Читать книгу "Французская защита - Анатолий Арамисов"

— Женщина эта — чемпионка Москвы. И знаешь кто?

— Кто? — задал я вопрос, уже предвидя на него ответ. Внутри все всколыхнулось, умом я понимал, что это должно быть безразлично мне, но душа… она отказывалась верить…

— Кто-кто… Рита наша, что — забыл уже?

— Нет, хорошо помню. Спасибо за новость.

— А это еще не все! — заорал Вован в трубку.

— Ну что еще?

— Она по слухам, развелась недавно с Глебом своим… Что-то у них не сложилось там. Поговаривают нехорошее… — голос друга приобрел оттенок таинственности.

Я чертыхнулся.

— Меня не интересуют сплетни. Когда завтра жеребьевка?

— В пять вечера начало. Одежда парадная. Договорились?

— А что так торжественно?

— Там будет высокое начальство из спорткомитета. Не подведи, а?

— Не подведу.

Я положил телефонную трубку на аппарат и подошел к окну. Вот мы и встретились. Завтра увидимся, интересно, как она сейчас выглядит?

И помнит ли наше условие? Ведь здесь у меня есть шанс выполнить его… и тогда…

Что-то похожее на волнение сдавило грудь. Однако, господин бывший гитарист, — бросить сомнительные сантименты прочь! Тебя ждет тяжелая двухнедельная работа! И если разные сентиментальные волнения будут отвлекать твой мозг, ничего хорошего не жди. Завтра… завтра… да.

Я уверенной походкой вошел в турнирный зал, по привычке опоздав на несколько минут. Это бьиа моя давняя примета — чуть задержаться к открытию, игроки, знаете ли, — люди суеверные.

Окинув глазами собравшихся людей, быстро прошел к отдельному от зрителей ряду стульев на сцене, предназначенных для участников.

Риты там не было.

«Может, пошутил Вовка или что-то переиграли?», — я почувствовал, что если бы это случилось, острое разочарование было бы главным впечатлением первого дня турнира.

На сцену к микрофону взгромоздился какой-то партийно-спортивный деятель и затянул скучную речь о торжественности данного момента.

Я не слушал оратора, искоса поглядывая на вход в турнирное помещение….

«И, благодаря неустанной заботе нашей родной Коммунистической партии и советского пра…»

Она вошла, и зрительный зал разразился аплодисментами.

Оратор прервал свою речь и недовольно покосился на Риту. Чемпионка Москвы была великолепна. Она изменилась, превратившись из девушки в красивую молодую женщину. Неторопливо пройдя мимо кресел зрительного зала, она поднялась на залитую ярким светом сцену. Великолепный костюм оранжевого цвета, как всегда, прекрасно сидел на ее фигуре. Я старался сохранять невозмутимое выражение лица, но, как потом поведал мне Володя, внимательно наблюдавший за моими вазомоторными реакциями, — лицом заметно побледнел.

— Ну, женщине простительно опаздывать, тем более, — такой привлекательной! — повернул к ней свое упитанное рыло партийный деятель. — Садитесь, мы Вас заждались чуть.

На сцене был лишь один свободный стул в самом конце ряда, и она прошла к нему, обдав по пути игроков ароматом французских духов. Все, словно по команде, поворачивали головы ей вслед, лишь я один, как констатировал потом мой дружок, внимательно изучал контуры последнего ряда зрительного зала.

— Начинаем жеребьевку! — громогласно провозгласил с небольшим акцентом судья из Вильнюса Владас Марюнас.

Все зашевелились.

— Первой приглашается Маргарита Мальцева, Москва!

Она подошла к длинному столу и выбрала одну из шестнадцати больших матрешек, стоящих на нем. Судья открыл деревянное изделие, вытащил небольшую бумажку и провозгласил:

— Номер два!

Рита улыбнулась, и, чуть размахивая небольшой дамской сумочкой, проследовала на свое место. Я внутренне напрягся в предчувствии чего-то неизбежного…

«Только бы не номер четырнадцать мне… только бы не четырнадцатый…» — с этой мыслью через пару минут шагал я к столу выбирать свою матрешку…

«Так., вот она… моя игрушечка… третья справа… Бог любит Троицу… только бы не четырнадцать…» — я взял расписную деревяшку и сам открыл ее. Белый листок выскользнул оттуда и, немного покружившись в воздухе, упал на сцену.

Я посмотрел вниз.

Главный судья, наклонившись, подобрал его у моих ног, и провозгласил: — Номер четырнадцать!

…Наши глаза встретились. Рита уже через секунду после судейского объявления тоже знала: она играет со мной в последнем, пятнадцатом туре…

…Мерный тик шахматных часов казалось, совпадал, со скоростью мыслей, непрерывно проносившихся в моей голове. Вот уже больше двух недель, отрешившись от внешнего мира, я шаг за шагом шел к своей Цели. Это был пока главный турнир жизни, и я сумел, как никогда, настроиться на гигантскую по объему работу мозга.

С Ритой я не разговаривал.

При встречах в турнирном зале, которые, естественно, были неизбежны, я лишь первым здоровался с ней, но и только.

После каждой партии, вечером за Ритой приезжала машина и увозила ее в столицу. Все остальные участники жили в гостинице в пяти минутах ходьбы от места игры…

Рита выступала не очень удачно. Женщине трудно играть в мужских соревнованиях, там все по-другому, все сложнее и самое главное — отсутствует непредсказуемая логика милых созданий…

У меня получалось всё.

Прекрасные атаки чередовались с длительными, технично разыгранными эндшпилями, по ходу турнира удалось применить давно лежавшие в багаже интересные дебютные новинки. К тому же «катил фарт», — так выражаются игроки, когда в игре с равными по силе соперниками сопутствует везение.

В итоге перед последним, пятнадцатым туром я набрал 11 очков и мне оставался сделать только один шаг к гроссмейстерскому званию — выиграть черными фигурами.

В последнем бою. С Ней. Моей бывшей любимой…

Сказать, что я нервничал перед последней игрой — это значит, — ничего не сказать. Всю ночь я не сомкнул глаз, часто вставая с постели, и быстро ходил по своему просторному номеру. Я два раза принимал горячую ванну, чтобы уснуть, но ничего не помогало.

«Мне нужна только победа! Только… не думай о ней… нельзя… я физически ощущаю эту гору на плечах… ты сможешь… лучше бы с каким гроссом вместо нее играл… вот Судьба… нарочно так не придумать… какая она… плюнь! Забудь… она — не твоя!.. Она оказалась, в самом деле не той, какой я вообразил когда-то… неужели я люблю ее до сих пор?… Нет… не может быть этого!..Завтра размажешь ее, как будто по стенке…она играет интересно, но немного легковесно… ты же мужик… мать твою! Что она в дебюте избирает? Да какая сейчас подготовка к черту! Рита… Рита… Маргарита… Рита… Ритка…маргаритка… почему я так волнуюсь?… Спать… да какой сон?…Уже сегодня… через семь…, нет через шесть часов сорок пять минут… мы начнем эту партию…»