Читать книгу "Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс"

чемодана нигде нет.

Да, разве можно тут сомневаться? Конечно, пока я был в уборной, чемодан украли. Это можно было предвидеть!

Я сижу на скамейке с вытаращенными глазами, и мне почему-то вспоминается, как у Сакердона Михайловича с треском отскакивала эмаль от раскаленной кастрюльки.

– Что же получилось? – спрашиваю я сам себя. – Ну кто теперь поверит, что я не убивал старухи? Меня сегодня же схватят, тут же или в городе на вокзале, как того гражданина, который шел, опустив голову.

Я выхожу на площадку вагона. Поезд подходит к Лисьему Носу. Мелькают белые столбики, ограждающие дорогу. Поезд останавливается. Ступеньки моего вагона не доходят до земли. Я соскакиваю и иду к станционному павильону. До поезда, идущего в город, еще полчаса.

Я иду в лесок. Вот кустики можжевельника. За ними меня никто не увидит. Я направляюсь туда.

По земле ползет большая зеленая гусеница. Я опускаюсь на колени и трогаю ее пальцем. Она сильно и жилисто складывается несколько раз в одну и в другую сторону.

Я оглядываюсь. Никто меня не видит. Легкий трепет бежит по моей спине. Я низко склоняю голову и негромко говорю:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

* * *

На этом я временно заканчиваю свою рукопись, считая, что она и так уже достаточно затянулась.

〈Конец мая и первая половина июня 1939 года.〉

X

Случаи

340

〈«Голубая тетрадь»〉

В Альбом

Я видел однажды, как подрались муха и клоп. Это было так страшно, что я выбежал на улицу и убежал чорт знает куда.

Так и в альбоме: напакостишь, а потом уже поздно будет.

Хармс

23 авг 〈уста〉 1936

(1) Мое мнение о путешествиях кратко: Путешествуя, не заезжай слишком далеко, а нето увидишь этакое, что потом и забыть будет невозможно. А если что либо сидит в памяти слишком упорно, человеку делается сначала не по себе, а потом и вовсе трудно поддерживать свою бодрость духа.

(2) Так например: один часовых дел мастер, тов. Бадаев, не мог позабыть слышанную им некогда фразу: «Если бы небо было криво, оно не стало бы от этого ниже». Эту фразу тов. Бадаев понять толком не мог, она его раздрожала, он находил ее неразумной, даже лишенной всякого смысла, даже вредной, потомучто в ней было утверждение явно неправильное (тов. Бадаев чувствовал, что знающий физик сумел-бы что то сказать по поводу «высоты неба» и придрался бы к выражению «небо криво». Попадись эта фраза Перльману, и тов. Бадаев знал, что смысл этой фразы Перльман разорвал бы в клочья, как молодой пёс разрывает в клочья ночные туфли) явно враждебное нормальной европейской мысли. Если же утверждение в этой фразе было истинно, то тогда оно было слишком неважно и ничтожно, что бы о нём говорить. И во всяком случае, услышав однажды эту фразу, её следовало бы сразу же забыть. Но вот этого-то и не получалось: тов. Бадаев постоянно помнил эту фразу и тяжело страдал.

(3) Человеку полезно знать только то, что ему пологается. Могу в пример привезти следующий случай: один человек знал немного больше, а другой немного меньше того, что им пологалось знать. И что же? Тот, что знал немного меньше, разбогател, а тот, что знал немного больше – всю жизнь прожил только в достатке.

(4) С давних времён люди задумываются о том, что такое ум и глупость. По этому поводу я вспоминаю такой случай: Когда моя тётка подарила мне письменный стол, я сказал себе: «ну вот, сяду за стол и первую мысль сочиню за этим столом особенно умную». Но особенно умной мысли я соченить не мог. Тогда я сказал себе: «Хорошо. Не удалось сочинить особенно умную мысль, тогда сочиню особенно глупую». Но и особенно глупую мысль сочинить тоже не мог.

(5) Всё крайнее сделать очень трудно. Средние части делаются легче. Самый центр не требует никаких усилий. Центр – это ровновесие. Там нет никакой борьбы.

(6) Надо ли выходить из ровновесия?

(7) Путешествуя, не предавайся мечтам, а фантазируй и обращай внимание на все даже мелочи.

(8) Сидя на месте, не верти ногами.

(9) Всякая мудрость хороша, если её кто ни будь понял. Не понятая мудрость может запылиться.

(10) Был один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно. Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было. У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего у него не было. Так что не понятно, о ком идёт речь. Уж лучше мы о нём не будем больше говорить.

7 января 1937 года

(11) У одной бабушки было во рту только четыре зуба. Три зуба наверху, а один внизу. Жевать бабушка этими зубами не могла. Собственно говоря, они были ей ни к чему. И вот бабушка решила удалить себе все зубы и вставить в нижнюю десну штопор, а в верхнюю маленькие щипчики. Бабушка пила чернила, ела бурачки, а уши прочищала спичками. У бабушки было четыре зайца. Три зайца наверху, а один заяц внизу. Бабушка ловила зайцев руками и сажала их в небольшие клеточки. Зайцы плакали и чесали задними ногами свои уши. Зайцы пили чернила и ели бурачки. Се-се-се! Зайцы пили чернила и ели бурачки!

(12) Некий Пантелей ударил пяткой Ивана.

Некий Иван ударил колесом Наталью.

Некая Наталья ударила намордником Семёна.

Некий Семён ударил корытом Селифана.

Некий Селифан ударил поддёвкой Никиту.

Некий Никита ударил доской Романа.

Некий Роман ударил лопатой Татьяну.

Некая Татьяна ударила кувшином Елену.

И началась драка.

Елена била Татьяну забором.

Татьяна била Романа матрацом.

Роман бил Никиту чемоданом.

Никита бил Селифана подносом.

Селифан бил Семёна руками.

Семён плевал Наталье в уши.

Наталья кусала Ивана за палец.

Иван легал Пантелея пяткой.

Эх, думали мы, дерутся хорошие люди.

(13) Одна девочка сказала: «гвя».

Другая девочка сказала: «хфы».

Третья девочка сказала: «мбрю».

А Ермаков капусту из-под забора хряпал, хряпал и хряпал.

Видно вечер уже наступал.