Читать книгу "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский"

Не ограничившись Земгором, полиция форсировала наступление на военно-промышленные комитеты. В январе 1917 г. Петроградская охранка констатировала, что в стране сформировалось революционное ядро, имевшее поддержку в общественных организациях и Государственной думе. В составленной департаментом полиции записке о важнейших событиях в области розыска приводились выдержки из резолюции последнего заседания рабочей группы ЦВПК, однозначно указывавшие на подготовку революции. В ней, в частности, звучали следующие слова: «Рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавия и полная демократизация страны являются теперь задачей, требующей неотложного решения… Рабочие немедленно должны приступить к сплочению и организации своих сил, избрать заводские комитеты, сговориться с рабочими других фабрик, на собраниях выяснить всем товарищам важность момента и к моменту открытия Думы быть готовыми на общее организованное выступление». Резолюция заканчивалась призывом ко всем рабочим Петрограда – к открытию сессии Думы – завод за заводом, район за районом дружно двинутся к Таврическому дворцу и предъявить там политические требования. «Вся страна и армия должны услышать требования рабочего класса: только учреждение Временного правительства, опирающегося на организующийся в борьбе народ, способно вывести страну из тупика и гибельной разрухи, укрепить в ней политическую свободу и привести к миру на условиях, приемлемых как для российского пролетариата, так и для пролетариата других стран»[1362]. Фактически это был готовый сценарий переворота.

Трогать саму Думу жандармы опасались, потому решили действовать адресно. 19 января в докладе на имя директора ДП начальник столичного охранного отделения посчитал возможный роспуск Думы несвоевременным, полагая, что он «послужит сигналом для вспышки революционного брожения в разнообразных кругах общества и приведет к тому, что правительству придется бороться не с ничтожной кучкой оторванных от большинства населения членов Думы, а со всей Россией, давно уже выражающей свое недовольство увеличивающейся и разрастающейся разрухой в стране»[1363].

Протопопов колебался с ликвидацией революционных центров, ведь под прямым и косвенным информационным контролем Земского и Городского союзов находились сотни тысяч людей: служащих, мелких чиновников, представителей интеллигенции. Под давлением полиции министр все же согласился на ликвидацию рабочей группы при ЦВПК. В ночь на 27 января 1917 г. Петроградское охранное отделение, по предварительному согласованию с Хабаловым и Министерством юстиции, провело обыск в помещениях и хранилищах рабочей группы на Литейном проспекте, а также еще на 16 адресах её членов, которые и были задержаны[1364]. Среди них было несколько членов подпольной ячейки РСДРП. Однако это было лишь начало: по всей стране аресты и обыски членов рабочих групп при региональных военно-промышленных комитетах шли вплоть до 22 февраля. В Таганроге было арестовано 9 членов местной рабочей группы (двое вскоре отпущены), в Макеевке проведено 15 обысков[1365]. Была изъята личная переписка, вся агитационная и политическая литература. По утверждению проводившего изучение улиц товарища прокурора барона Е. П. Неттельгорста, среди документов были обнаружены доказательства планов членов ЦВПК по созыву после революции Учредительного собрания[1366].

Предварительное следствие вел следователь по особо важным делам Петроградского окружного суда С. А. Юревич. 8 февраля он издал постановление о привлечении арестованных членов рабочей группы ЦВПК в качестве обвиняемых по 102‐й статье Уголовного уложения. Юревич постановил «предъявить обвинение в том, что, войдя в Центральный военно-промышленный комитет в качестве членов особой рабочей группы, они затем в течение 1915–1917 гг… сорганизовались в тайное сообщество, поставившее задачей своей деятельности организацию рабочих масс в империи для насильственного ниспровержения существующего в России образа правления, причем в целях осуществления поставленной задачи командировали своих членов на места для надлежащей пропаганды, издавали прокламации о выступлении рабочих в день открытия Государственной думы для насильственного устранения настоящего правительства и замены его Временным правительством, опирающимся на организующийся в борьбе народ, рассылали на места письма, заключавшие в себе призыв к одновременным выступлениям местных рабочих для осуществления тех же задач и изготовляли прокламации того же содержания от имени рабочих организаций»[1367].

Наказание по статье 102 варьировалось от восьмилетней до бессрочной каторги. После этого А. И. Гучков и его коллеги потеряли самообладание. У них фактически «была выдернута скамейка из-под ног»[1368]. Полиция потребовала от Протопопова арестовать и самого Гучкова, но министр не решился. Руководство ЦВПК, наоборот, заняло двойственную позицию. С одной стороны, в распространенном 31 января заявлении бюро комитета его члены отмежевались от конкретных политических задач и намерений рабочей группы. ЦВПК объяснил необходимость ее существования налаживанием контактов между буржуазными элементами и представителями рабочих как в целях «нормального политического развития», так и для работы военной промышленности. С другой стороны, Гучков с коллегами перешли в наступление на правительство, высказав «самый горячий протест» против арестов и пригрозив усилением волнений в рабочей среде. Главной политической декларацией заявления бюро ЦВПК стало открыто выраженное согласие с оценкой рабочей группы политического режима и правительственного курса и признание неспособности власти обеспечить победу в войне[1369]. Понимая, что в руках следствия находится значительное количество материалов для привлечения к ответственности и самого руководства ЦВПК, оно пошло ва-банк.

Объяснение может быть одно: лидеры антиправительственного заговора понимали близость падения режима и использовали арест, направленный на подрыв позиций рабочей группы, наоборот, для укрепления своего авторитета в рабочей среде как решительных борцов с правительством. К тому же они понимали, что руководство армии во время войны не позволит распустить военно-промышленные комитеты, выполнявшие крупные оборонные заказы. На допросе в ЧСК Временного правительства М. В. Челноков прямо утверждал, что военное ведомство активно отстаивало интересы ЦВПК в Совете министров и решиться на противостояние с армией МВД не могло[1370].