Читать книгу "Меч и крест - Лада Лузина"

— А липа спаслась? Липа Петра Могилы? Ей было 350 лет! И она сгорела?

Странно, но Маша не чувствовала победы. Только усталость и пустоту.

— Ну, ты уж хочешь все и сразу! — презрела ее пессимизм Чуб. — А знаете, что самое прикольное? Купала — праздник Огня и Воды! Вот уж мы отпраздновали так отпраздновали по полной программе!!!

— Слышите? Откуда это? — прислушалась Катя.

Зарождалися три ведьмы

На Петра да на Ивана… —

неслась откуда-то тихая песня, сотканная из множества голосов.

Первая ведьма

Закон разлучает,

Другая ведьма

Коров закликает,

Третья ведьма

Залом ломает[13]…

Трое перекинулись через ажурные перила, напряженно всматриваясь в даль.

Там, на поросшей деревьями вершине пятой, неофициальной Замковой горы просматривались огни.

— Это про нас? — спросила Катя.

— Да это же наш шабаш! — загорелась Землепотрясная. — Тот, что в нашу честь. Я ведь сразу говорила — вот эта гора! Хотя, нет, — неожиданно остудила себя она. — По-моему, этого я не говорила…

— Да, — иронично фыркнула Катя. — Нам сейчас только на бал — королевами!

Екатерина Дображанская запенила свои залитые кровью и простиранные наводнением боксерские шорты и прилипшие к груди остатки изрезанной ножом майки. Затем перевела саркастичный взгляд на Дашу Чуб в грязных кружевных трусах, исполнявших обязанности нижней части туалета, разорванного на бинты для нее, и с оставленным от ее кулака багровым синяком на скуле, исполняющим обязанности праздничных румян.

— Та… Победителей не судят! — беспечно пожала плечами Чуб. — И во-още на Ивана традиция: обливать всех водой с грязью! Так что мы сейчас «саме таи, як треба»! Почти в национальных костюмах! Летим…

Но лететь им не пришлось.

— Ой, господи, а это еще че?! — потрясенно запрокинула голову Даша, когда от Замковой-Флоровской-Хоревицы-Лысой Горы, к склону горы Уздыхальницы, у основания которой стоял тринадцатый булгаковский дом, перекинулся узкий и длинный цепной мост.

— Откуда он? — дрожаще спросила Даша, все еще не утратившая способности удивляться.

— Он был здесь в XVII веке, — закивала ему как старому другу Маша. — И Миша был, и Змей, и три богатыря… А то, что было, есть навсегда. И я готова поспорить, что там нас ждет замок.

Глава последняя,

в которой все оканчивается навсегда и начинается снова…

Ты здесь, мы в воздухе одном.

Твое присутствие, как город,

Как тихий Киев за окном,

Который в звон лучей обернут…

Борис Пастернак

Замок был — бывший когда-то административным центром Города, с пятнадцатью бойцовыми четырехъярусными башнями, с остроконечными крышами, вырисовывающимися на фоне шелково-синего неба. И пройдя сквозь разрушенные триста пятьдесят лет назад казаками Богдана Хмельницкого Драбские ворота, к которым вывел их разрушенный триста пятьдесят лет назад мост — ровесник старокиевской липы, — они увидели, что двор замка заполнен людьми.

— Ваша Власть, Ясные Киевицы! — набросился на них оглушающий приветственный клич.

Их окружили женщины — возбужденные, с горящими, огненными глазами и длинными, взъерошенными, не умиротворенными парикмахером волосами, окутывающими обнаженные тела, путающимися в тяжелых золотых намыстах, позвякивающих на выставленных напоказ грудях с остроконечными сосками.

— Да прибудет с вами сила, Ясные Киевицы! — отделилась от толпы дородная нагая фигура и поклонилась им в пояс, закачав безразмерной грудью с бесчисленными рядами золотых дукатов.

И Маша подумала, что удивляться можно бесконечно, и никогда, наверно, этот Город не исчерпает своих тайн — и страшных, и странных, и смешных, и совершенно невозможных…

Потому что сейчас перед ней стояла ее совершенно голая преподавательница.

— Василиса Андреевна, — глухо охнула Маша, — это вы?

— Ваша покорная слуга, Мария Владимировна, — снова склонилась перед ней гроза и гордость Машиною института. — Киевские ведьмы приветствуют Вашу Власть на горе Киевиц!

— Как вы сказали, простите?.. — растерялась Ковалева.

— Киевица, — выпрямилась Василиса, и в ее непривычно почтительном голосе промелькнули знакомые наставительные ноты, — самое первое название Замковой горы.

— А я все вспоминала, вспоминала, — забубнила ее ученица, старательно отводя глаза от обнаженных телес своей учительницы. — Киевская, Киевлянка… Как я могла забыть?

— Да пребудет с вами мудрость, Ясные Киевицы! — тут же ударил ее по ушам обезумевший ор.

— То есть Киевицы жили рядом с горой Змея еще до того, как она стала Старокиевской… — Маша погладила бездумный лоб. В сим наблюдении просматривалась неприятная логика, но она была не в силах ее воспринять. — А это Даша и Катя, — неуверенно представила своих спутниц студентка.

— Третья власть трем! — взвыли ведьмы. — Пламя Марене!

— Марена… А который час? — занервничала вдруг Даша.

Маша тупо уставилась на свои часы, пережившие столь интенсивное купание:

— Еще нет двенадцати. Надо же…

— Так меня Ян ждет у клуба! Все! — засобиралась Землепотрясная. — Извините. У вас свой шабаш, у нас свой! Спасибо большое… Кстати, если кто-то хочет… Еще ж неизвестно, чей шабаш лучше!

— Хозяин ждет вас, Дарья Андреевна, — сломалась пополам Василиса Премудрая, размашисто показывая правой рукой на врата за своей спиной.

— Ян? Он здесь? — не поняла Даша. — Он имел в виду этот шабаш? Ну да… — посветлела Чуб. — Он же Демон!

— Хозяин не любит, когда его называют так, — так его зовут только люди, — ласково объяснила ей Василиса. — А хозяин не любит слепых…

— А мы что, уже не люди? — мельком возмутилась Землепотрясная.

— Все готово ко Второму Празднику года! — объявила Вася с торжественностью царского церемониймейстера. — Покои ждут вас, Ясные Киевицы!

Маша тоскливо скривилась. Из замка неслась музыка. Грянули пушки, безжалостно взорвав барабанные перепонки. Ее одежда была мокрой, и тело плотно спеленал холод, прилип невидимыми бинтами к Машиным бокам, животу, подошвам ног, и ей пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя пошевельнуться и двинуться дальше — сквозь расступившуюся, орущую, подпрыгивающую, пританцовывающую, машущую праздничную толпу.

Теперь она видела, что между раскрасневшимися и распатланными женскими лицами то тут, то там мелькают меховые и приплюснутые мордочки Чертей. Василиса шла чуть сбоку, держа почтительную дистанцию. Впереди них, передвигаясь мелкими шажками, семенили три согбенные ведьмы, неся за края большое, как парус, полотно, куда со всех боков падали золотые монеты, большеглазые кольца, браслеты шириною в манжет, цепи, тиары, ожерелья, мониста.