Читать книгу "Череп в небесах - Ник Перумов"

– Уже пробовали все стимуляторы, ни один не подействовал.

– Помоги мне добраться.

Она лежала на спине, забрало откинуто, невидящие глаза широко раскрыты, и в них застыли невыразимый ужас пополам с отвращением.

– Гил… ну очнись, ну пожалуйста…

И невольно я позвал её биоморфа – в тот же миг Гилви дёрнулась и зашлась сухим, жёстким кашлем.

– Вставай, Гил, вставай, нам опять надо…

– Я знаю, – еле слышно произнесли её губы. – Я видела… Тучу. Я была Тучей. Сразу всеми и никем. Я… их всех… там, в городе… не могла отвернуться… пока ты не позвал…

Она попыталась шевельнуться и застонала. Повернула руки, уставилась себе на запястья, словно надеясь взглянуть сквозь проложенный бронёю обшлаг.

– Гилви, сюда идёт «Танненберг». Надо стянуть Тучу на себя.

Её губы скривились в жутком подобии усмешки, именно жуткой, так бы, наверное, могла улыбаться медуза Горгона.

– Хорошо, – выдохнула она. – Для тебя, для тебя… хотя уже всё равно, совсем всё равно…

– Прорвёмся, Гил, – начал было я, однако она только скорчила зверскую гримасу.

– Уже нет, Рус, уже нет. Но я сделаю, как ты просишь. Скажи, когда… когда будет нужно, – и она вновь зажмурилась.

– Герр гауптманн! – прорезался Клаус-Мария. – Господин капитан, перемирие. Они не будут стрелять. Если мы защитим их от Тучи. Тут у всех уже штаны мокрые, если не сказать обделанные.

– Собери у них оружие, штабсвахмистр. Или хотя бы боеприпасы.

– Яволь! Эй, вы, слушай меня. Господин капитан распорядились так…

Я откинулся на спину рядом с неподвижной Гилви. Ну, где же вы, первый эшелон, где?..

И впал в странное оцепенение, чувствуя жуткий и кровожадный зов, тянущий меня к обречённому городу, где пировала Туча.

…А потом с небес стали падать окутанные огнём челноки, с грохотом падали пандусы, рыча, вываливались лёгкие БМД, сейчас отправленные Валленштейном в первой волне – командир «Танненберга» нарушал все писаные и неписаные законы десанта.

Пферцегентакль привёл разоружённых солдат Дарианы, около сотни человек; все они с ужасом косились в сторону Нового Севастополя.

– Слушайте, вы! – гаркнул на них оберштабсвахмистр. – Сейчас каждый ствол на вес золота. Дайте мне честное слово, что не повернёте оружия против нас, и я оружие раздам обратно. Враг у нас сейчас один – Туча. Она-то не станет разбираться, кто имперец, а кто федерал, ферштейн, нихт?

Ему вразнобой ответили – разумеется, согласием.

– Фатеев! Руслан, где ты?

Ага. Майор Дитрих Мёхбау. Опять в первых рядах.

– Здесь, герр майор.

– Отставить чины! Рус, там… там такое, что лучше и не знать. Я разворачиваю батальон, как скоро вы сможете выманить на себя Тучу?

– Это довольно далеко… но мы теперь чувствуем её куда лучше, так что…

– Они будут здесь через пять минут после того, как я позову, – странным, каким-то металлическим голосом произнесла Гилви. – Большего сделать не могу, даже не просите. А вот притянуть их – это пожалуйста.

Она болезненно дёрнулась и встала на ноги – даже без посторонней помощи.

– Готовы, майор?

– Готов, dame унтерштурмфюрер, – отчеканил Мёхбау. – Время на подготовку никогда лишним не бывает, но в Севастополе сейчас самый настоящий судный день, так что…

– Не тратьте слова, майор, – бросила Гилви, поднимаясь и протягивая руки к небу. – Давайте, командуйте. Пять минут – и они будут здесь.

Что она сделала – не знаю, но меня самого окатила горячая ненависть, отупляющая, отбивающая разум, требующая лишь одного – немедленно кинуться в бой, не важно, почему, не важно, зачем, только бы вперёд, в сражение.

Я пошатнулся, Микки поддержал меня за плечи. Дурнота захлёстывала меня, ноги подкашивались – а Гилви как ни в чём не бывало стояла, воздев руки, словно древняя жрица Гекаты, призывающая себе на подмогу орды верных слуг богини тёмных чар.

И Туча откликнулась на её призыв. Хлопанье бесчисленных крыльев, топот бесчисленных лап; отблеск звёзд на покрытых густой слизью спинах и боках.

Бросив на лицо забрало и включив инфракрасный канал, я видел их, отчаянно бьющих воздух растянутыми перепонками, вытянувших в алчном ожидании хоботки, готовые к слиянию, к тому, чтобы в доли секунды создать сложные химические препараты, способные расплавить любую броню; я чувствовал их бешенство, их голод, их свирепую готовность и полное презрение к собственному существованию.

– Ничего не делай, Рус, – бросила мне Гилви, не поворачивая головы. – Я их сама притяну.

– Гил, я… ты их так можешь… а вот приказать им, чтобы…

– Не могу, – отрезала она. – Мы с тобой только и способны, что вызывать их на себя. Не спите, майор, не спите, они сейчас будут здесь!

Дитрих Мёхбау отрывисто кивнул. И взмахнул рукой.

– Всем средствам батальона огонь, – против ожиданий, очень спокойно и даже буднично проговорил он.

Над нашими головами закружился живой смерч; а с земли, терзая его бока, взметнулись прочерченные белым пламенем трассы. Автоматика привычно усилила акустическую защиту; стиснутое на пятачке посадочной площадки, всё тяжёлое оружие било в унисон.

Взрывы рвали устремившуюся на нас Тучу, и с неба низринулся настоящий дождь из обгоревших, разорванных тушек; кое-какие ещё пытались трепыхаться.

У нас не было времени по-настоящему оборудовать рубеж обороны; ни тебе защитных сеток, ни даже самых примитивных окопов. Солдаты «Танненберга» стояли спина к спине, вскинув винтовки; подносчики едва успевали со всё новыми и новыми цинками.

Стреляло всё, что могло стрелять; огонь плясал вокруг задранных дул боевых машин десанта, с кинжальной дистанции разряжали свои направляющие реактивные установки; небо над нашими головами кипело пламенем, горели трава и кусты вокруг; однако чудовищный живой молот неумолимо опускался, несмотря на все наши усилия. То одна, то другая тварь прорывалась сквозь кажущуюся непроницаемой стену нашего огня, камнем падая на плечи кого-то из стрелков, стремительно оплетая несчастного щупальцами; включались огнемёты, и сразу же – химические пламегасители, мы использовали приём, испытанный ещё на Иволге. Бестия распадалась жирным чёрным пеплом, но на её месте оказывались три, четыре, а то и пять других.

– Если Валленштейн не успеет с остальной бригадой, нам конец, – со всё тем же спокойствием проговорил Мёхбау, оказавшись рядом со мной.

…Падали люди, и уже не всегда успевали огнемётчики, плавилась броня, и стремительные отростки проникали внутрь, с лёгкостью пронзая живую плоть. Отчаянно и безнадёжно кричали погибавшие; а Туча всё густела, всё прибывала, на призыв Гилви она неслась со всех сторон, и сейчас, наверное, ни одна пуля, ни один снаряд не пропадали даром, можно было просто стрелять в тёмный смерч и не сомневаться.