Читать книгу "Путь между - Надежда Ожигина"

Когда окровавленный посох тихо выпал из ослабевших рук и сломленный воин упал на грязные камни, битва, достойная пера летописцев, перешла в жестокое побоище. Поверженного врага пинали безжалостно и метко, не в силах остановиться, не слыша в кои веки раздавшихся смутных угроз…

Когда затрещали под подкованными сапогами кости ног, из толпы вырвалось благоухающее розовое облако и накинулось на стражников с кулачками:

— Не смейте, сволочи!

Один из опьяненных кровью стражей порядка оттолкнул комок цветочных лепестков, и народ ахнул, признав маленькую трактирщицу. Разъяренной кошкой взвилась Илей над кровавым месивом и, не колеблясь, кинулась в бой…

Король и не подозревал, сколько отваги и воинской выучки таит в себе хрупкая с виду девушка. И как метко и сильно умеет бить в пах, вырубая противников качественно и надолго…

Она успела свалить троих, прекрасная, как никогда, в разодранной рубахе и в ореоле помятых лепестков, когда на нее ухитрились-таки набросить сеть, предназначенную Эй-Эю. Девушку оглушили жестоким и мстительным ударом в челюсть, выворачивая скулу…

И вместе с возмущенным воем толпы в горе-героев полетели сверкающие молнии: странно закругленные ножи с травянистым узором на лезвии и маленькой костяной рукоятью. Двое рухнули, словно колосья, срезанные умелой рукой хлебороба. Еще один, исхитрившись увернуться, завопил, хватая раненую руку, другой упал с перерезанным горлом…

Продолжения стражникам не потребовалось: все-таки они жили в Ласторге и были готовы к любым неожиданностям. Черепаха из щитов окружила тело проводника и бесчувственную девушку, а мелькнувшую над головами обывателей черную тень встретил поток стрел из заранее припасенных луков.

Среди невольных зрителей началась давка: каждый из тех, что с боем прорывались в первые ряды, старался теперь отползти как можно дальше, и безумный от страха парнишка сумел наконец пробиться на волю…

Обширную залу трактира прочно завоевала тишина. После всего увиденного и услышанного, недосказанного и недопонятого меньше всего на свете хотелось говорить…

— Надо идти в Горы, — решившись, прохрипел Сердитый гном. — От ластов помощи ждать — как изумруд искать в базальтовой породе…

— Успеем в Горы, — возразил шут. — Сначала надо эту черную сволочь вытащить на свет Божий, узнать, чего ей надо…

— Их казнят завтра на рассвете, — неожиданно подал голос подозрительно трезвый Тэй.

— Как же так! — возмутился король. — А решение Наместника? Ведь должен же в вашем треклятом Ласторге действовать хоть какой-то закон!

— Их казнят, и вовсе не потому, что погибли какие-то там стражники — это явление слишком скучное в наших диких краях, — упрямо бубнил старый пират. — Их казнят, поскольку и в Ласторге умеют наблюдать и делать выводы. У нас хорошо помнят Упыря Свейстона, Раба Йоттея! И произносят его имя благоговейным шепотом, пугая маленьких детей. Но втайне — поклоняются как Вождю. Завтра, на худой конец послезавтра, хоррарцы поймут, КТО сегодня вернулся по их души. И начнется бунт. Такой бунт, что людей не остановит даже Черная Башня с ее охранными кругами…

— Поэтому их скоренько убьют и убедят народ в нелепом недоразумении, — покивал мокрой от пота головой Торни. — Нет людей — нет проблемы. Не за что бороться, граждане, расходитесь по домам! Эх, малый, малый! — краткий вой! — Что ж ты так поздно прибежал! Ладно, — тут же оборвал он сам себя. — Не время ныть. Нечего рассиживаться, Хольмер! Нечего уповать на милость Наместника! Нам нужно раздобыть лошадей и за полночь быть у отрогов!

Сердитый гном залпом опрокинул кружку и решительно встал. Санди последовал его примеру, но Денхольм пить отказался и отправился увязывать их нехитрые пожитки. От полыни его уже тошнило…

Глава 22. НУ ВОТ И ВСЕ…

Достать быстрых лошадей в Хорраре проблемы не составило, ворота перед гномом открыли без лишних расспросов, и вскоре их головы закружил омерзительно-горький запах серебристой травы, хлестнувшей по ногам коней не хуже плети. Благородные животные бесились и злобно фыркали, но подчинялись воле непреклонных седоков и мчались по бездорожью, разрывая в клочья ветер с гор.

Всадники молчали, даже Сердитый гном, с грехом пополам прилепившийся к седлу и доводящий своего скакуна бесконечным ерзаньем, бранился и кряхтел меньше обычного.

И пространство сдавалось под их напором, и вершины казавшихся далекими Сторожек росли с каждой минутой, закрывая пасмурное небо…

К полуночи они уже заводили загнанных лошадей в неприметную пещерку на Восточном склоне. Торни не стал особо церемониться и провел их в Гору тайным ходом.

— И почему мы сразу не вышли отсюда? — проворчал злопамятный шут.

— Потому что по обычаю выпроваживать гостей после Девятидневного Круга полагается с парадных Ворот, — буркнул Торни, пропуская их в низкий коридор и надежно прикрывая дверь.

Они побежали по переходам, кратко кивая встречным Кастам, провожавшим их взглядами, полными неприкрытого изумления и тревоги. Полагая освобождение Эаркаста делом сугубо семейным, гном не стал беспокоить Старейшин и сразу повел друзей в покои Рода Хермов.

Вскоре они пали в ноги степенному Гарту, взахлеб рассказывая обо всем случившемся, не скупясь на подробности. Впрочем, мудрый Каст не стал дослушивать повесть о кровавых разборках на площади. Он встал, словно выныривая из потока ставших бессмысленными слов, и ударил в медный гонг у стены.

Должно быть, вся Гора услышала этот пронзительный, протяжный призыв, потому как спустя несколько минут в общей зале, где их когда-то столь радушно принимали и славно кормили, стали собираться родичи, близкие и дальние, длиннобородые старцы и прыщавые юнцы. Мастера, вымазанные в пыли шахт, в ожогах горячих горнов, бросившие работу, и наслаждавшиеся законным отдыхом дневные трудяги, до того спокойно дрыхнувшие в постелях, входили и чинно рассаживались по своим исконным местам, без лишних разговоров и ворчания.

Денхольм смотрел на них и вспоминал дворец и собственных придворных. Однажды ему срочно понадобился хороший совет, а решение проблемы не терпело промедления. И добрых полдня он прождал в тронном зале, пока Совет Мудрейших соизволил собраться по Королевскому зову. Да и то облеченные высшей властью старцы галдели, как на посиделках, перемывали косточки соперникам, пыхтели и злились на то, что их оторвали от важных дел…

В смутные времена, потребовавшие срочного сбора всего многочисленного Рода, Касты скупо раздавали слова и не задавали лишних вопросов, и король впервые почувствовал, насколько велика разница между ними и людьми.

Старейшина Эшви, к великому облегчению Денхольма, прибыл первым. Но, к безграничному изумлению короля и шута, дисциплинированно уселся вместе со всеми. Когда закрылась тяжелая дверь за последним из Рода, а женщины, не имевшие права голоса в подобных собраниях, но не посчитавшие возможным пропустить семейный совет, заняли места вдоль стен, Гарт кратко и емко обрисовал ситуацию. Буквально в трех словах, Санди даже присвистнул от восторга. За что получил подзатыльник от Сердитого Гнома.