Читать книгу "Вечный колокол - Ольга Денисова"

- Ты очень сильный парень, - сказал отец и погладил посеревшую щеку Ширяя. - Мне осталось только перевязать.

Млад едва не расплакался от облегчения, но Ширяй не разжал зубов и продолжал вздрагивать.

- Ничего, ничего… - вздохнул Зыба, - скоро отпустит. Вытри ему лицо.

Млад не сразу понял, что это ему.

- Что тебе нужно для твоего шаманского настоя? - спросил отец.

- Зачем? - снова не понял Млад.

- Хорошая вещь, - улыбнулся отец. - Шаману больше подойдет, чем кипяток. А ему надо пить много воды.

- Можно просто сладкий сбитень, - пожал плечами Млад. - В настое несколько медов и десяток трав.

- Где бы еще раздобыть мед! - подмигнул ему отец. - Я-то надеялся приберечь для других…

Он выдернул палку из зубов Ширяя и швырнул в кадку с мусором. Зыба с любопытством крутил в руках окровавленный обрубок руки, разглядывая срез, сделанный отцом, поворачивая его под разными углами к свету, - Млад прикрыл глаза, чтобы не видеть этого.

- Ты мастер, Мстислав, - сказал Зыба и хотел отправить обрубок туда же - в мусор, но Ширяй замотал головой и потянулся правой рукой к рубахе Зыбы. И не сразу понял, что схватить рубаху ему нечем…

- Отдай мне, - сказал он зло и твердо, глухим, надтреснутым голосом, - это мое.

- Да зачем оно тебе? - усмехнулся Зыба.

- Не твое дело.

- Забирай, - хмыкнул он и водрузил кусок мертвой плоти Ширяю на живот. Тот вцепился в обрубок левой рукой, и по лицу его прошла корча.

- Мстиславич, пожалуйста… - шепнул Ширяй и посмотрел на Млада с надеждой, - возьми, пожалуйста… Упадет…

Млад кивнул и сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну.

Он кутал Ширяя в свой плащ - тот дрожал от холода, и горячий сбитень не помогал ему согреться.

- Мстиславич, если я засну, ты им не отдавай мою руку, ладно? - шептал шаманенок. - Я знаю, они ждут, когда я усну.

- Не отдам, - кивал Млад. - Спи, ничего не бойся.

- Холодно…

- Это из тебя много крови вытекло. Заснешь и согреешься, - Млад положил руку ему под голову, обнимая оба плеча. - Так теплей?

- Теплей.

- Спи.

Когда Ширяй наконец задремал, к Младу неслышно подошел отец.

- Спит? - спросил он шепотом.

Млад кивнул.

- Больше я никогда не пущу тебя туда, - отец кивнул на загородку в углу палаты.

- Почему? - спросил Млад.

- Потому что я думал, тебя вынесут оттуда. Мне хватало одного больного, чтоб еще возиться с тобой, - отец поморщился.

- Но меня же не вынесли? - улыбнулся Млад.

Отец пожал плечами - он не сердился, он переживал. С тех пор, как Младу минуло шестнадцать лет, он научился понимать, когда отец сердится по-настоящему, а когда просто ворчит.

- Давай руку у него заберем, - отец кивнул на Ширяя. - Нехорошо это. Правда, вонять начнет.

Млад покачал головой:

- Не надо.

- Лютик, ты как дитя! Я понимаю, ему очень тяжело. Да, ему будет больно, но так надо. Ему будет еще больней, когда вместо своей руки он увидит гниющую плоть. Многие так делают, я сотни раз это видел: поплачут наутро и успокоятся.

- Не надо, - повторил Млад, качая головой. - Он не такой, как все. Он шаман, он… Он гораздо уязвимей остальных, понимаешь? Я боюсь за его рассудок.

- Я тоже, - отец сжал губы. - Если бы он бился головой об стену, или кидался на всех, или нес какую-нибудь ерунду - я бы не боялся. Но он становится одержимым, только когда речь идет о том, чтобы забрать руку. А это нехороший знак.

- Бать, оставь его. Не надо делать этого против его воли. Я завтра с ним поговорю.

- Смотри. Если хочешь, я принесу тебе тюфяк - все равно ведь не уйдешь.

- Принеси. Я его еще немного погрею - он мерзнет.

Перед рассветом Млад ушел к своей сотне, а вернулся в лечебницу незадолго до полудня. Он ни разу не был тут днем и замер, открыв двери: солнечный свет широкими полосами проходил через цветные стекла множества окон, ложился на стены, дополняя тонкий узор, и словно раздвигал своды - палата показалась огромной и удивительно светлой. Деревянные нары уродовали ее, но не могли затмить великолепия.

- Красиво, правда? - неожиданно спросила его женщина, стоявшая у входа, - высокая и одетая с роскошью.

- Очень, - кивнул Млад, оглядываясь вокруг, и даже не успел удивиться, что здесь делает эта женщина.

- Зимой особенно красиво, когда солнце стоит не так высоко. Эти палаты нам строили греки, а они понимают толк в красоте. Надеюсь, новгородцам здесь уютно.

Млад посмотрел на женщину внимательней: так это посадница?

- Да, - он смущенно кивнул.

- Ты пришел к кому-то? - спросила она деловито, и Млад вдруг заметил, что в палате кроме нее еще пять женщин. Они, по всей видимости, ухаживали за ранеными.

- Да, там мой ученик. Ему отрубили руку.

- Ширяй? - спросила посадница, и Млад едва не раскрыл рот от удивления: в лечебнице было не меньше трехсот человек, неужели она знает каждого?

Он растерянно кивнул.

- Я знаю всех, - посадница словно прочитала его мысли, - их имена сами собой откладываются у меня в голове. И имена, и лица. И не заметить шамана я не могла. А ты тот самый волхв, что предсказал войну? Сын Мстислава-Вспомощника?

Млад снова удивился: неужели Ширяй оправился настолько, что начал говорить обо всем подряд, как обычно?

- Да. А откуда ты узнала об этом?

- В новгородском ополчении только один волхв, а волховскую силу я чувствую. Иди к мальчику, он нуждается в учителе, а не в нашей заботе и жалости.

В других палатах тоже было много женщин - кто-то сидел возле раненых, кто-то проходил мимо с корытом в руках, кто-то разносил воду и сладкое питье.

Ширяй дремал, но открыл глаза, как только услышал шаги Млада. Тюфяк, на котором Млад проспал половину ночи, заботливо свернули и положили к стене, доспехи же - и Млада и Ширяя - спрятали под нары. Он присел рядом с парнем и посмотрел ему в лицо - хотел понять, что происходит у того внутри. Лицо Ширяя оставалось бесстрастным, и только в глубине глаз шевелилась горечь - он давил ее, прятал от самого себя. Он хотел плакать, но не плакал.

- Сейчас я сбитня принесу, - Млад погладил его по плечу.

- Принеси, - ответил Ширяй.

- Ты согрелся?

- Наверно. Я хотел встать, но голова кружится - сразу упал. И дышать тяжело почему-то, воздуха не хватает.

- Это пройдет. Пей побольше и ешь. Тебя покормили?