Читать книгу "Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу - Виктор Сонькин"

Рыбные пруды вошли в моду в конце республиканской эпохи — до такой степени, что Цицерон, не одобрявший этого увлечения, называл пресыщенных аристократов вроде Лукулла и Гортензия «рыбоводами» (piscinarII). Обычно такие пруды украшали приморские виллы, где путем тщательного смешивания соленой и пресной воды можно было добиться идеальной обстановки для рыб. Хотя изначально пруды-садки предназначались для разведения рыб на продажу, ученый-энциклопедист Варрон отмечал, что они благотворны для глаза, но никак не для кошелька: сначала большие деньги уходят на строительство, потом — на заселение пруда рыбами и, наконец, на поддержание всей системы в жизнеспособном состоянии. Автор сельскохозяйственного трактата Колумелла рекомендовал украшать такие пруды камнями с покрытием из водорослей, имитируя морские условия, «чтобы пленники как можно меньше ощущали свою неволю».

Название здания наводит на мысли о Петербурге, и в криптопортике есть еще одна деталь, подчеркивающая эту ассоциацию: на его стене оставил автограф один из самых знаменитых петербургских архитекторов, Джакомо Кваренги. К сожалению, граффити мастеров барокко и классицизма теряются среди надписей, сделанных современными туристами.

На верхнем ярусе Зимнего дворца, опирающемся на криптопортик, устроен небольшой четырехугольный пруд, который дал зданию его итальянское название — Edificio con peschiera, «Здание с рыбным прудом». В нишах вокруг водоема стояли статуи, похищенные уже в позднеантичную эпоху. Отсюда расходящиеся тропки ведут к основному императорскому дворцу и на Золотую площадь.

Мы уже видели казарму пожарников в Остии — здесь, в Тиволи, такая служба тоже была необходима. Считается, что приземистое здание с кирпичными полами, стоящее возле Зимнего дворца под углом к нему, — это как раз она (Caserma dei Vigili). Такой вывод подтверждается и наличием в здании туалета на много посадочных мест — такие обычно строили во вспомогательных и служебных помещениях.

Монументальный портал, изысканный сад, собственная пожарная команда — что еще нужно для комфортной жизни в зимней резиденции? Конечно, отопление. Эту функцию выполняли расположенные поблизости комплексы, известные как «Малые бани» и «Большие бани».

Тибуртинские развалины. Гравюра Дж.-Б. Пиранези.

Некоторые исследователи высказывали предположение, что Большие бани предназначались для мужчин, а Малые — для женщин, но разница в их убранстве и планировке наводит на более очевидное разделение: Малые бани обслуживали императора и его гостей, Большие — рабов, слуг, пожарников и прочую челядь. Малые бани — одно из самых изысканных строений всей виллы, с элегантным восьмиугольным залом, в котором чередуются прямые и выпуклые стены. Этот зал когда-то был покрыт большим куполом с отверстием (oculus) сверху — как показывает пример Пантеона, такое архитектурное решение применяли во времена Адриана. Стены и полы Малых бань были роскошно украшены мрамором в популярном позднеримском стиле штучной мозаики (opus sectile), в то время как в Больших банях мозаика была традиционной, черно-белой — такого типа, который хорошо знаком нам по Остии и Термам Каракаллы. Наконец, из Малых бань по сложной системе переходов и криптопортиков можно было пройти во дворец, не встретив по пути никого из простолюдинов, и уж тем более не приближаясь к Большим баням.

От так называемого Преторианского павильона рядом с Большими банями остался только фундамент — а когда-то с его террасы можно было любоваться всей виллой. Обширный участок к югу и востоку от павильона, как хорошо видно на спутниковых снимках, практически не раскопан. Археолог Луиджи Канина считал, что там располагался ипподром.

От Преторианского павильона уже рукой подать до одного из самого известных и живописных памятников виллы, который чаще всего оказывается запечатленным на туристических фотографиях. Он называется Каноп (или Канопус).

Название, конечно, взято из уже упоминавшейся биографии Адриана. Каноп (или Каноб) — это египетский городок неподалеку от Александрии (ныне он называется Абукир и в истории известен как то место в дельте Нила, где в августе 1798 года произошло решающее сражение между британским и наполеоновским флотом; англичане победили, хотя их главнокомандующий, адмирал Нельсон, был ранен в бою). В античности он славился по двум причинам: как религиозный центр и как центр разврата. Греческий географ Страбон рассказывает о нем так:

«Каноб — это город в 120 стадиях от Александрии, если следовать по суше, названный по имени умершего здесь кормчего Менелая Каноба. В городе находится храм Сараписа, окруженный большим почетом и производящий такие исцеления, что даже самые уважаемые люди верят в его целительную силу и либо сами спят там для своей пользы, либо заставляют спать других. Некоторые записывают случаи излечения, другие же — высокие достоинства здешних оракулов. Но прежде всего удивительное зрелище представляет толпа людей, спускающаяся вниз по каналу из Александрии на всенародные празднества. Ибо каждый день и каждую ночь народ собирается толпами на лодках, играет на флейтах и предается необузданным пляскам с крайней распущенностью, как мужчины, так и женщины; в веселии участвуют и жители самого Каноба, которые содержат расположенные на канале гостиницы, приспособленные для отдыха и увеселений подобного рода».[64]

Тибуртинский Каноп представляет собой длинную уставленную статуями аллею, посредине которой вырыт канал. У канала характерная для адриановской ландшафтной архитектуры форма «канцелярской скрепки»: из его коротких сторон одна (северная) закругленная, а другая прямая. Убранство Канопа было восстановлено благодаря раскопкам и фантазиям итальянского археолога Сальваторе Ауриджеммы, который в 1950-е годы много сделал для возрождения императорской виллы в Тиволи. Некоторые из найденных им статуй (в том числе нильский крокодил, некогда служивший фонтаном) находятся в музее виллы, а возле канала стоят их копии. Колоннада, ныне обрамляющая Каноп, — это фантазия реставраторов, не основанная ни на каких археологических данных. Зато в 1980-е годы следующее поколение археологов обнаружило вокруг Канопа закопанные в землю половинки гигантских амфор. В таких полуамфорах античные садовники размещали деревья и кустарники — так что вокруг Канопа почти наверняка шелестел лес экзотических растений, напоминавший Адриану о его странствиях.

Эта репутация Канопа, по крайней мере в той части, что касалась разврата, римлянам была хорошо известна. Сатирик Ювенал, оплакивая падение римских нравов в своей женоненавистнической шестой сатире (с ее знаменитой строчкой «кто будет сторожить самих сторожей», quis custodiet ipsos custodes), рассказывает о развратной римской даме, бежавшей с любовником в Египет, и издевательски замечает, что даже «Каноп осудил развращенные нравы столицы»[65] (prodigia et mores urbis damnante Canopo).