Читать книгу "Император. Поле мечей - Конн Иггульден"

Уроки, полученные на негостеприимном берегу, не могли пропасть даром. На каждом из судов раздавались крики помощников капитанов; они командовали гребцами. Нос галеры то поднимался, то вновь оседал в морскую пучину, обдавая полководца дождем брызг. Юлий слегка подался вперед, пытаясь разглядеть на берегу готовых к бою воинов. На этот раз отступление невозможно.

Корабли бороздили море и справа, и слева. Насколько хватал глаз, они вспенивали волны холодного, туманного пролива. Сотни галер — купленных, построенных, нанятых, взятых взаймы — несли к острову пять вооруженных легионов. В сооруженных на палубах стойлах качались две тысячи лошадей; им предстояло смести сопротивление синелицых, ярко раскрашенных дикарей.

Даже предполагая, что предстоит увидеть, Цезарь не смог сдержать дрожи: на скалах появилась цепь вооруженных людей. Он взял себя в руки и окинул их презрительным взглядом. Пусть смотрят, как к берегу их острова подходит величайший и самый мощный в истории человечества флот. Пусть любуются.

На сей раз море оказалось милостиво к римлянам, и волны вовсе не плясали в бешеной ярости, как это было год назад. В самый разгар лета тяжелые галеры лишь слегка покачивались от ветра. Вскоре по всей линии послышался сигнал горнов. На воду спустили лодки, и Десятый легион пересел в них первым.

Юлий спрыгнул на песок, едва веря, что это тот же самый берег, который он видел в прошлом году. Воины втащили лодки как можно дальше на гальку, чтобы их не унесло во время шторма. Вокруг царили оживление и хорошо знакомая деловая суета. Звучали приказы, выгружалось оружие, росли горы мешков с припасами. Выгрузившись и заняв оборону, Десятый просигналил следующему легиону, передавая ему эстафету. Юлий внезапно ощутил неприятную сырость прилипшего к телу плаща. Море! Полководец подошел к самой воде и внимательно взглянул на бесчисленное множество приближающихся лодок. Наверное, коварные бритты сейчас тоже не отрывают глаз от картины вторжения.

Конечно, высадка огромной армии не могла пройти без ошибок и даже ран. Одна из лодок с такой силой накренилась, когда воины начали выпрыгивать и вылезать из нее без должного порядка, что бортом перебило ногу десятнику. В море попало немало тюков с припасами и даже копий, причем рассерженные командиры заставляли нерадивых солдат прыгать за ними в воду.

Однорукий Рений, перелезая через высокий борт лодки, поскользнулся и скрылся под водой. К счастью, товарищи дружно бросились ему на помощь. Крепкими руками они подхватили рычащего от досады на собственную неловкость любимого учителя. Высадка на берег целой армии без единого несчастного случая сама по себе могла считаться подвигом. Дело продвигалось медленно, но когда солнце скрылось за горизонтом, Десятый легион уже соорудил ограждение первого на новой земле римского лагеря. Хотя он и оставался уязвимым, тем не менее преградил врагам путь к берегу.

Однако никаких следов тех самых племен, которые всего лишь год назад так яростно защищали свою землю, заметно не было. Бритты наблюдали за высадкой завоевателей, но сами больше так и не показались. Юлий улыбнулся, представив царивший в деревнях ужас. Куда делся царь южных холмов, Коммий? Опытный полководец, Цезарь ясно представлял, какие чувства теснились в душе вождя, когда он впервые увидел вражеские легионы и отправил своих раскрашенных воинов на побережье, велев во что бы то ни стало остановить наступление. Юлий с содроганием вспомнил сражавшихся вместе с людьми огромных собак. Злые, преданные хозяевам, эти животные к тому же были на редкость живучими: даже получив дюжину ран, они все еще боролись. Но даже боевые псы не смогли сломить дух ветеранов Галлии.

