Читать книгу "Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы - Валентин Пикуль"

Вахтанг Беридзе записал в вахтенном журнале:

«Сброшены 23 глубинные бомбы. На поверхность моря всплыло мазутное пятно. Очевидно, повреждены масляные цистерны. Контакт с противником был потерян. Легли на прежний курс…»

Написал и поднялся на мостик.

Большой венок лежал на корме, позванивая дрожащими на ветру бронзовыми листьями. Волны, набегая на палубу, мочили широкую ленту кумача, на которой было вышито золотыми буквами: ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ

Вахтанг вел свой катер к месту гибели «Аскольда», чтобы сбросить там венок в море. Потом надо было обойти все заливы восточного берега Новой Земли в южной ее части и проверить — нет ли где матросов с погибшего корабля.

Все спасенные корветом аскольдовцы в один голос уверяли, что в море осталась шлюпка. Но где она? Туман скрыл ее от людей, и если она не перевернулась на полпути от берега, то, может быть, и дотянула до Новой Земли.

Вечером команда «морского охотника» построилась на палубе, обнажив коротко остриженные головы. Три матроса застыли возле орудия, боцман Чугунов распутал фалы Военно-морского флага СССР. Катер медленно приближался к месту гибели «Аскольда».

Волны… туман… ветер…

— Какая глубина? — спросил Вахтанг у мичмана.

— Двести сорок, — взглянул Назаров на карту.

Сняв фуражку, старший лейтенант обратился к матросам:

— Товарищи, здесь, под килем нашего катера, лежат боевые друзья, павшие в борьбе с врагами нашей прекрасной Отчизны. Они отдали свою жизнь за правое дело…

— Вышли в точку назначения! — прервал его мичман, и Вахтанг, не закончив своей речи, скомандовал:

— Флаг приспустить!.. Венок в воду!.. Салют!..

Ударила пушка. Матросы столкнули венок за борт, и он, последний раз сверкнув бронзой, исчез в волнах. Полотнище флага поползло вниз по мачте, дошло до середины и вновь торжественно взметнулось кверху.

— Разойдись! — сказал Вахтанг матросам, надевая фуражку.

Медленно и плавно тонул венок. Много времени понадобится ему, чтобы достичь далекого дна. В сплошном подводном мраке, шевеля чеканными листьями, он будет колыхаться и падать все глубже и глубже, пока не ляжет на грунт или на палубу корабля, посреди разметавшихся матросских тел…

Вахтанг поднялся на мостик и направил катер к берегам Новой Земли.

В первой бухте, куда зашел «охотник», шлюпки не оказалось. На каменистой отмели грелись на солнце несколько тюленей. Услышав рокот мотора, тюлени испуганно вскочили и, загребая ластами по гальке, быстро нырнули в воду. Потом их лоснящиеся головы вынырнули у самого борта, и пока катер разворачивался в бухте, тюлени плыли следом, оглашая мертвые окрестности жалобным протяжным ревом.

Назаров сказал:

— Следующая — губа Торосовая. Заходить не опасно…

Но едва только катер вошел в бухту Торосовая, как его сразу же облепили тысячи и тысячи птиц. Гагары, чайки, бакланы, чистики и буревестники слетались на «охотник», оглушив людей криками. Голоса пернатых сливались в сплошной гвалт, в котором нельзя было разобрать звонков телеграфа и команд. В мгновение ока птицы загадили всю палубу, мачты, орудия и присаживались даже на людей.

Птицы висели в воздухе такой плотной тучей, что из-за них ничего не было видно, и Вахтанг, боясь посадить катер на мель, велел выстрелить вверх из пушки. Орудие развернули, дали залп — «собирай, матросы, перья для подушек!» И только тогда птичий базар угомонился и стая покинула катер.

«Охотник» вышел на середину бухты, и все увидели стоявший на берегу, почерневший от древности деревянный сруб. Радостная надежда охватила Вахтанга. Он подвел катер к отмели и, спрыгнув с мостика, не задумываясь, бросился в воду. Здесь было неглубоко — всего по пояс, и он, путаясь ногами в водорослях, выбрался на берег.

Добежал до избы, с размаху ударил ногой в дверь, и она сразу рассыпалась трухой. В лицо пахнуло сыростью. Вместе с подоспевшим боцманом старший лейтенант вошел внутрь. Низкий топчан с полусгнившей медвежьей полостью стоял у окна. Маленькое оконце было затянуто многовековой паутиной. На столе лежала груда пыльной яичной скорлупы, на подоконнике валялось несколько человеческих зубов, очевидно, выпавших при цинге.

А на бревенчатой стене было вырезано кудрявым старинным письмом:

ЛЕТА 1758 ЗДЕСЬ ГОРЕВАЛ РОДИОН ЕВСТИХЕЕВ

А еще ниже, угловатыми буквами, была вырезана свежая надпись:

ЛЕТОМ 1944 ЗДЕСЬ ЧУТЬ НЕ ПОГИБЛИ МАТРОС МОРДВИНОВ И ЛЕЙТЕНАНТ КИТЕЖЕВА

Крушение карьеры

Все последние месяцы фон Герделер изучал русский язык с таким же рвением, с каким изучал шведский, когда находился на рудниках Елливаре. Для этого у него были особые цели. Как опытный инструктор по национал-социалистскому воспитанию, оберст отчетливо понимал, что пропаганда гитлеровских идей терпит в армий поражение. Крикливые статьи Геббельса, которые печатались в «Вахт ам Норден», только обостряли напряжение обреченности и нервировали егерей.

И фон Герделер, будучи энергичным человеком, взялся за изучение русского языка, чтобы легче было понять сущность агитации в войсках противника. Оберст был неглуп и понимал: советские политработники — большая сила, пренебрегать которой в ведении войны не следовало. Он являлся тоже своего рода политработником, и ему хотелось перенять от советской агитации если не сущность, то хотя бы метод, который позволял коммунистам вести за собой массы.

Теперь инструктору доставлялись все, какие удавалось добыть, русские журналы и газеты. Он думал: «Как русская армия, даже в страшную пору своих поражений, могла сохранить стойкий дух, сохранить веру в победу?..» К удивлению фон Герделера, корреспондентами русских газет часто были простые солдаты и матросы.

Инструктор долго и мучительно раздумывал, извлекая выводы из своих предположении, и наконец решился.

— Завтра, — сказал он чиновнику армейского ведомства пропаганды, — вызовите ко мне егеря Франца Яунзена, автора мистерии «Возвращение героев Крита и Нарвика».

— Герр инструктор, солдат тринадцатого взвода шестого полка девятнадцатого горноегерского корпуса Франц Яунзен прибыл согласно вашему вызову.

— Хайль! Вот вам бумага, вот вам стол, вот чернила и перо — садитесь и пишите. Пишите статью для газеты «Вахт ам Норден». Ваше дело — объективно отразить настроение солдатской массы.

— Будет исполнено, герр инструктор…

Через полчаса статья была готова и представляла собой смесь всего того, что печаталось на страницах множества солдатских газет. Заканчивалась она возгласом: «И есть только одна сила под этими небесами, способная остановить наше движение к победе и величию, — это сама смерть!…»

Разрывая рукопись надвое, инструктор сказал:

— Пожалуйста, без фанфар и барабанов. Вы лучше меня знаете, что думает немецкий солдат. Вот и напишите…