Читать книгу "Страх и отвращение предвыборной гонки '72 - Хантер С. Томпсон"

В этом суть теории маятника. Эта тема также постоянно звучит, когда Макговерн анализирует, почему избиратели так массово отвергли его в прошлом ноябре. Сам проигрыш не удивил его, но он был по-настоящему потрясен масштабами поражения. По его убеждению, никакое фиаско с Иглтоном не может объяснить, почему американский народ заставил потерпеть самое сокрушительное в истории президентской политики поражение вежливого, мягко стелящего и, по сути, консервативного сына методистского священника с равнин Южной Дакоты.

* * *

В течение нескольких дней после чистки Национального комитета Демократической партии я бродил по Вашингтону, скупая весь дешевый герыч, который только мог найти… А в среду днем на часок заглянул в офис Макговерна в здании Старого сената, чтобы поговорить с ним. Он был, как всегда, гостеприимен, несмотря на то что я опоздал на час. Я пытался объясниться и сказал, что у меня были небольшие проблемы тем утром: одна девушка была арестована в моем номере в вашингтонском «Хилтоне». Он сочувственно, без улыбки кивнул и сказал, что Джон Холум уже сообщил ему об этом.

Я печально покачал головой: «В такие дни никогда не знаешь, чем все закончится».

Он обошел стол и сел в кресло, закинув ноги наверх. Я думал, что он спросит меня, за что арестовали девушку, но, взглянув на него, понял, что он уже думает о другом. Макговерн очень закрытый человек — кстати, это может быть одной из причин, почему даже друзья не называют его Джорджем, — и в его обществе начинает казаться, что ему становится не по себе, когда люди заговаривают на приватные темы.

На мгновение мне очень захотелось именно так и поступить и, сохраняя серьезное выражение лица, начать рассказывать о странных и тревожных событиях, связанных с арестом, — о порнографических фильмах, которые, как утверждается, были сняты на самолете «Зоопарк», об аресте Теда Ван Дайка за сутенерство, — но он и так был настолько сломлен, что я решил не донимать его, пусть даже в порядке дружеской шутки… Кроме того, мне надо было поддерживать свою профессиональную репутацию. В конце концов, я был редактором отдела национальной политики журнала Rolling Stone.

Он явно был обеспокоен этим, так что я настроил магнитофон и спросил его о заявлениях, которые он сделал вскоре после выборов, о расколе в Демократической партии. Он сказал группе журналистов, которые прилетели поговорить с ним в доме Генри Киммельмана на Виргинских островах, что не уверен, могут ли снова объединиться два крыла партии… Но меня больше заинтересовало даже не это, а его слова о том, что он не уверен, должны ли они вновь объединяться.

— Что вы имели в виду? — спросил я. — Вы думаете о чем-то вроде создания четвертой партии?[129]

Макговерн: Нет. Я не предлагал коренную ломку Демократической партии. Мы уже говорили ранее о роли Коннели, ну вы знаете, и также о так называемых «Демократах за Никсона», которые сформировались в ходе кампании, и они спросили меня, что, по моему мнению, можно сделать, чтобы привлечь этих людей обратно. Ну, я не думаю, что они когда-либо действительно принадлежали к Демократической партии. На мой взгляд, это не было просто вопросом несовпадения со мной или идеологических разногласий. Они в большей степени чувствуют себя дома в Республиканской партии, и я не уверен, что мы должны делать что-то, что привлечет их обратно.

ХСТ: Вы говорили о ком-то конкретно?

Макговерн: Ну, я действительно говорил об этой организованной группе, а не о бегстве большого числа «синих воротничков», которое я расцениваю как серьезную проблему. Я думаю, что эти люди должны быть возвращены в Демократическую партию, если она собирается выжить как партия, которая может выиграть национальные выборы. Но если говорить о тех, кто покинул партию и действительно пошел за Никсоном, я действительно не заинтересован в том, чтобы этих людей привлекли обратно. Я не думаю, что Коннели добавит что-то к партии. На самом деле этот парень всегда заставляет партию склоняться вправо и вставать в позицию, которая отвращает больше людей, чем он приводит с собой. То, что я расцениваю как гораздо более серьезное дезертирство, — это массовый уход людей Уоллеса, которое, как мы видели, происходило на предварительных выборах.

ХСТ: Да, это другое дело, о котором я хотел спросить вас.

Макговерн: Не думаю, что кто-то действительно знает, что лежало в основе этого движения. Я подозреваю, что расовый вопрос играл гораздо более серьезную роль, чем мы осознавали в ходе кампании. Там не ходило особых разговоров о расовых предрассудках и старомодных расистских эпитетах — таких вот вещах, — но я думаю, что они присутствовали. Есть разные способы проявлять эти предрассудки. Вопрос автобусов был наиболее выраженным, но были и нападки на программу обеспечения благосостояния и на то, как президент справляется с этим вопросом. Я думаю, он сыграл на множестве вещей, которые были призваны нажать на избирателей Уоллеса, и таким образом получил большинство из них. Теперь я не уверен, что Демократическая партия в состоянии сделать что-то, чтобы вернуть этих людей назад. Я подозреваю, что в ходе кампании нужно больше говорить о повседневных проблемах трудящихся, об условиях, в которых они работают, и, может быть, нужно прикладывать больше усилий к тому, чтобы солидаризироваться с ними.

ХСТ: Я провел целый день во время предварительных выборов в Висконсине на южной стороне Милуоки в месте под названием Сербский зал…

Макговерн: Да.

ХСТ: Я пришел туда днем, появление Уоллеса было запланировано на пять, а вы и Маски должны были появиться там позже… Я пошел туда, чтобы поговорить с этими людьми, и был действительно поражен, обнаружив, что вы и Уоллес были теми двумя людьми, за которых они хотели бы голосовать. Хамфри и Маски были довольно решительно исключены. Вы, казалось, довольно крепко зацепили их.

Макговерн: Да.

ХСТ: Но в какой-то момент, похоже, потеряли эту хватку. Я не уверен в причине…

Макговерн: Ну, я думаю, тут целый ряд факторов. В частности, как только я стал кандидатом от партии, они увидели во мне в большей степени типичного демократа. Я имею в виду, что, во-первых, я перестал быть человеком, бросившим вызов, противостоящим партийному истеблишменту. Я стал избранным кандидатом в президенты. Во-вторых, вместо того чтобы конкурировать с Маски и Хамфри, я тогда начал конкурировать с Никсоном, автором «Южной стратегии» и парнем, который упорно бился против тех, кто был не согласен с войной, и нападал на амнистию и автобусы и все тому подобные вещи. Так что это был уже другой вид конкуренции, не тот, что с Маски и Хамфри в Висконсине.

ХСТ: Но у меня сложилось впечатление, что они были на самом деле расположены голосовать за вас или Уоллеса.

Макговерн: Я знаю об этом. Я знаю.