Читать книгу "Под прицелом - Александр Афанасьев"

Так вот – не далее как вчера, после заседания СНБ, где президент понял, что выполнять его поручения никто не горит желанием, к нему напросился Подгурски. Старый, но не потерявший сил поляк, он не попал в администрацию, но злобу на сей факт не затаил, по крайней мере, на словах. Он писал книги, выступал с лекциями, под него был создан какой-то частный фонд… Но власть он имел, и немалую.

Президент посмотрел на зажатый в руках саксофон – он хотел немного поиграть, чтобы развеяться, – но мысли унесли его далеко, очень далеко… Попытался вспомнить, что именно он хотел сыграть, – и не смог. Положил саксофон рядом с собой, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, вспоминая…

Кабинет. Ползущий по стенам луч света. Отвратительный, назойливый, навязчивый, застревающий в носу и оседающий на одежде запах – господи, откуда у этого типа такой парфюм?

Подгурски…

Мелкая, уродливая обезьяна, польский профессор, чьи родители бежали из Польши за принадлежность к организации мятежников-заговорщиков, и теперь лелеющий ненависть к России, к стране, оккупирующей ЕГО Польшу. Господи, с каких пор он стал демократом, это же чистый республиканец, «Моральное большинство» приняло бы его с распростертыми объятьями? И в то же время – виднейший функционер партии, глава одного из ее аналитических центров, специалист по международным делам. Не принять его перед выборами – значит, объявить войну влиятельнейшему клану партии. Это только кажется, что демократы и республиканцы – две партии, борющиеся за власть. На самом деле каждая партия представляет собой причудливый конгломерат политических кланов и группировок по интересам, причем зачастую между какими-то группировками из противоположных партий намного больше общего, чем между своими, между соратниками. Просто удивительно, как эта система работала и до сих пор не развалилась…

– Вы должны посетить Великобританию…

Президенту показалось, что он ослышался.

– Что, простите?

– Вы должны посетить Великобританию! – повторно и настойчиво заявил поляк. Деликатность в списке его достоинств явно не значилась, он шел напролом, когда нужно было идти напролом, и когда не нужно – он тоже шел напролом.

– Э… простите, не напомните, когда в Великобритании состоятся первичные выборы? – решил отделаться шуткой президент.

– Вопрос не в выборах.

– А в чем же? – непонимающе спросил президент.

– Вы, как Президент Североамериканских соединенных штатов, должны посетить Великобританию именно сейчас, показав тем самым, что все инсинуации о «Большой сделке» с Российской империей не имеют под собой никакой почвы, а Трансатлантический союз является для нас по-прежнему магистральным направлением политики. Особенно после того, что произошло буквально на днях.

– Вы… имеете в виду нанесенный британцами ядерный удар в Афганистане?

– Именно его. Вы должны высказать британцам свою поддержку, они должны понимать, что не одиноки, и мы поддержим их против России, как поддерживали всегда…

Сначала президента такой разговор забавлял, теперь же он его начал раздражать.

– Збиг, вы это серьезно? – в шутливо-угрожающем тоне начал президент, но тут поляк его перебил:

– Совершенно серьезно. Не может быть и речи об изменении нашей политики в этом вопросе. Только Трансатлантический союз дает нам возможность противостоять России. Противостоять России, не допустить порабощение ею новых народов – основная миссия всех тех, кто душой за идеалы свободы…

– Збиг, я тоже душой за идеалы свободы. А поскольку я свободный человек и вы тоже свободный человек, я прошу вас покинуть мой кабинет. У меня нет ни единой лишней минуты для того, чтобы вас выслушивать.

Подгурски не двинулся с места. Достав из кармана совмещенный с сотовым телефоном коммуникатор Blackberry[112], он стал набирать номер…

– Господин Подгурски… – официальным тоном начал президент.

Поляк молча протянул ему попискивающий коммуникатор…

Нет, он знал правила игры, знал еще тогда, когда согласился участвовать в президентской гонке… Эти правила знают все. Американская политическая деловая элита ничем не отличается от аристократического класса в любой другой империи мира – кроме разве что отсутствия пышных титулов и причудливых обращений друг к другу. Путь стандартный – один из университетов Лиги Плюща[113], где учатся не столько для того, чтобы чему-то научиться, сколько для того, чтобы обрасти полезными связями и знакомствами. Наконец, завести себе записную книжку – основное богатство политиков и бизнесменов.

Там же – студенческое братство, типа знаменитого Фи-Бета-Каппа, это намного более емкая и нужная вещь, чем считается. Там, в братстве, не только студент заводит знакомства – но и к студенту присматриваются, решают, кто достоин идти дальше, наверх. Там же, через причудливые ритуалы вступления и общей обособленности, студентам прививается мысль об их исключительности и отличии от всех остальных. Есть в подобных братствах и сатанинская подоплека.

Потом – юридическая фирма. В Вашингтоне вообще отсутствие юридического образования и опыта работы в юридической фирме считается большим недостатком для политической карьеры. Юрист с юристом всегда найдут общий язык, юрист юриста всегда поддержит и поможет продвинуться наверх. Юристы давно уже стали проклятьем американского народа и американской политической системы – вот только не родился еще смельчак, кто рискнул бы выступить против…

Потом – государственная служба. Трамплином обычно бывает либо прокуратура – с должности атторнея[114]легче легкого пересесть в губернаторское кресло или отправиться в Конгресс. Достаточно произнести пару громких речей или добиться смертного приговора по нашумевшему делу – если в багаже это есть, то можно сразу выдвигаться. Почти гарантированно.

Есть и второй путь – начинать с черной работы в должностях помощников известных сенаторов и конгрессменов или в министерствах. В САСШ вообще система госслужбы в корне отличается от российской. Если в Российской империи государев человек пусть медленно, но неуклонно продвигается по службе, и срыв бывает окончательным и бесповоротным – то в САСШ кто-нибудь может уйти с высокого поста и заняться наукой или бизнесом, а потом, даже лет через двадцать, снова вернуться в политику и занять более высокий пост. Нельзя определенно сказать, хорошо это или плохо…