Читать книгу "Великие люди, изменившие мир - Дарина Григорова"

И Фрейд, и Брейер пришли в клинику после нескольких лет работы в физиологической лаборатории, поэтому оба были естествоиспытателями до мозга костей и, прежде чем заняться медициной, уже приобрели известность своими открытиями в области физиологии нервной системы. В своей медицинской практике, в отличие от обычных врачей-эмпириков, они уже руководствовались теоретическими идеями передовой физиологии. Нервная система рассматривалась в то время как энергетическая машина, Брейер и Фрейд мыслили в терминах нервной энергии, предполагая, что ее баланс в организме нарушается при неврозе (истерии) и возвращается к нормальному уровню благодаря разряду этой энергии, то есть катарсису. Будучи блестящим знатоком строения нервной системы, ее клеток и волокон, изучаемых годами с помощью скальпеля и микроскопа, Фрейд предпринял отважную попытку начертить теоретическую схему процессов, происходящих в нервной системе тогда, когда ее энергия не находит нормального выхода, а разряжается на путях, ведущих к нарушению работы органов зрения, слуха, мышечного аппарата и т. п. Сохранились оригинальные записи с изложением этой схемы, получившей уже столетие спустя высокую оценку физиологов. Однако Фрейд испытывал крайнюю неудовлетворенность своим проектом, известным как «Проект научной психологии», а вскоре вообще расстался и с ним, и с физиологией, которой отдал годы напряженного труда. Конечно, это вовсе не означало, что с тех пор он считал обращение к физиологии бессмысленным – напротив, Фрейд полагал, что со временем знания о нервной системе шагнут настолько далеко, что его психоаналитическим представлениям будет найден достойный физиологический эквивалент.

Между тем, продолжая свою практику психотерапевта, Фрейд переключился с индивидуального поведения на социальное. В памятниках культуры (мифах, обычаях, искусстве) он искал выражение все тех же комплексов, а особенно сексуальных инстинктов и извращенных способов их удовлетворения. Следуя тенденциям биологизации человеческой психики, ученый распространил на объяснение ее развития так называемый биогенетический закон, согласно которому индивидуальное развитие организма (онтогенез) в краткой и сжатой форме повторяет основные стадии развития всего вида (филогенез). Например, в отношении детей это означало, что ребенок, переходя от одного возраста к другому, проходит те же основные этапы, что и весь человеческий род в своей истории. Руководствуясь данной версией, Фрейд утверждал, что ядро бессознательной психики современного ребенка образовано из древнего наследия человечества: в детских фантазиях и влечениях воспроизводятся необузданные инстинкты наших диких предков. Конечно же, никакими объективными данными в пользу этой схемы Фрейд не располагал, и она носила чисто умозрительный, спекулятивный характер. К слову, современная детская психология, обладая огромным экспериментально проверенным материалом об эволюции поведения ребенка, полностью отвергает эту схему. Также не в пользу ее однозначно говорит и тщательно проведенное сравнение культур многих народов, не обнаружившее тех комплексов, которые, согласно Фрейду, как проклятие висят над всем человечеством и обрекают любого его представителя на невроз. Фрейд надеялся, что, черпая сведения о сексуальных комплексах не в чувствах своих пациентов, а в памятниках культуры, он придаст собственным схемам универсальность и убедительность. В действительности же его экскурсы в область истории (обращение к данным, касающимся психики «первобытных людей», «дикарей») лишь укрепили в научных кругах недоверие к правомочности психоанализа.

Тогда Фрейд стал на путь приложения понятий своего психоанализа к коренным вопросам религии, морали, истории общества, но этот путь оказался тупиковым, ведь от сексуальных комплексов зависят социальные отношения людей, а именно характер и строй этих отношений определяют в конечном счете психическую жизнь личности.

Но не сомнительные культурно-исторические изыскания Фрейда, а его идеи, касающиеся роли неосознаваемых влечений как при неврозах, так и в обыденной жизни, его ориентация на глубинную психотерапию вскорости объединили вокруг Фрейда большое сообщество врачей, психиатров, психотерапевтов. Закончилось то бесславное время, когда его книги не вызывали никакого интереса. К Фрейду приходит международное признание. В 1909 году он был приглашен в США, где его лекции прослушали многие ученые, в том числе патриарх американской психологии Вильям Джеймс, который, обняв Фрейда, сказал: «За вами будущее».

Тем временем грянула Первая мировая война. Среди военных врачей были и знакомые с методами психоанализа. Однако пациенты, которые теперь у них появились, страдали от неврозов, связанных не с сексуальными переживаниями, а с испытаниями военного времени. Такие пациенты попадают и к Фрейду. Его прежняя концепция сновидений невротика, основанная на лечении венских буржуа в конце XIX века, оказывается непригодной для истолкования психических травм, возникших в боевых условиях у вчерашних солдат и офицеров. Фиксация этих пациентов Фрейда на травмах, вызванных встречей со смертью, дает ему повод выдвинуть новую версию об особом влечении, столь же могучем, как сексуальное, а потому провоцирующем болезненную фиксацию на событиях, сопряженных со страхом. Этот особый инстинкт, лежащий наряду с сексуальным в основе любых форм поведения, Фрейд обозначил древнегреческим термином «Танатос» (как антипод Эросу – силе, обозначающей, согласно Платону, любовь в широком смысле слова, то есть не только половую любовь). Танатос символизировал особую тягу к смерти, к уничтожению либо других, либо себя. Тем самым агрессивность возводилась в ранг извечного, заложенного в самой природе человека биологического желания. Представление об исконной агрессивности человека еще раз доказало антиисторизм концепции Фрейда, пронизанной неверием в возможность устранить причины, порождающие насилие.

Наряду с изучением и лечением невропатов, упорной работой по восстановлению их психического здоровья, Фрейд также создал теорию, объяснявшую переживания и поведение не только больного, но и здорового человека. Она приобрела в странах Запада настолько большую популярность, что многие там и в наши дни убеждены, что «психология – это и есть Фрейд». Во многих зарубежных странах фрейдовская теория прочно вошла в учебники по психологии, психотерапии, психиатрии и оказала воздействие на другие науки о человеке – социологию, педагогику, антропологию, этнографию, а также на искусство и литературу.

Утвердив новую ориентацию в психотерапии неврозов, Фрейд представил свое открытие ученому миру в категориях и схемах, легко уязвимых для критики. Мир в большинстве своем восстал против твердой убежденности Фрейда в том, что главным объяснительным принципом всех побуждений, страстей и бед человеческих следует считать либидо. Тогда Фрейд, наряду с тремя уже проверенными им методами лечения истерии (гипнозом, анализом трансфера и свободных ассоциаций), решил испытать психоанализ с целью выявления причины собственных душевных конфликтов и невротических состояний. Конечно, ни один из прежних методов для этого не годился, и тогда он обратился к изучению собственных сновидений.

Наряду с социальными мотивами у Фрейда имелись и личные поводы для обращения к этой проблеме. В начале 20-х годов на него обрушилась тяжелая болезнь, вызванная постоянным курением сигар. Терпеливо перенося одну за другой сложные мучительные операции, ученый продолжал напряженно работать. В 1915–1917 годах он выступил в Венском университете с большим курсом под названием «Вводные лекции в психоанализ». Курс требовал дополнений, и он опубликовал их в виде восьми лекций в 1933 году.