Читать книгу "Шайка воров с Уолл-стрит - Джеймс Стюарт"

Мурадян, напротив, оказался в этом отношении неоценимым подспорьем. В тот понедельник, что последовал за объявлением о Боски, он, как обычно, явился на работу в бухгалтерию (Бродвей, 11). Офис кишел следователями КЦББ, они доставали документы из картотечных шкафов и клали их в картонные коробки, которые проштамповывали и опечатывали. Мурадян и прежде не испытывал особого оптимизма относительно выживания фирмы; теперь же он видел, что она буквально распадается на части. «Мы в прошлом», – сказал он коллегам.

Позднее в то утро Мурадяну позвонил Питт. «У вас есть адвокат?» – спросил Питт. Вопрос расстроил Мурадяна, равно как и тот факт, что ему звонит такая важная шишка, как Питт. Это не предвещало ничего хорошего.

«Нет, – ответил Мурадян. – На кой черт он мне нужен? Я ничего не знаю». Ранее Питт разговаривал с Бобом Романо, служащим Merrill Lynch и бывшим юристом управления по надзору КЦББ, одним из участников истории с анонимным письмом из Каракаса. С тех пор Романо ушел из Merrill Lynch и занялся частной адвокатской практикой. Питт сказал Романо, что порекомендует его Мурадяну – одному из четырех служащих Боски, которым, как считал Питт, понадобится собственный адвокат. «Лучше бы вам нанять адвоката», – сказал Питт Мурадяну и посоветовал ему позвонить Романо. Мурадян так и сделал, а затем позвонил жене.

«Это не займет и часа, – самоуверенно заявил он. – Я ничего не знаю ни о какой инсайдерской торговле».

Во второй половине дня Романо приехал в офис Боски. «Что, по-вашему, хотят услышать от вас правоохранительные органы?» – начал Романо. Мурадян, несмотря на предыдущие заявления о своей неосведомленности, сообщил многое.

«Должен сказать, что у меня были неприятности и раньше», – начал он и поведал про давний инцидент с увольнением с санкции КЦББ. Теперь же, сказал Мурадян, его «втянули в аферу с Drexel». Он рассказал о тайных учетных записях, которые он вел для Боски, об усилиях по согласованию балансов и о своей командировке в Беверли-Хиллз. Кроме того, он все рассказал Романо о выплате 5,3 млн. долларов, о событиях 21 марта, когда Боски наорал на него из-за того, что он чуть не сорвал соглашение о финансировании Drexel новой арбитражной компании, и о последующем приказе Боски уничтожить документы, использованные для расчета платежа.

«Вы их уничтожили?» – спросил Романо.

«Да», – ответил Мурадян, и Романо подумал, что информация об уничтожении подкрепляющих документов по указанию Боски могла бы сыграть на руку его подзащитному.

На следующий день Романо встретился с Карберри, который, как обычно, сразу взял быка за рога, сообщив, что им известно о том, что Боски вовлек Мурадяна в фальсификацию отчетности по операциям с участием Drexel. Романо понял, что возможностей для маневра у него почти нет: бóльшую часть того, о чем Мурадян рассказал ему днем ранее, Карберри уже знал от самого Боски. «Чем Мурадян может вам помочь?» – поинтересовался Романо.

Карберри перечислил: Drexel; Kidder, Peabody; Селигман Харрис (лондонский брокер Боски); Малхирн.

Романо вернулся в офис Мурадяна, и они сделали все, что смогли. Мурадян напряг память, вспоминая подробности того, как Боски приказал ему избавиться от документов. Они просмотрели бумаги Мурадяна, и тот показал Романо гроссбухи согласованной с Drexel отчетности, восстановленные по указанию Боски. Однако никакой информацией об остальных «мишенях» Карберри Мурадян не располагал.

Когда при встрече с Карберри Мурадян сказал, что явился с пустыми руками, Карберри сообщил, что федеральный прокурор хочет от него признания вины в одном уголовном преступлении. Мурадяна это взбесило.

