Читать книгу "Какое надувательство! - Джонатан Коу"

— Но это единственно возможный ответ, — сказал Майкл. — Я это с самого начала знал.

Хилари воздела брови.

— Довольно необычное заявление, — произнесла она. — И с каких это пор вы знали, интересно?

— Ну… с убийства Генри, — ответил Майкл. Потом подумал еще немного. — Нет, раньше — со времени моего приезда сюда. Нет, еще раньше — с тех пор, как вчера у меня дома появился мистер Слоун. Или… ох, я даже не знаю… с тех пор, как на меня вышла Табита и я начал писать эту жалкую книгу обо всех вас. Не могу сказать. Действительно не могу. Может быть, еще раньше. Может быть, с самого рождения.

— С вашего рождения? — переспросила Хилари. — Что вы несете?

Майкл сел и обхватил голову руками. Заговорил он устало, без всякого выражения:

— Много лет назад, когда мне исполнилось девять, на день рождения меня повели в кино. Действие происходило в доме, очень похожем на этот, и фильм рассказывал о семье, похожей на вашу. Я был слишком восприимчивым маленьким мальчиком — мне никогда не следовало смотреть этот фильм, но предполагалось, что это комедия, и родители решили, что в самый раз. Они не виноваты. Откуда им было знать, как он на меня подействует? Теперь, конечно, в это трудно поверить, но тот фильм… ну, в общем, стал самым волнующим событием в моей жизни. Я никогда ничего подобного после него не видел. И на середине фильма — куда там, до половины даже не дошло — моя мать заставила нас всех уйти. Сказала, что пора домой. И мы ушли: ушли, и я так никогда и не узнал, чем все кончилось. Много лет потом мне оставалось только одно — гадать…

— Сколь бы завораживающими я ни находила эти детские воспоминания, — оборвала его Хилари, — не могу не заметить: вы выбрали крайне странное время, чтобы ими поделиться.

— Вы ведь понимаете, потом я, разумеется, посмотрел этот фильм, — продолжал Майкл, очевидно, не слыша ее. — Купил на видео. Я знаю сюжет — именно поэтому знаю, что Мортимер еще жив. Но дело-то не в этом. Все равно мало было просто смотреть фильм, когда захочется, потому что я не просто смотрел его в тот день. Я жил им: это чувство, наверное, уже не вернется никогда, именно его мне хотелось воссоздать. А теперь оно происходит. Все началось. Все вы… — Он обвел круг внимательных лиц. — Все вы — герои моего фильма, понимаете? Отдаете вы себе в этом отчет или нет, но вы — это они.

— Совсем как Алиса в сне Черного Короля, — резво вставила Табита.

— Именно.

— Могу ли я предложить вам, Майкл, — любезно осведомилась Хилари, так и сочась ядом, — уединиться вместе с тетей Табитой где-нибудь в тихом уголке и провести отдельную встречу Общества анонимных психов. А мы пока пораскинем мозгами над одним пустяковым вопросиком — а именно: как нам пережить эту ночь и не превратиться в кровоточащие куски мяса?

— Правильно! Правильно! — воскликнул мистер Слоун.

— Мы все, похоже, забыли, что, если верить местной полиции, где-то по соседству бродит убийца. Простите меня за такую прозу жизни, но я не могу не думать о том, что данное обстоятельство несколько важнее сейчас, нежели сказочки мистера Оуэна, по общему признанию заводящие нас совсем не туда.

— Вся эта история с полисменом — отвлекающий маневр, — сказал Майкл.

— Еще одна из ваших теорий? Да этот человек — сущий престидижитатор! Что на сей раз — „План Девять из открытого космоса“? „Эбботт и Костелло встречаются с Волком-Оборотнем“?[120]

— Мы с мистером Слоуном сходили проверить подъездной путь, — сказал Майкл. — Он весь покрыт грязью, и следы были бы видны на нем очень хорошо. Там до сих пор остались отпечатки моих ног — они самые свежие. Никаких полицейских машин с самого моего приезда здесь не было.

