Читать книгу "Нам не узнать друг друга сразу - Алена Медведева"

В первое мгновение, неимоверно испугавшись, резко, без объяснений захлопнула зум и, спрыгнув с гамака, подскочила к инкубатору. В голове был хаос из множества судорожных мыслей. Рано! Что делать?! И надо ли что-то делать? Плохо это или допустимо? Прижав руку к груди в надежде унять колотящееся сердце, рванула к зуму, трясущимися руками вызывая Гайяра. Он ответил сразу.

– Оля, что с тобой? – услышала его взволнованный голос еще до того, как засветилось маленькое откидное визуальное табло зума.

– Яйцо! Оно треснуло! Что делать?!

– Лечу! Ничего не делай!

И экран погас.

Как я не свихнулась за последующие полчаса, которые понадобились мужу на дорогу к нам, я и спустя столько лет не представляю. Даже не подумала о том, как он сумел так быстро появиться, добравшись из их подразделения. Мне время ожидания показалось вечностью. Я сидела, держа инкубатор на коленях, и, впившись взглядом в надтреснутое яйцо, медленно снова и снова умирала от страха и тревоги за своего ребенка. За эти пять с половиной месяцев во мне с каждым днем все больше крепла уверенность, что все получится, что появится у нас сын, а у расы – следующий первородный. Неужели я слишком убедила себя в этой мысли? А сейчас? Вдруг он там дышать не может, вдруг ему нужна помощь? От ужаса конвульсивно потряхивало. Но и сделать что-то было безумно страшно – я боялась навредить своему ребенку. Нет ничего хуже беспомощного ожидания, когда в твоих силах только бестолково смотреть на мучения близкого и не иметь возможности чем-то помочь ему.

Когда наконец с последним мощным взмахом крыльев Гайяр плавно опустился рядом со мной, не осознавала уже ничего – ни заливающих лицо слез, ни собственных хриплых рыданий, ни бьющей тело дрожи. Слышала только гулкие удары крови в ушах и покрывалась холодной испариной от накрывшей с головой волной паники.

– Оля! – Голос мужа был очень серьезен, даже требователен, и я постаралась собраться. Сейчас нельзя впадать в истерику, как бы ни дрожало сердце в предчувствии беды. Нельзя! Гайяр осторожно, но решительно забрал инкубатор из моих рук и хмуро всмотрелся в него.

– Что? – не выдержала я. – Что это значит?

– Это ненормально. Что-то пошло не так. Попробую слиться с ним сознанием. Это невозможно сделать в обычных обстоятельствах – барьер препятствует и такому проникновению, защищая еще не полностью сформировавшееся сознание малыша от дополнительной нагрузки, но сейчас есть щель. Надеюсь, не нанесу вреда. – Он выдохнул из себя ответ как-то разом, сосредоточившись на чем-то внутри себя, не слыша моих слов.

Я напряженно замерла рядом, боясь спугнуть надежду, каким-то отголоском мелькнувшую в его словах, невольно помешать малейшим движением, обречь на гибель сына… Пусть все обойдется, пусть. Успокаивала только одна мысль, и я цеплялась за нее в отчаянии: яйцо не почернело! По крайней мере, пока. Как же страшно было, как страшно! Как переоценила я свои возможности, как заблуждалась вначале, когда так категорично и самонадеянно отмела тревоги и опасения мужа в моей способности выдержать и суметь пережить утрату собственного ребенка. Не имея сил больше лгать самой себе, осознав, что маленький Леакрэ уже жил в моем сердце, завладев его частичкой навеки, зажмурилась, пытаясь сдержать новый поток слез. В этот момент я готова была возненавидеть Гайяра, обвинить в самом страшном – в предательстве, в том, что обрек меня на это испытание. И тут же обругала себя за эту глупую слабость, ведь не только я сейчас могу лишиться ребенка.