«Я не уголовник, – снова и снова повторял он. – Я на этом не зарабатывал». Он считал себя всего лишь исполнителем приказов Боски, тем более, что по меркам Уолл-стрит, он не сделал ничего из ряда вон выходящего.

Мурадян не желал быть, как он выразился, «стукачом», но Романо заключил с Карберри сделку на предмет того, что федеральный прокурор не будет предъявлять Мурадяну обвинение или требовать от него признать себя виновным, пока тот будет сотрудничать. Тогда власти смогут оценить степень его готовности помочь следствию. Если они по-прежнему будут считать, что он должен понести наказание за фелонию, значит так тому и быть.

Впервые встретившись с Карберри и другими государственными юристами в качестве сотрудничающего свидетеля, Мурадян нервничал. Когда он безо всякой задней мысли, обратившись к Карберри, назвал его «Чарли», тот прервал его. «Мы тут называем друг друга по фамилии, мистер Мурадян», – сказал Карберри. Мурадяну казалось, что на встрече присутствует слишком много людей: пять юристов из окружной прокуратуры и восемь – из КЦББ. Постепенно, однако, он оживился и принялся рассказывать следователям о сотрудничестве своей фирмы с Drexel и о собственной роли в нем. Когда речь зашла о событиях 21 марта, он стал говорить неуверенно, делая долгие паузы, а когда его спросили, что ему сказал Боски после того, как он своей обмолвкой о задолженности в 5,3 млн. едва не сорвал сделку, замолчал совсем.

«Что вам сказал Боски?» – спросил один юрист. Мурадян тревожно посмотрел на двух находившихся в комнате женщин.

«Он грязно выругался?» – продолжил юрист.

«Вам действительно хочется это знать?» – с опаской осведомился Мурадян, после чего решил, что его не обвинят в нарушении благопристойности. «Он говорил: "Ты тупой долбаный ублюдок", снова и снова», – выложил Мурадян.

Мурадян по приказу Боски уничтожил то, что на текущий момент могло стать для следствия важнейшим документом, – длинную цепочку взаиморасчетов, ведущих к выплате 5,3 млн. долларов. Но, когда Боски передумал и велел срочно воссоздать отчетность, ему удалось более или менее восстановить гроссбухи. В этом ему помогли Мэрайя Термайн и фрагменты исходных документов, найденные им среди собственных бумаг.

Вскоре Мурадян стал неофициальным консультантом юристов, работавших с делом. Большинство из них почти не разбиралось в механизмах функционирования финансовых рынков и индустрии ценных бумаг. Они не знали даже таких азов, как игра на понижение или опционы «пут» и «колл», не говоря уже о тех комплексных изощренных стратегиях, к которым прибегали в своих аферах Боски и Милкен. Они мало что смыслили и в бухгалтерском учете. Мурадян потратил часы на просвещение юристов по финансовой части, а затем, углубившись в учетные документы, объяснил, как различные стратегии подтверждаются конкретными цифрами. Бесхитростный и предупредительный, он быстро расположил к себе своих новых коллег. Со временем Мурадян стал относиться к решению Боски пойти на сотрудничество с пониманием и сочувствием. Он осознал, что, когда под угрозой твое собственное будущее, становишься более сговорчивым. Он понял также, что, вступи Боски на путь лжи, пользы бы это ему не принесло. Слишком многие, кроме него самого, знали правду.

Имея на руках показания Мурадяна и действуя по отлаженной схеме, власти быстро привлекли на свою сторону «двойника» Мурадяна в Drexel Чарльза Тёрнера и Дональда Болсера. Интересы обоих представлял Сеймур Глэнзер, адвокат по уголовным делам из Вашингтона, которого им порекомендовали Питер Флеминг и Артур Лаймен. Глэнзер с самого начала дал понять, что, если его клиентов будут допрашивать, те воспользуются Пятой поправкой.