Казалось, Хилари моментально отрезвела.

— Но вы же видели полицейского — вместе с Марком и Дороти. Вы хотите сказать, это был самозванец?

— Я думаю, это был сам Мортимер. Я с вашим отцом встречался только раз, поэтому точно сказать не могу. Они же его, разумеется, не видели уже много лет. Однако в фильме все так и было. Тот, кто должен быть покойником, внезапно объявляется под видом полицейского, чтобы сбить всех со следа.

— Не знаю, как у остальных, а у мета голова от этих теорий уже идет кругом, — прервал повисшее тягостное молчание мистер Слоун. — Я бы предложил всем разойтись по своим комнатам, запереть двери и не выходить, покуда снаружи не прояснится. Объяснения могут подождать и до утра.

— Какая изумительная мысль, — сказала Табита. — Должна признаться, я полностью вымотана. Не окажется ли кто-либо любезен настолько, чтобы наполнить мне грелку пред тем, как отправиться на покой? В доме сегодня вечером особенно промозгло.

Фиби ответила, что позаботится об этом, а Майкл, Гимор и мистер Слоун решили в последний раз обыскать весь дом — не обнаружатся ли какие-то следы Дороти.

— Мы до сих пор не поговорили о вашей книге, Майкл, — напомнила ему Табита, когда он уже стоял в дверях. — Вы же не разочаруете меня завтра, правда? Я так долго ждала этой возможности. Очень, очень долго. Это будто снова с вашим отцом поговорить.

При этих словах Майкл остановился как вкопанный. Он не был уверен, что все расслышал как надо.

— Вы — это вылитый он, знаете ли. Как я и ожидала. Те же глаза. В точности те же глаза.

— Пойдемте. — Мистер Слоун потянул Майкла за рукав и шепотом добавил: — Она не в себе, бедняжка. Не обращайте внимания. Не стоит путать ее еще больше.

Хилари осталась с теткой. Некоторое время она постояла перед огнем, покусывая ноготь и всеми силами стараясь выловить какой-то смысл из последнего странного замечания Майкла.

— Тетушка, — произнесла она через минуту-другую, — ты уверена, что разговаривала с моим отцом?

— Вполне, — ответила Табита. Она закрыла книгу и сунула ее в корзинку с вязанием. — Знаешь, очень сбивает с толку, если сначала все говорят, что он умер, а в следующую минуту он оказывается жив. Но ведь есть способ проверить, чтобы не осталось никаких сомнений, не правда ли?

— В самом деле? И как же это сделать?

— Сходить в усыпальницу, разумеется, и посмотреть, в гробу его тело или нет.

Хилари мужества никогда было не занимать, и она подумала, что план стоит привести в исполнение; однако задача не обещала быть приятной. Ее переполняла решимость покончить с этим делом как можно быстрее, а поэтому она не стала брать с собой плащ — просто откинула засов с парадной двери и ринулась в самое сердце воющей бури, неистовствовавшей уже более двух часов. Слепо пробираясь в потоках ливня, едва держась на ногах под порывами ветра, она пересекла двор и направилась к приземистому силуэту семейной часовни, стоявшей на небольшой полянке у густо заросшего выезда из поместья. Деревья вокруг стонали, скрипели и шелестели, стоило дикому ветру налететь непредсказуемым порывом или так же внезапно стихнуть. К ее немалому удивлению, дверь в часовню была приотворена; внутри мигал огонек. На алтаре горели две свечи. Зажгли их, судя по всему, недавно, хотя само помещение, похоже, было совершенно пустым. Неистово содрогаясь — наполовину от холода, наполовину от дурных предчувствий, — Хилари поспешила по центральному проходу и распахнула дверку в дубовой раме: та открывалась на крутой лестничный пролет. Ступени вели в семейный склеп, где поколение за поколением погребали Уиншоу, а одна прихотливо изрезанная плита была посвящена памяти Годфри — героя войны, чье тело так и не удалось добыть с вражеской земли.