Читать книгу "Спиридов был - Нептун - Иван Фирсов"

По пути свита Екатерины росла. Прискакал гонец от Румянцева: император Иосиф II на подходе. Пришлось отдавать якоря и встречать гостя. Вместе с Екатериной отправился австрийский посол фон Кобенцель, сопровождавший императрицу. Австрия приехала торговаться, делить лакомые куски Южной Европы. Россия набирала силу военную и вес политический, к ее голосу прислушивались не только соседи.

— Желательно нашу империю оградить Истрией и Далмацией, — вставил непринужденно за обедом Иосиф II, — взамен мы могли бы помочь Венеции забрать у турок Кипр и Крит.

Потемкин сразу же нашелся:

— Что же останется православным грекам?

— Есть ли резон думать еще о том, чего нет? — сердился Иосиф II.

Потемкин запомнил эту фразу. Херсон встретил Екатерину салютом пушек.

Улицы на удивление были прямые и чисто ухоженные. Каменные и добротные деревянные дома выглядели уютно. Их насчитывалось больше двух тысяч. Магазинчики переполнены товарами и продуктами. В гавани стояло более сотни судов из Марселя, Генуи, Ливорно, Триеста...

Иосиф старался все пощупать руками, заходил в дома обывателей, заглядывал на кухню, выведывал, что едят, какие цены на баранину и дичь.

— Непостижимо, — делился Иосиф с послом Кобенцлем, — откуда вдруг появился город, недавно тут была степь...

— Турция тоже встревожена, ваше величество, — ответил посол, — на днях прибыл из Стамбула посол Булгаков. Он привез ультиматум султана, который принять невозможно...

В самом деле, Екатерина повелела отклонить ультиматум и потребовать у турок прекратить бесчинства против русских подданных.

На следующий день со стапелей верфи спускали корабли, закладывали новые.

Для торжества построили большой плот, на мачтах — паруса из алой парчи, на палубе — ковры. Посредине великолепное кресло наподобие трона. Довольная Екатерина напускно выговорила Потемкину:

— Эдак, князюшка, разоришь ты меня, пустишь по миру.

Первым со стапелей под грохот пушек на сальных салазках съехал линейный корабль «Владимир». Мощная корма плюхнулась в воду, развела волну, захлестнула ковры на плоту. Следом спустили корабль «Иосиф II», фрегат «Александр».

Императрица намеревалась отправиться в Кинбурн, чтобы оттуда морем следовать в Севастополь.

— Ваше величество, сие небезопасно, — доложил Потемкин, — подле Очакова появилась турецкая эскадра.

В крепость прибыли французские офицеры для устройства укреплений и артиллерии.

Екатерина взглянула на стоявшего неподалеку французского посла Сегюра:

— Как надобно понимать сие? Дружественный трактат с королем только что подписан, вы здесь, а там?..

Сегюр несколько замешкался:

— Ваше величество, там, видимо, вольные волонтеры. За них французское правительство не отвечает.

— Ну, разве так. — Императрица пожала плечами.

Она решила ехать в Крым сухим путем.

Потемкин хотел, чтобы императрицу приветствовал адмирал, поэтому в середине мая Войновича поздравили с присвоением звания контр-адмирала. За неделю до этого Сенявин стал капитан-лейтенантом.

Войнович притворно скромничал, а в душе росла тревога — прибыл нарочный и сообщил, что императрица пересекла Перекоп и через неделю будет в Инкермане.

— Будь голубчиком, — ласково говорил он своему теперь флаг-капитану, — проверь, все ли готово. Каковы катера? Команды на них экипировали? Матросики хамоваты. Подбери гребцов красавцев, токмо не ушкуйников каких...

— Ваше превосходительство, — в который раз успокаивал адмирала Сенявин, которого тошнило от трусости своего начальника, — все катера готовы, гребцов отобрал самолично отменных. Одежда для них будет готова сегодня-завтра.

— А ты не ленись, удостоверься лишний раз, — канючил Войнович.

Сенявин собрал у Графской пристани, как ее называли с приходом Войновича, катера, разукрашенные для встречи гостей. Катер императрицы блестел позолотой и лаком, над ним натянули шелковый зеленый тент от солнца. На следующий день переодели и построили к смотру команду гребцов. Флаг-капитан придирчиво осматривал каждого матроса. Подобранные один к одному молодцы саженного роста, усатые, загорелые — по правому борту русоволосые, по левому — чернявые. Одеты в оранжевые атласные брюки, шелковые чулки, из-под оранжевых фуфаек выглядывали белые рубашки, на головах красовались круглые шляпы с кистями и султаном из страусовых перьев.

Сенявин остановился перед старшим загребным, Александром Жаровым:

— Глядите, братцы, матушка-государыня добром служителей жалует. И вы отвечайте ей покорностью. Тем паче, упаси Бог, не словоблудить — ни-ни! — Он помахал рукой перед добродушной физиономией Жарова. — Докажите, что лучше вас нет гребцов в России. — Он весело подмигнул, вздохнул и велел боцману оставшиеся дни дать отдохнуть гребцам.

В жаркий полдень 22 мая 1787 года Екатерина со спутниками приехала в Инкерман. Еще издали, спускаясь с гор, прибывшие увидели лазурную гладь громадной бухты и застывшие на рейде корабли эскадры. У пристани, в устье Черной речки, стояли наготове катера, в парадной форме Войнович ожидал Екатерину. Милостиво подав ему руку, Екатерина легко вошла на катер.

Гребцы явно пришлись ей по вкусу.

— Здравствуйте, друзья мои, — проговорила она с добродушной улыбкой, — как далеко я ехала, чтобы только повидать вас.

Видимо, такое царское обращение пленило загребного Жарова, и он, забыв наставления Сенявина, нисколько не смутившись, ответил:

— От евдакой матушки-царицы чего не может статься.

Услышав его, Войнович побледнел и пытался сказать императрице что-то в оправдание. Но той реплика простого русского матроса понравилась. Чуть повернувшись к Войновичу и продолжая улыбаться, сказала по-французски:

— Какие ораторы твои матросы, однако...

Едва катер отвалил от пристани, корабли салютовали ему пушечными выстрелами.

С Графской пристани Екатерина прошла в шатер, раскинутый на берегу моря, и начались празднества. Когда сгустились сумерки, бомбардирское судно, стоявшее посреди бухты, открыло ураганный огонь по укрепленному городку на Северной стороне. С третьего выстрела городок загорелся, а после пятого запылали все башни и стены. Гости были поражены меткостью канониров, а Екатерина восхитилась:

— Передай благоволение наше графу Войновичу, — сказала она Потемкину, — особливо за пальбу пушечную.

— Канониров, матушка-государыня, меткой стрельбе обучал бригадир Ушаков, — уточнил светлейший князь. — Сей опытный капитан держится не токмо догм, а сам учиняет новизну в экзерцициях.

— Не он ли победитель херсонской чумы? — спросила Екатерина и, получив утвердительный ответ, закончила: — Таковые флагманы нам любы.

Путешествие царствующей особы в «полуденный край» окончательно разбередило самолюбие Порты. Не затухали ее надежды вернуть Крым, остаться полной властительницей Черного моря.