Читать книгу "Немного ненависти - Джо Аберкромби"

– Стур Сумрак, – промямлил он непослушными губами. Даже говорить было сейчас непомерным усилием; каждое слово казалось огромным камнем, вкатываемым в гору. – Дарю тебе… твою жизнь.

Чувствуя, как все вокруг ходит ходуном, он упал на одно колено – посреди круга, на землю, влажную от росы, влажную от его собственной крови.

– Малость… не по себе, – выговорил он и хлопнулся на бок.

Пожалуй, лучше полежать.

Бедный всегда платит

– Помилование, – сказал Малмер. – Мы сдаем оружие. Мы возвращаем заложников. Нас всех отпускают.

В молчании все осмысляли значение услышанного. Допустим, это было гораздо больше, чем они ожидали этим утром. Но настолько меньше, чем они мечтали всего лишь несколько недель назад!

Они представляли собой жалкое зрелище. Их маленькая компания собралась в помещении разграбленного склада; через разбитые двери задувал холодный ветер. Пятнадцать ломателей, каждый возглавлял один из районов Вальбека – насколько вообще можно было возглавлять эти хаотические горы мусора, в которые превратился город. Исхудавшие, угрюмые – те, кто остался до самого конца. Им нравилось считать себя наиболее преданными делу, но возможно, они просто больше всех теряли в случае поражения.

Броуд глубоко вздохнул. Не надо было ему ввязываться. Он с самого начала знал это не хуже, чем сейчас. Однако, говорил он себе, может быть, что-то удалось бы изменить. Снова долбанулся мордой об стену, и можно не сомневаться, что на этот раз будет по-настоящему больно. Сколько ни давал он обещаний измениться, почему-то получалось так, что он все время повторял все те же ошибки.

– Полное прощение? – переспросила женщина с острым серым лицом.

Цапля кивнул, хотя вовсе не выглядел таким уж уверенным.

– Так нам сказал его высочество.

– А этот ублюдок Пайк что сказал? – спросил Сарлби.

– Ему это не понравилось, – ответила Вик. – Но он не возражал.

– Ты доверяешь Орсо? – спросил Броуд.

– Лучше не принимать решений, основываясь на доверии, – сказала Вик с такой интонацией, словно доверие было неким фантастическим зверем, в которого верят только дети. – Надо просто понимать, что будет лучше для всех.

Малмер издал тяжелый вздох, прозвучавший так, словно он был вытащен с самого дна глубокого колодца усталости.

– До чего мы только дошли… революционеры, все надежды которых держатся на кронпринце! Тем не менее, он кажется достойным человеком, насколько это вообще возможно. Гораздо лучше, чем мы ожидали.

– Ожиданий у нас вообще почти не осталось, – заметила Вик, как всегда хмурясь. Она умела хмуриться, эта женщина.

Малмер безнадежно пожал плечами:

– По крайней мере, я верю ему больше, чем остальным членам королевской семьи. С другой стороны, я верил и Ризинау – и вот куда это нас завело.

– Если смотреть здраво, у нас нет выбора, – сказал Цапля. – Провизия на исходе. Мы не для того начинали это дело, чтобы уморить собственных людей голодом.

– Иногда я вообще не понимаю, зачем мы это начали.

Пару месяцев назад, на всех этих больших собраниях, люди лезли один вперед другого, чтобы перечислить все несправедливости, за исправление которых они были готовы отдать жизнь. Теперь никто не мог назвать Малмеру даже одной причины. Мотивация в последнее время становилась все более туманной – словно далекие заводские трубы, просвечивающие сквозь клубы смога, про которые никогда не скажешь, есть они на самом деле, или это тебе привиделось.

– Ну что ж, пускай будет так, – сказал Малмер. – Передайте там всем, кто еще слушает: мы разбираем баррикады. Открываем город. Мы сдаемся.

Один за другим остальные кивали, соглашаясь. Скорбно, словно каждый кивок стоил им какой-то частички себя. Однако они не видели другого выхода. С восстанием было покончено.

– Сдаваться… – проворчал Сарлби. – Словно кусок, застрявший в глотке.

Броуд хлопнул его по плечу:

– Скажи спасибо, что у тебя в глотке хоть что-то есть.

Снаружи в воздухе все еще висел застарелый запах гари. А также свежий запах гнили. По улице несло пепел, он оседал на горах щебня, словно заносы черного снега. Неподалеку стоял остов выпотрошенной фабрики: голые черные балки, торчащие на фоне бледного неба, пустые черные проемы окон.

– И вот это должно было стать нашей Великой Переменой! – Малмер медленно покачал седой головой. Броуд мог бы поклясться, что за последние несколько дней седины у него прибавилось. – Гребаная катастрофа!

– Ну, я не стану плакать о фабрикантах, потерявших свои предприятия, – отрезал Сарлби. – В этом ты можешь не сомневаться!

– А как насчет рабочих мест на этих фабриках? – спросила Вик. – Осмелюсь предположить, что богатенькие, чьи инвестиции улетели в трубу, как-нибудь выкарабкаются. А как насчет бедных, которые потеряли все средства к существованию?

– Я-то думал, у нас все идет как надо, – продолжал Малмер, скривив изборожденное морщинами лицо в недоуменной гримасе. – Был уверен, что все идет как надо!

– Отличить плохое от хорошего не так просто, как может показаться, – сказала Вик. – Главным образом все зависит от того, с какой точки ты смотришь.

– Печально, но факт! – буркнул Броуд.

Малмер, хмурясь, посмотрел на выгоревший остов фабрики.

– Но платят опять бедняки.

Броуд вспомнил Мусселию после взятия города: разграбленные трущобы, превращенные в дымящиеся руины, на улицах валяются трупы. Однако дворец остался нетронутым на своей горе, над всем этим дымом. Он пожевал губами и сплюнул:

– Бедный всегда платит.

* * *

В тот вечер народ валом валил прочь из Вальбека. Колонны людей змеились мимо брошенных баррикад, пробираясь через поля. Среди них было несколько ломателей, собирающихся сдать оружие и попытать счастья в надежде на помилование, но в основном это были просто люди, которые слышали, что где-то дают еду.

Первыми, кто встречал усталую цепочку грязных, голодых и обездоленных, были улыбающиеся женщины, раздававшие людям буханки хлеба. Можно было подумать, что в их тележках лежит не хлеб, а чистейшая надежда – столько радости они распространяли в толпе. Всего лишь несколько дней назад люди не могли найти достаточно грязных слов, говоря о кронпринце Орсо, однако стоило в их животах появиться паре кусков хлеба, и вот они уже пускают пену, восхваляя его. Броуд был ничуть не лучше других: когда до него донесся этот небесный аромат свежей выпечки, он едва не захлебнулся слюной. А когда он увидел улыбки Май и Лидди после того, как они проглотили свою порцию, это стало еще лучшим подарком, чем сам хлеб. Арди, впрочем, не улыбалась. Броуд, кажется, вообще ни разу не видел ее улыбающейся. Она просто жевала, уставившись на свои ноги, неловко переминаясь с ноги на ногу, и глаза на ее исхудавшем, осунувшемся лице были большими и влажными.