайте и действуйте как можно быстрее.

Все трое вышли в коридор. Прокурор, мотая головой, повторял:

— Ай да кот Вася! Ай да Есаул! И впрямь, «он догадлив был».

Разошлись по каютам, уселись за телефоны правительственной связи.

Глава тридцать пятая

Направив соратников в дело, Есаул взял со стола лист бумаги с заготовленным текстом и оставил каюту. Вышел в пустой коридор, где за дверями испуганные пассажиры ожидали катастрофу, — налет мятежных самолетов, готовых разбомбить теплоход. Всплытие на перископную глубину подводной лодки, посылающей торпеду в президентский корабль. Появление на далеком берегу батареи дальнобойных орудий, берущих в перекрестье прицела белоснежный лайнер. Коридоры были пусты, маячили посты с автоматами.

Есаул спустился на нижнюю палубу, прошел в отдаленный отсек, где у железных дверей стояла вооруженная охрана.

— Откройте, — приказал Есаул. Со скрипом тюремной камеры дверь отворилась. Есаул переступил порог.

Это и впрямь была камера. Отсутствие окон. Голые, выкрашенные грязной масляной краской стены. Клепаный пол. В потолке тусклая, охваченная решеткой лампа. Посредине на возвышении железное кресло. В нем человек. Руки, закрепленные скобами в поручнях кресла. Ноги, вставленные в стремена. На лице железный намордник с прорезями для глаз. Отверстие для носа и рта, зарешеченное нержавеющей сталью. Человек был накрыт клеенчатым фартуком. Под креслом стояла параша, от которой исходило зловонье.

Некоторое время Есаул молча рассматривал узника.

— Я тот, кто вынул тебя из тюрьмы и взял сюда, — медленно произнес Есаул, — ты — Лешка Клыков по кличке Сластена, серийный убийца. Получил пожизненное за убийство и изнасилование десяти малолетник девочек, пять из которых ты съел. Такие, как ты, в тюрьме не живут. Их убивают уколом в сердце, как убили чеченского террориста Радуева. Мне ты обязан жизнью.

Узник молчал. Только зыркали в прорези веселые злые глаза да губы слабо розовели в зарешеченной скважине.

— Не догадываешься, зачем ты мне нужен?

— Начальник, пусть снимут намордник. И уберут парашу. Второй день не выносят, — раздался из-под железа негромкий приятный голос.

Есаул повернулся к стоящим в дверях охранникам:

— Сделайте, как он сказал.

Один охранник, не скрывая отвращения, вынес переполненную парашу. Другой достал ключ, стал лязгать в металлической маске. Отомкнул запор, снял с узника железный колпак. Свет лампы упал на бледное лицо, и Есаул, хоть и был подготовлен к зрелищу, не удержался и ахнул.

Перед им сидел вылитый Президент Парфирий — то же утонченное лицо. Хрупкая переносица со светящимся меж золотистых бровей островком. Серые, чуть навыкат глаза. Тонкие изящные губы, застенчивые, дрожащие в милой детской улыбке. Лишь когда открывался рот, зубы казались крупнее, чем у Президента Парфирия. Клыки выдавали хищника, привыкшего грызть хрящи и кости.

Сходство было поразительным. Еще большим, чем на фотографии, которую Есаул месяц назад вынул из компьютера Министерства юстиции и при взгляде на которую родился дерзновенный план. Природа создала два клона, по единым лекалам и выкройкам, с поразительным подобием тела, но с различной судьбой. Один близнец выбрал судьбу офицера госбезопасности, добился президентских высот. Другой окунулся в преступный мир, был наделен пороками, сделавшими его серийным убийцей и людоедом. Их сходство, а также прочитанная в детстве книжка «Принц и нищий» натолкнули Есаула на идею.

— Я пришел объявить, для чего ты мне нужен, — Есаул видел, как двойник Президента Парфирия сжимает и разжимает кулаки, разминая охваченные скобами запястья. — Через десять минут тебя оденут, приведут в христианский вид. Ты выйдешь к людям и зачитаешь бумагу. Если ты ошибешься хоть в одном слове или позволишь себе валять дурака, тебя застрелят прямо здесь и вышвырнут в воду, где тобой полакомятся рыбы, как ты лакомился маленькими девочками. Ты понял меня?

— Прочту, если дашь маленькую девочку, — усмехнулся Сластена. — А то кашей закормили, тошнит. Иначе не буду читать.

— Ну ты, ублюдок, я тебя сам по кусочкам нарежу, посыплю сольцой и скормлю озерным щукам. Они любят человечинку с тухлецой. — Есаул растянул губы, открывая волчий оскал, от которого сердце серийного убийцы дрогнуло.

— Да ладно, начальник, пошутить нельзя. Давай свою сраную бумагу.

— Другое дело, Сластена, — Есаул передал ему текст обращения Президента России к нации. Повернулся к охране. — Отмойте его. Вам принесут костюм из президентского гардероба. Пусть гример наложит на эту бледную рожу шафрановый альпийский загар.

С этими словами Есаул покинул камеру, видя, как навстречу идет гример. Несет саквояж с принадлежностями.

На корме, в оранжевом вертолетном кругу, был установлен микрофон. Охрана жестко блокировала проход. За несколько шагов от оранжевой окружности были расставлены телекамеры, столпились репортеры, газетные журналисты, приглашенные на краткий брифинг. Несколько передающих «тарелок» были готовы транслировать пресс-конференцию по всем федеральным каналам. На верхней палубе под присмотром вооруженной охраны собрались пассажиры, притихшие, подавленные, в предчувствии зловещих перемен.

В центр круга к микрофону вышел Есаул. Он выглядел властно, говорил решительно, безапелляционно:

— Господа, сейчас перед вами с кратким заявлением выступит Президент России Парфирий Антонович Мухин. Дела чрезвычайной государственной важности лишают его возможности долго отвечать на вопросы. По одному вопросу от каждого издания. Прошу быть предельно краткими.

Через минуту на корму вышел Президент. Он шел знакомой стройной походкой, прижимая к бедру левую руку и делая правой энергичную отмашку. Все тот же статный, спортивный вид. Чудесный альпийский загар. Лишь самые проницательные уловили в лице перемену, вызванную крайними обстоятельствами, мобилизацией всех духовных и физических сил. Нечто жесткое, почти злое появилось в красивом, миловидном лице. В походке обнаружилась звериная цепкость, словно он шел по следу добычи.