Читать книгу "Святые Спасения - Питер Гамильтон"

— Нет. Ты не можешь. Ты нам нужен. Тут тысячи кораблей–ковчегов. Мы должны спасти их.

— Ты справишься. Технология, которую комплексы извлекли из моих ментальных подразделов и переработали, годится и для единых сознаний. Помнишь, что я сделал с кораблем Гостеприимства на Баяне? Вы запросто выведете отсюда этих громил и без меня. Ведь ради этого все и затевалось, ради этого мы прилетели сюда: чтобы спасти несчастных окукленных ублюдков.

— Ты нужен мне.

— А мне нужно, чтобы ты выжила. Для этого я убью анклав; иначе ты не попадешь домой. Сопротивляться этим дерьмовым временным потокам — слишком большая морока и жуткая нагрузка; в конце концов мы не выдержим. А без этого у вас будут неплохие шансы.

— Ох, святые, Энсли. А как же щит? Разве ты не можешь использовать его? Если он ударит по внутреннему кольцу при твоей нынешней скорости, инерция дестабилизирует ось вращения. Кольца полетят в хромосферу — это будет катастрофой.

— Щит — запасной вариант, крошка, потому что я не могу позволить себе все испортить. Когда я врежусь в кольцо, щит будет на борту — и масса его никуда не денется. Так что либо ка–эм боеголовка сделает свое дело, либо масса щита. Так или иначе, мы победим.

— Не надо…

Но она знала, что отговаривать его бессмысленно; видела, что Энсли не меняет курса. Никакие эмоциональные призывы не заставили бы его передумать. Он уже почти достиг скорости света и начинал переход в красное смещение.

— Считай это удовлетворением от работы. Это всегда меня мотивировало. Видела бы ты, как мы отрывались каждый раз, когда заключали сделку. Хе, мы могли бы поведать римлянам кое–что о распущенности нравов.

— Энсли?

— Доставь «Спасение жизни» домой, Ирелла. Но, прежде чем ты это сделаешь, выясни, где скрывается бог оликсов. И передай от меня привет этому ублюдку, ладно?

— Ох, святые.

Тактический дисплей показал, что Энсли приближается к внутреннему силовому кольцу. Ирелла в ужасе наблюдала за происходящим. Учитывая его феноменальную скорость, погрешность была ничтожной. У Энсли уже не было времени изменить курс. И если он хоть немного ошибся…

«Святые, это что, значит, я хочу, чтобы корабль врезался?»

Корабль врезался.

Энсли идеально рассчитал время, выпустив ракеты с квантово–модифицированными боеголовками за наносекунды до того, как удар уничтожил бы их, но достаточно близко, чтобы задеть ткань кольца: так пуля попадает в ледяную скульптуру. Кольцо разлетелось вдребезги, рой обломков усеял эклиптику. Едва оно распалось, три внешних кольца экзотической материи замерцали и исчезли. И радужные искры, окружавшие корабли армады, тут же погасли.

Там, куда врезался Энсли, раскрывался щит — неестественно черный круг на фоне сияния короны. Он падал, медленно кувыркаясь, пролетая сквозь бешено пляшущие протуберанцы, — и нырнул наконец в хромосферу. Гигантские сгустки плотной плазмы вспыхнули вокруг диска, окутали пришельца, утаскивая его вниз, в неведомые глубины.

А потом радиальный взрыв осколков ударил по второму кольцу в двух точках пересечения орбит. Одна из областей столкновения сохранила целостность, но другая распалась на части, оставив нестабильную мегапетлю, вращающуюся в полумиллионе километров над короной. Рождение первой флуктуации, казалось, растянулось на целую вечность, но длина окружности кольца составляла все–таки больше восьми миллионов километров. На самом деле деформация шла поразительно быстро — и скорость ее нарастала. Меньше чем через пять минут начали появляться первые трещины, а потом откололся и улетел прочь кусок длиной в четверть миллиона километров.

— Траектория? — поспешно спросила Ирелла, когда к первому массивному фрагменту присоединился второй. На тактическом дисплее возникли векторы, указывающие траекторию. Поскольку орбита второго кольца располагалась под углом в двадцать два градуса к орбите первого, обломки не должны были пройти рядом с газовым гигантом. Второе кольцо продолжало трескаться, в космос летели всё новые и новые куски.

— Экзотический континуум анклава распадается, — сообщил Иммануээль. — Мы снова в реальном пространстве–времени. Я связался с моими аспектами из червоточины.

Ирелла посмотрела через стол на андроида Энсли. Очень тяжело было видеть перед собой его лицо. Аспект только кротко улыбнулся и, едва шевельнув губами, произнес:

— Извини. Нет.

Какая–то глупая, подростковая часть ее сознания почти ожидала, что Энсли создал свою резервную копию и — вуаля! — разум его сейчас распакуется в нейронном массиве белого андроида. Однако с фактами не поспоришь; Энсли больше нет.

Но он не забыт.

За пределами «Моргана» все так же мерцали облака туманности. Ирелла увеличила изображение, поступающее с визуальных датчиков, до максимума.

— Не вижу никаких звезд.

— Диаметр анклава составлял девяносто а. е., — сказал Иммануээль. — Наружному свету потребуются часы, чтобы добраться до нас.

— Значит, мы даже не представляем, где находится звезда врат?

— Ну, к счастью, она не материализовалась прямо среди нас. Следует быть благодарными за это.

— Да. Полагаю, да. — Ирелла переключила сенсоры на корабли–ковчеги на полярной орбите. — Нейтронная звезда достигнет этой звезды еще через восемь часов. Нужно отыскать «Спасение жизни» и увести все здешние ковчеги в червоточину.

— Мои аспекты у червоточины могут наблюдать туманность анклава.

— Что?

— Она стала видна им; внешний край пересекает кольцо обломков в звездной системе врат.

— Святые, это ближе, чем мы ожидали.

— Да. Что имеет свои преимущества и недостатки. В системе врат всё еще находятся десятки тысяч кораблей Решения. Теперь они могут легко добраться до нас.

— Но червоточина тоже близко. Мы можем…

Тут датчики «Моргана» засекли радиосигнал, идущий с полярной орбиты газового гиганта. И все изменилось.

КВИНТА ГОКС
«Спасение жизни»

Я как раз добралась до вспомогательной пленки удержания атмосферы, когда та начала разворачиваться, перекрывая туннель. Давление струи воздуха на тело один было экстремальным. Моим выростам манипуляторной плоти едва хватало сил удерживаться, цепляясь за переплетающиеся биоструктуры, затянувшие потолок и стены туннеля. Засовывая ноги в щели между трубами — для устойчивости, — я кое–как, рывками тащилась вперед, пока «Спасение жизни» истекало воздухом.

Если бы я поскользнулась, то полетела бы назад по туннелю, как кинетическая пуля, рвущаяся из ствола винтовки; как тело пять в своем коридоре. Сила воздушного потока — загустевшего от опасных осколков разрушенных биоструктур — уже одолела хватку тела пять. Я никак не могла толком уцепиться, и мои проклятые ноги скользили по полу. Пистолет с протонной дробью усугублял положение, ведь его тоже приходилось держать, что нарушало равновесие и уменьшало количество манипуляторной плоти, которой я могла бы держаться за стену.