Читать книгу "Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира - Маргарет Тэтчер"

Культура также отражает физические и политические условия, в которых она формируется. А это уже подводит нас к четвертому важнейшему условию успешного развития свободного предпринимательства — несходству различных государств и конкуренции между ними.

Я уже касалась этого вопроса, когда рассуждала о выгодах, которые давало Европе отсутствие единой политической власти. Великий философ англосаксонской свободы Джон Стьюарт Милл очень хорошо выразил эту мысль, когда написал:

Что заставляло семейство европейских государств совершенствоваться, а не оставаться застывшей частью рода человеческого? Вовсе не какое-то исключительное качество, присущее им (поскольку оно, когда существует, является следствием, но не причиной), а невероятное разнообразие характеров и культур. Отдельные люди, классы, нации были совершенно непохожи друг на друга; они шли совершенно разными путями, каждый из которых вел к определенной ценности; и хотя во все времена те, кто шел разными дорогами, проявляли нетерпимость друг к другу, а каждый из них думал, что было бы неплохо заставить остальных избрать его путь, их попытки помешать развитию других редко оказывались успешными, но у каждого было время, чтобы воспользоваться тем благом, которое предлагали другие. Именно этому разнообразию путей Европа, по моему убеждению, обязана своим поступательным и многогранным развитием.

Милл совершенно прав. А мы можем пойти еще дальше. Капитализм — враг насильственного единообразия. Источник его успеха в разнообразии и индивидуальности, которые он поощряет. Есть все основания считать, что эта особенность не менее важна, чем более широкие культурные аспекты, для успешного функционирования системы свободного предпринимательства. В качестве примера можно взять роль беженцев и иммигрантов в развитии предпринимательства. Евреи, изгнанные из Испании и Португалии в конце XV столетия, гугеноты, вытесненные из Франции в XVII столетии, английские нонконформисты, эмигрировавшие в Америку, китайские общины, разбросанные по всему Дальнему Востоку, восточно-африканские азиаты, эмигрировавшие в Великобританию в начале 70-х годов, — все они были щедрым источником предприимчивости и богатства.

Капитализм не может не замечать разнообразия культур, но он совершенно не различает цвета кожи. Предрассудкам нет места в свободной экономике, поскольку они ведут, в конечном итоге, к бедности. В этом нет ничего загадочного. Это просто другое представление известного утверждения Адама Смита. Именно потому, что мы проводим экономические операции не «из благотворительности», мы вряд ли воздержимся от их осуществления «из недоброжелательности». Независимо от того, какими руками сделана вещь — черными, белыми, коричневыми или желтыми, — она остается вещью, и ее купят в любом месте, если цена и качество приемлемы. Рынок — значительно более мощная и надежная освободительная сила, чем любое правительство.

К частной собственности, законности, благоприятной для предпринимательства культуре и разнообразию независимых и конкурирующих государств — к этим четырем обязательным факторам следует добавить еще и пятый, который необходим для реального процветания капитализма. Последним необходимым элементом является благоприятное налогообложение и регулирование. Конечно, в определенном смысле пятый элемент есть не что иное, как продолжение второго — законности. Безусловно, произвол в государстве со стороны различных групп политиков или чиновников и отсутствие известной, предсказуемой и повсеместно применяемой совокупности правовых норм, отправляемых объективными и честными судами, чрезвычайно отрицательно сказываются на бизнесе. (Достаточно взглянуть на сегодняшнюю Россию и некоторые другие страны бывшего Советского Союза.) Однако для того чтобы получить от капитализма максимально возможное, налоговое бремя должно быть не просто справедливым — оно должно быть легким.

ПУТЬ ИСТИННЫЙ И ПУТЬ ТРЕТИЙ

В наши дни это понимают все, даже левоцентристские правительства. Повышение ставок налогообложения сверх определенного уровня ведет к снижению налоговых поступлений, поскольку пропадает смысл работать и заставлять работать капитал — именно это демонстрирует знаменитая кривая Лаффера. Аналогичным образом на производство, а вместе с ним и на накопление богатства, действует и слишком жесткое регулирование. Чрезмерное налогообложение и зарегулированность ведут к бегству талантов и капиталов в места с более благоприятным экономическим климатом. И, наконец, как ни парадоксально, но и чрезмерные налоги, и чрезмерное регулирование, которое является продолжением государственного контроля, в конечном итоге приводят к ограничению власти государства из-за того, что экономическая деятельность начинает осуществляться в обход закона, и перемещаться в неофициальный, или «черный», сектор экономики. Как бы ни осуждали этот процесс законодатели и налоговые службы, он тем не менее служит последним убежищем, а вернее, своего рода предохранительным клапаном, не позволяющим подняться давлению в ответ на слишком сильное нажатие со стороны государства.

Левоцентристские правительства, подобные нынешнему британскому, и те, что находятся у власти в большинстве стран Европы, вроде бы понимают это. Однако их понимание сродни пониманию ученых собачек в цирке. Опытные дрессировщики научили их ходить на задних лапках, в шляпе и подвывать в такт музыкальному сопровождению. Но понять, что означают эти действия, они не в состоянии. Они делают так потому, что за это их кормят.

Левые не возводят необходимость ограничения государственного бремени в разряд принципа. Это может показаться огульным обвинением, но реально это не требует доказательств, поскольку именно отсутствие понимания является основополагающим символом их политики. Их главное заблуждение заключается в уверенности, что именно государство создает богатство, которое затем распределяется (или перераспределяется) между отдельными людьми. В наши дни левые, конечно, не говорят об этом так прямо; но они тем не менее исходят из этой посылки. Реальная же суть экономического процесса прямо противоположна, поскольку богатство создается отдельными людьми. Они делают это, прилагая свои усилия, знания и капитал — так, как великолепно описал Адам Смит почти две сотни лет тому назад, — именно таким путем они и создают «богатство народов».

Политик левого толка никогда не начинает с вопроса: «На каком основании правительство изымает дополнительный фунт (доллар, иену или евро) из кармана граждан?» Вместо этого он говорит: «А почему бы нет?» В глазах политиков этого рода, где бы они ни находились, богатство — коллективно, а не индивидуально, оно их, а не наше. Как превосходно заметил консерватор и мыслитель Ричард Уивер, «идеи имеют последствия». К сожалению, это относится и к плохим идеям, а идея богатства в представлении социалистов, пожалуй, самая отвратительная. Чего им не понять никогда, так это того, что капитализм лучше всего работает при самом минимальном регулировании. Как я уже отмечала, было бы неправильным предполагать, что рынки могут существовать в какой-либо форме, кроме вульгарной или неудовлетворительной, без определенной основы из обязательных правил. Эти правила, естественно, должны были усложняться по мере упорядочения капитализма и развития рынков. Например, в то время как на примитивных рынках правила касались лишь мер и весов, на более развитых они уже имели отношение к свободе конкуренции и прозрачности бухгалтерского учета. И все же факт остается фактом: любое регулирование является ограничением свободы, любое правило имеет свою стоимость. Вот почему, как и брак (пользуясь словами молитвенника), регулирование не должно «быть ни предпринято, ни взято необдуманно, легкомысленно или без всякой причины».