Читать книгу "Жизнь Шарлотты Бронте - Элизабет Гаскелл"

Хауорт, 22 мая

Приехав домой, я сразу занялась шитьем. Новая маленькая комната приведена в порядок, зеленые и белые занавески повешены, они прекрасно подходят к обоям, выглядят аккуратно и опрятно. Пару дней назад я получила письмо, извещающее, что мистер Николлс приезжает завтра. Я беспокоюсь за него вообще, а по одной причине даже чрезвычайно, – похоже, он снова жестоко страдает от ревматизма. Я слышала это не от него самого, а от одного знакомого. Мистер Николлс болел в то время, когда я была в Манчестере и Б., но ни разу мне не пожаловался, не обронил ни одного намека. По-видимому, он надеялся, что все пройдет, и я знаю, как эта несбывшаяся надежда его огорчает.

Мистер Бронте почувствовал себя хуже, и это сильно ее тревожило. К тому же вся тяжесть приготовлений к свадьбе в этом случае падала на невесту – обязанности были не то чтобы неприятными, но занимали все ее время. Шарлотте в течение нескольких дней было некогда даже распаковать посылку со своим свадебным платьем, прибывшим из Галифакса. Однако она нашла время похлопотать о том, чтобы удобнее устроить поездку мисс Вулер на свадьбу.

Сегодня я написала мисс Вулер. Как ты думаешь, моя дорогая, не будет ли лучше, если вы с ней договоритесь прибыть в Хауорт в один и тот же день и в одно и то же время – на поезде, который приходит в Китли? Тогда я могла бы заказать экипаж: он встретит вас на станции и привезет сюда вместе с багажом. Если жара сохранится, то не может быть и речи о том, чтобы кто-то из вас добирался до Хауорта пешком. Но я уверена, что она будет настаивать на этом, если приедет одна, и такая прогулка совсем ее измучает. Я решила прежде посоветоваться с тобой, и если ты согласишься, то сможешь договориться о времени и прочем с мисс Вулер, а потом дашь мне знать. Пожалуйста, сообщи мне вовремя, чтобы я могла написать в «Девоншир-армс» относительно экипажа.

Мистер Николлс – добрый и рассудительный человек. При всех заблуждениях, свойственных мужчинам, он чрезвычайно отзывчив и понимает мое желание провести свадьбу как можно спокойнее, и я ему благодарна. Если никто не вмешается и не испортит дело, то он устроит все так, что ни одна душа в Хауорте не узнает о дне свадьбы. Он также постоянно беспокоится о «дамах», то есть о тебе и мисс Вулер, и заранее предвидел все те меры, которые я собираюсь принять, чтобы устроить ваш отъезд и т. п. Он и мистер К. приедут в *** накануне вечером и дадут мне знать, что они на месте. Ровно в восемь утра они будут в церкви, и мы их там встретим. Мистер и миссис Грант приглашены на завтрак, но не на церемонию бракосочетания.

Было решено, что церемония состоится 29 июня. Две подруги Шарлотты прибыли в хауортский пасторат днем раньше. Всю вторую половину и вечер долгого летнего дня Шарлотта посвятила приготовлениям к предстоящему событию. Она тщательно продумала все, чтобы ее отцу было удобно во время ее отсутствия дома. Когда все было закончено (дорожный сундук упакован, распоряжения относительно завтрака сделаны, свадебное платье готово) и пора уже было ложиться спать, мистер Бронте вдруг объявил, что не намерен идти в церковь и останется дома. Что было делать? Кто поведет невесту к алтарю? На церемонии должны были присутствовать только священник, жених и невеста, подружка невесты и мисс Вулер. Обратились к Книге общей молитвы387 и обнаружили, что соответствующий параграф предписывает священнослужителю принять невесту «из рук ее отца или товарища», а о самом «товарище» ничего не сказано. Исходя из этого, мисс Вулер, всегда готовая помочь в трудной ситуации, вызвалась вести свою ученицу к алтарю.