– Оля! – Голос мужа так резко сорвался, что сердце, замерев на миг, ухнуло вниз, полностью уничтожив все мои хлипкие попытки успокоиться. Случилось. И я затряслась, забилась в судорогах отчаяния. – Дейрана, – уже шепотом, – спасибо тебе…

Голос мужа опять оборвался, так и не позволив закончить мысль. Но благодарность в такой момент?! Я резко распахнула глаза, боясь поверить в зародившееся в данный момент ощущение. Получилось?! Невероятный, горящий ярко-ярко алым светом, сверкающий от восторга, преклонения, обожания взгляд мужа сказал мне все. Получилось!

С волнением и надеждой я опустила взгляд на яйцо и увидела… маленькую ручку с крошечным кулачком, проглядывающим наружу. Трещина стремительно разрасталась, проседая под натиском упорно стремящегося выбраться из яйца малыша. Леакрэ!

– Все хорошо, да? Это окончательно, да?

Собственный голос тоже дрожал от бури эмоций, рвавших на части и душу и сердце. Судорожно схватила свободную руку мужа и сжала ее, хоть так стремясь разделить с ним это мгновение, это колоссальное облегчение и счастье. Оторвать взгляд от собственного ребенка, который появлялся на свет, я была не в состоянии. Муж, думаю, тоже. Поскольку молча, с усилием сжал мою ладонь в ответ и прохрипел, с титаническим усилием находя силы для ответа:

– Все хорошо! Просто его сознание уже сформировалось полностью, и вторая сущность, стремясь на свободу, пробудила его. Наверное, твое обращение повлияло.

Было совершенно не важно, что поспособствовало этой преждевременной радости, главное заключалось для меня в первой фразе: все хорошо! Уфф… Неимоверное облегчение. И мы застыли как два счастливых безумца, с фанатичной внимательностью вглядываясь в собственного ребенка, фактически появляющегося на свет. Леакрэ уже снес половину скорлупы, когда поразил меня уверенной посадкой в сидячем положении и сфокусированным на мне взглядом алых глаз.

– Копия папы! – успела я трепетно озвучить собственное наблюдение, но тут малыш раскрыл рот и огласил окрестности громким криком.

Нас словно подбросило вверх. Мы с Гайяром, одновременно дернувшись, хаотично заметались вокруг, пытаясь хоть как-то вернуться в реальность и начать вести себя осознанно.

– Ему же холодно!

В стрессовом состоянии срабатывали только стереотипные до инстинкта навыки, о том, что неймарцы фактически невосприимчивы к температурным колебаниям, я совершенно забыла.

Метнувшись к ребенку, подхватила голенького малыша на руки и, инстинктивно пытаясь поддерживать его любопытно вертящуюся во все стороны головку, понеслась внутрь гнезда. Сзади бежал Гайяр с зачем-то прихваченным инкубатором и безумно нехарактерно для него кричал:

– Оля, Оля, что делать?! Почему он кричит? Ему больно? Или хочет есть?

Я, уже влетев на первый этаж нашего жилища, резко остановилась, услышав последний вопрос. Чем кормить? После родов молоко появилось, но, оказавшись невостребованным, вскоре пропало. А как быть теперь? И вообще? Я не представляла.

– Маму зови! Срочно! – устремляясь наверх в спальню и чувствуя, что прижатый ко мне ребенок начал успокаиваться, крикнула я мужу.

Ерунда все это. Справимся. Главное, что он выдержал! Главное, что у нас сын!

Мы прилетели на Землю. До завершения проекта «Измененные» оставался месяц. И я решила, что должна лично выступить перед теми землянами, которые решили отправиться в неизвестность космоса, дать им последний шанс осознать все тяготы и опасные последствия этого решения, позволить передумать. К тому же этот год стал первым, когда в высшие учебные заведения конфедерации земные абитуриенты подали целых двенадцать заявлений. Со всего Земного союза… Но это было на целых одиннадцать больше, чем в том году, когда поступала я. И мне хотелось верить, что это была первая ласточка – или маленький робкий воробушек грядущих перемен, начало отдачи от тех информационных и законодательных мер, которые проводила конфедерация, желая изменить ситуацию с землянами.