Читать книгу "Простыми словами. Интервью - Ирина Коростышевская"

Что вы любите, Михаил Васильевич?

Неожиданный вопрос… Зиму. Горные лыжи. Уехать из зимы в лето. Плавать в море. Осень. Желтые листья. Походить с ружьем на охоте. Спорт. Бег. Бегать люблю больше, чем плавать. Но не от любви к бегу, а от нелюбви к лишнему весу. Водить машину. Быть нужным, нести ответственность. Люблю свою работу. Люблю, когда все вокруг чисто и красиво. Я вообще люблю красоту — во всех ее проявлениях.

А людей делите на мужчин и женщин?

Конечно, делю. И не верьте, если вам кто-то скажет обратное.

От женщин требуете меньше?

Если мы говорим об исполнительской дисциплине, то критерий моей требовательности не различается. А если об интонации, то с мужчинами я разговариваю намного жестче.

Мне кажется, что рядом с вами легко и спокойно, если соблюдать вами установленные правила.

Вы правы, зачастую я диктую правила, мне и жена об этом говорит. Если меня не понимают, я начинаю повышать голос. Хотя считаю, что это неправильный путь убеждения. Наверно, сказывается большой срок работы на руководящей должности. Там, где я понимаю, что должен вести за собой, я веду. Тот, кто со мной, должен работать по моим правилам. Если завтра будет, условно говоря, Петров, Сидоров, Иванов, будут работать по другим. Человек команды должен работать по правилам команды.

А дружить?

(Улыбается.) Однажды близкий друг даже обиделся на меня, когда я выбрал горнолыжный курорт, не посоветовавшись с ним. «Ты так решил, ты и поезжай», — сказал он мне.

Помирились?

Конечно. Друзья для меня очень важны. Мы даже скучаем, если долго не видимся, иногда специально ищем причину, чтобы встретиться. Многие говорят, что в нашем возрасте друзья не появляются, а я считаю, что это ерунда, поскольку друзья приобретаются в любом возрасте, в разные периоды жизни. Конечно, в силу своего опыта к понятию дружбы я подхожу весьма избирательно, но если человек мне близок по духу, схож со мной по интересам, я буду с ним дружить и буду дорожить этими отношениями.

Знаете, когда тридцатилетним парнем я пришел работать в исполком, заместителем председателя Советского исполкома был Юрий Михайлович Дубровин. Я учился у него умению общаться с людьми, терпеливости, уважительному отношению к любой человеческой просьбе, к любому письму и даже жалобам. Несколько лет назад, незадолго до своей кончины, он пришел ко мне, мы выпили с ним по рюмочке, и он сказал: «Миша, какая странная жизнь, ведь кроме тебя, мне прийти не к кому, а раньше я был так всем нужен».

Боитесь такой ситуации?

Нет, не боюсь. Но если кто-нибудь из моих друзей в силу каких-то причин не подставит мне плечо в трудную минуту, буду думать, что ошибся в этом человеке.

Ваши дети задают вам вопросы?

Поскольку дети у меня уже взрослые — сыну двадцать пять, дочери тридцать, то больше всех мне задает вопросы моя внучка. Мы с женой часто забираем внуков на выходные, но Сашка еще совсем маленький и вопросов не задает, а Анечка учится в подготовительном классе, делает с бабушкой Ириной домашние задания и для меня оставляет сложные нерешенные задачки. На прошлой неделе она показывает мне рисунок, на котором в кружочке стоит цифра семь, и спрашивает: «Дедушка, какое слово здесь зашифровано? Помоги мне, я не могу разгадать». Я весь вечер ходил подавленный: шестилетний ребенок просит меня помочь, а я, проживший жизнь, не могу найти ответ. Через два часа она подходит ко мне: «Дедуля, я все решила. Это слово — восемь». В «О» — семь.

Ребенок разгадал вашу любимую цифру?

Откуда вы знаете?

Легко догадаться: в номере вашей машины и в вашем телефоне — восьмерки.

Это получилось случайно.

А вы всегда стараетесь разгадывать загадки?

Конечно. Я люблю тайны, которые раскрываются.

В чем секрет вашего долголетнего руководства районом?

Не знаю, никогда не анализировал.

Лукавите?

Зачем? Я работал при пяти разных руководителях, все они по-своему были интересными и масштабными личностями, как и сегодняшний мэр. Мне нравится, что Михаил Юревич, как человек, пришедший на административную работу из большого бизнеса, очень четко ставит задачи и любое задание сразу подкрепляет финансированием.

Я слышала, что главы других районных администраций называют вас старостой. Почему?

Наверно, потому что у меня большой опыт работы. И потому что свой район я знаю более чем.

Что такое — более чем? Наизусть?

У себя я сориентируюсь хоть с закрытыми глазами. Двадцать пять лет назад, когда только начинал заниматься коммунальным хозяйством, не то что границ района, я и улиц-то толком не знал, а сегодня, после стольких лет работы, знаю каждый дворик и каждую проблему.

Как давно вы ощутили себя старшим?

Как только не стало главы Центрального района Константина Николаевича Армянинова, который для всех нас был непререкаемым авторитетом.

Армянинов был яркой личностью?

Не то слово. Костя был потрясающе жизнерадостный, эмоциональный, мистически притягательный и невероятно трудолюбивый человек. Он себе позволял, и все с этим мирились, каждый год с пятнадцатого апреля по десятое мая уезжать в отпуск. Несмотря на то что по тем временам это был самый сложный период работы: проведение субботников, сдача района райкому, горкому, обкому, демонстрации Первого и Девятого мая. И то, что на этих мероприятиях никогда не было Армянинова, ни у кого не вызывало вопросов — ни у Воропаева, ни у Кривопуска. Правда, в последние годы, перед выходом на пенсию, Костя перестал уезжать из города. Мы его прихватывали: ты почему не едешь?

И что он вам отвечал?

У него было потрясающее чувство юмора, и каждый раз он отвечал что-нибудь новое, невероятно смешное. Но никому, кроме меня и Валеры Шопова, не позволял над собой шутить. Помню, Костя очень любил пройтись после работы пешком и выбирал для прогулки улицу Свободы. А я люблю после работы сесть за руль, сам, без водителя. И часто бывало, что я еду, а он идет. Я останавливал машину, тихонько подкрадывался к Косте и, положив руку ему на плечо, спрашивал: «Ты что ходишь не по своему району?».

Когда он тяжело заболел, мне позвонил Алексеев, главный врач больницы, рассказал о диагнозе и предупредил, что времени осталось очень мало. Мы собрались все вместе, приехали к Константину Николаевичу в больницу, он узнал каждого, пожал нам руки и попрощался.

Вам снятся сны, Михаил Васильевич?

Редко.

А если снятся, то какие?

Хороший вопрос. Один раз приснился отец — будто бы я маленький, и вся наша семья в сборе: мама, папа, брат и я, мы складываем вещи в наш дежурный чемодан и переезжаем на новое место. Отца не стало четыре года назад, но я только недавно с этой мыслью свыкся. Первое время мне было невероятно больно. Вспоминал все наши с ним разговоры, жалел, что уделял ему внимания меньше, чем он хотел. «Миша, пока мы с мамой у тебя гостим, хоть приди пораньше с работы», — часто просил папа. А я вечно занят, приходил уставший, мне было не до разговоров. Ирина в последнее время общалась с ним больше меня.