Известие о свадьбе распространилось по деревне прежде, чем участники церемонии вышли из церкви, и множество старых знакомых поспешили посмотреть на невесту, выглядевшую, по их словам, «как подснежник». На ней было платье из вышитого муслина, с кружевной накидкой и белая шляпка, украшенная зелеными листьями, которая, по-видимому, и напомнила местным жителям весенний цветок.

После свадьбы мистер Николлс и Шарлотта отправились навестить его друзей и родственников в Ирландии. Они побывали в Килларни, Гленгариффе, Тарберте, Трейли и Корке, и местные пейзажи, по ее словам, подчас превосходили все, что ей доводилось видеть раньше.

Мне понравились мои новые родственники. Мой дорогой муж на родине предстал передо мной совсем в новом свете. Я много раз имела удовольствие слышать со всех сторон хвалы в его честь. Старые слуги и члены семьи твердили мне, что я счастливейшая женщина, поскольку получила в мужья лучшего джентльмена во всей стране. <…> Надеюсь, мне придется только благодарить Господа за то, что я совершила правильный выбор, и я буду молиться, чтобы Он послал мне сил воздать должное любовной преданности этого прекрасного и благородного человека.

С этого момента священные врата скрыли от нас подробности ее супружеской жизни. Мы, ее преданные друзья, остались снаружи и лишь мельком, время от времени замечали отблески и звуки, свидетельствующие об ее счастье. Мы переглядывались и говорили: «После тяжкой и длинной борьбы, после стольких забот и горестей она наконец-то счастлива!» Мы думали о некоторой свойственной ей суровости, теперь исчезнувшей и превратившейся в добродушие под спокойным солнцем домашнего мира. Мы вспоминали все испытания, выпавшие на ее долю, и радовались тому, что теперь Господь утер слезы с ее глаз. Все, кто встречал ее в это время, отмечали явную перемену в ее внешности, говорящую о переменах внутренних388. И мы надеялись и верили, глядя на нее с любовью и преданностью.

Но неисповедимы пути Господни!

Послушаем некоторые счастливые слова, доходившие до нас в то время.

Мне кажется, что у меня не было ни одной свободной минуты с того туманного июньского утра, когда мы с тобой, дорогая Э., спускались к хауортской церкви. Не могу сказать, что я устала или подавлена. Просто так получилось, что мое время больше не принадлежит лишь мне одной; другой человек имеет право на добрую его часть и говорит мне: «Мы должны сделать то-то и то-то». И мы делаем то-то и то-то, и все это совершенно правильно. <…> У нас было много посетителей, приехавших издалека, а недавно мы занимались приготовлением к небольшому празднику в деревне. И мистеру Николлсу, и мне хотелось как-то ответить на сердечные поздравления и доброту, которую проявили прихожане после его возвращения к должности. Поэтому в воскресенье ученики местной школы, учителя, звонари, певчие и т. д. – общим число до пяти сотен – были приглашены на чай и ужин в школьный зал. Всем, похоже, понравилось, и мы очень радовались, видя их счастливыми. Один из жителей деревни, провозглашая тост за здоровье моего мужа, назвал его «истинным христианином и добрым джентльменом». Признаюсь, эти слова глубоко тронули меня, и я подумала (знаю, что ты подумала бы то же самое, если бы была с нами), что заслужить такую похвалу дороже, чем получить богатство, славу или власть. Я могу только присоединиться к этой высокой, хотя и простой похвале. <…> Когда мы вернулись из Ирландии, мой дорогой отец чувствовал себя не очень хорошо. Но теперь, слава Богу, ему лучше. Ах, если бы Господь сохранил его для нас еще на несколько лет! Желание, чтобы он жил подольше, вместе с определенным беспокойством о его счастье и здоровье, похоже (не знаю почему), после свадьбы стало даже сильнее в моей душе. С тех пор как мы вернулись, папа уже не служит. И каждый раз, когда я вижу, что мистер Николлс надевает стихарь и идет в церковь, я чувствую удовлетворение от мысли, что наш брак помог папе обрести покой в его преклонные лета.