Читать книгу "Костяные корабли - Р. Дж. Баркер"

– Спой для нас, Джорон Твайнер, – сказала она. – Спой нам о нашей мрачной работе.

Джорон не пел со дня смерти отца, но после недолгих колебаний к нему пришли нужные слова. Он запел песню, которую слышал от отца в детстве, впрочем, мелодия была другой, похожей, но едва заметно измененной, знакомой и незнакомой одновременно. Это была песня ветрошпиля, которую он слышал, когда ему снилось, как он плывет по бескрайним глубинам океана.

Я не стану лишать Старуху моей любви,

Мы гордо к ней придем.

Я не стану лишать Старуху моей любви,

Исполним долг и умрем.

Я всегда любил море, оно – моя любовь,

Глубокое, синее и настоящее.

Я всегда любил море, оно – моя любовь,

Так же сильно, как любил тебя.

Когда он закончил первое четверостишие, когда они приняли странную мелодию, команда присоединилась к нему, повторяя знакомые слова жалобы детей палубы.

Я не стану лишать Деву моей любви,

И сыграю во все ее игры.

Я не стану лишать Деву моей любви,

И умру, как меня учили.

Я всегда любил море, оно – моя любовь,

Глубокое, синее и настоящее.

Я всегда любил море, оно – моя любовь,

Так же сильно, как любил тебя.

К ним присоединился ветрогон, который выводил мелодию контрапунктом, выпевая созвучия, недоступные человеку, много нот одновременно, и меняя песню, делая ее иной.

Я не стану лишать Мать моей любви,

Она породила меня на свет.

Я не стану лишать Мать моей любви,

Пусть моя смерть будет в ее честь.

Я всегда любил море, оно – моя любовь,

Так же сильно, как любил тебя.

Я всегда любил море, оно – моя любовь,

Так же сильно, как любил тебя.

Я не стану лишать Мать моей любви,

И мы гордо к ней полетим.

Я не стану лишать Мать моей любви,

И пусть я в смерти выполню долг.

Когда последние слова песни смолкли, Джорон понял: что-то изменилось. Он не знал, разделяют ли другие члены команды это диковинное ощущение, но, если судить по взглядам, которыми они обменивались, многие почувствовали перемены, внезапный прилив энергии, как если бы корабль вздрогнул, и появилась надежда, вероятность, что еще не все потеряно, и у них остается шанс спастись.

Миас посмотрела на Джорона и тихо заговорила:

– Ты выбрал хорошую песню, Джорон. Она подняла наш дух. – Потом она повысила голос: – Ладно! И что вы стоите? К лукам! Поднять крылья! Спустить флюк-лодки за борт. Принесите слюну старухи, мы будем стрелять по врагу горящими болтами. Шевелитесь! Мне не нужны лентяи на моем корабле.

И все тут же пришло в движение.

Джорон положил руку на поручни, и ему показалось, что весь корабль вибрирует, но вовсе не от множества ног бегущих по палубе или людей, взбиравшихся на позвонки. Было что-то еще. Он повернулся и обнаружил стоявшую у него за спиной Гаррийю.

– Что это было? – спросил он.

Она улыбнулась беззубой улыбкой.

– Ты дал нам шанс, – сказала она. – А теперь мне нужно пойти к Руке Старухи, пока она кого-нибудь не прикончила.

– Но там же еще никого нет, – удивился Джорон.

– Не надо недооценивать ее умения, – сказала Гаррийя.

За спиной у нее засмеялся ветрогон.

– Смерть, Джорон Твайнер. Смерть приближается.

– Хватит об этом, – голос Миас резко прозвучал над палубой. – Ветрогон, ко мне. И ты, Джорон.

Проходя по палубе, Джорон заметил, что профиль «Охотника Старухи» изменился, они намеревались подойти к «Дитя приливов» боком. Когда Джорон снова посмотрел на корму, он увидел рядом с Миас ветрогона, поза которого выглядела вполне человеческой, его вполне можно было принять за раболепного прислужника, но что-то в нем говорило лишь о любопытстве. Он присел рядом с Миас на корточки, склонив голову набок, чтобы не выпускать ее из вида, пока она говорила.

– Ты можешь увеличить нашу скорость так, чтобы мы проскочили мимо «Охотника», и одновременно отвести в сторону его первый залп?

Говорящий-с-ветром хрипло каркнул. Черный Оррис слетел с такелажа и уселся на плечо Миас. Ветрогон повернул голову в сторону «Охотника Старухи».

– Двенадцать из гнезда на корабле. – Он издал пронзительный крик, раскрыв клюв и делая глотательное движение. – Они будут со мной сражаться. Я буду сражаться с ними. Скорость или залп, Миас Джилбрин. Скорость или залп. Скорость легче. – Ветрогон издал горловой звук. – Думать меньше. Поддерживать силу дольше.

Миас не сводила глаз с вражеского корабля – огромные дуголуки на главной палубе, две нижние, где уже открыли амбразуры, и стали видны луки поменьше, почти столь же опасные. Джорону показалось, что она смотрит мимо них в будущее и видит, как болты с «Охотника Старухи» летят в сторону «Дитя приливов», и ее люди гибнут один за другим.

Миас начала постукивать по палубе левой ногой.

– А что выбрал бы ты, Джорон? – спросила она.

Он попытался представить двадцать семь дуголуков, посылающих смертоносные снаряды через море. Ветрогоны, которые ведут его к цели. Опустошение, жуткие раны, боль.

– Ты знаешь «Охотника», супруга корабля, – сказал Джорон. – Как быстро они способны стрелять из луков?

Она ответила после короткой паузы, но в ее словах он услышал гордость.

– Достаточно быстро.

– Тогда скорость, – сказал Джорон. – Твоя сестра преследует тебя из гордости, чтобы превзойти. Она не станет использовать зажженные крылоболты, ведь ее корабль и без того заметно нас превосходит. Значит, полагаю, нам не грозит огонь. Вероятно, она захочет, чтобы сражение выглядело честным. Нам остается лишь надеяться, что позвонки «Дитя приливов» выдержат их залпы, тогда мы сможем выстрелить сами и повредить румпель.

Миас кивнула.

– Динил?

– Это сделка со Старухой, – пробормотал он. – Я бы предложил прямо противоположное тому, что сказал Джорон: любой ценой защитить позвонки, даже если это приведет к тому, что ветрогон полностью исчерпает свои силы. Без позвонков мы ничто.

Миас кивнула в ответ на слова Динила.

– Да, сделка со Старухой, – сказала она, – но я думаю, что скорость в данный момент лучший выбор из двух плохих.