Коммий сдался после того, как легионеры с боем миновали дюны и поднялись к прибрежным лугам, по дороге безжалостно уничтожая врагов. Вождь сумел сохранить достоинство и явился в разбитый на берегу римский лагерь, чтобы отдать победителю свой меч. Часовые хотели было остановить его, однако Цезарь со стремительно бьющимся сердцем сам встретил достойного противника.

Он до сих пор помнил то трепетное чувство, с которым впервые в жизни разговаривал с людьми, известными в Риме лишь по легендам. Самое удивительное, что, несмотря на свой дикий вид и безумную воинственность, таинственные люди прекрасно понимали галльский язык, с таким трудом давшийся римскому полководцу.

— Там, за морем, рыбаки называют вас «претани», что означает «разрисованные голубой краской», — проговорил Цезарь, взвешивая в руке тяжелый царский меч. — А какое имя есть у вас для них?

Вождь, лицо которого тоже было выкрашено в голубой цвет, взглянул на своих спутников и пожал плечами.

— Мы редко о них думаем, — ответил он.

Воспоминание показалось Юлию забавным, и он усмехнулся. Оставалось лишь надеяться, что Коммий благополучно пережил год. Захватив побережье, Цезарь выдвинул в поддержку Десятого легиона Третий галльский. Марк Антоний со своим войском также увеличил численность удерживающих позиции римлян. Каждая из когорт прикрывала следующую, и так войско постепенно продвигалось вглубь острова. С наступлением ночи корабли отошли на глубину, опасаясь неприятных неожиданностей, а легионеры занялись строительством укреплений.

Проведя в Галлии несколько лет и набравшись опыта, воины выполняли знакомую работу спокойно и уверенно. Фланги позиций надежно охранялись конницей. В случае опасности опытные всадники были готовы поднять тревогу и защищать товарищей, давая им возможность вооружиться и построиться в боевом порядке. Скоро на берегу выросли земляные, укрепленные частоколом стены. Опыт и практика позволили возвести их очень быстро, так что когда звезды и луна подошли к полуночи, римские воины уже могли спокойно отдыхать и готовиться к предстоящим подвигам, не опасаясь вражеских набегов.

Когда приготовили ужин и проголодавшиеся легионеры собрались вокруг костров, полководец созвал военный совет. Сам он с благодарностью принял полную миску жаркого с овощами и с удовольствием вдохнул ароматный пар. Легионеры внимательно наблюдали, как полководец отведал угощение, а потом и сами с удовольствием принялись за еду. Цезарь же неторопливо расхаживал между костров, беседуя с боевыми товарищами.

Бериций остался в Галлии. На его плечи легла большая ответственность — защищать огромную территорию силами всего лишь одного легиона. Конечно, командир из Аримина обладал немалым боевым опытом и умел беречь воинов. Однако Брут выступал против такого решения: ему казалось, что для подержания порядка в Галлии необходимы более значительные силы. Цезарь внимательно выслушал бурные протесты друга, однако не изменил планов. Во время первого наступления на остров Брут не участвовал в тяжелом сражении, так как шторм отбросил его галеру далеко от берега. Поэтому он не мог понять стремление Цезаря нанести решающий удар по странным и отважным варварам с голубыми лицами. Он не видел красной от крови воды и вместе с остальными не отступал в ужасе от жестоких врагов и их кровожадных псов.

Цезарь дал себе клятву, что в этом году бритты по доброй воле склонят перед ним голову или же будут разбиты. Теперь в его распоряжении большое войско и огромный флот. Он приобрел опыт, а воли, решимости и отваги ему не занимать. Сейчас, войдя в освещенную факелами командирскую палатку, полководец поставил миску с едой на стол, чтобы горячее жаркое остыло. Внутреннее напряжение напрочь лишало аппетита. Рим казался далеким, словно мечта, и иногда Юлий лишь удивленно качал головой, думая о том огромном расстоянии, которое отделяет его от родины. Как ему не хватало Мария и отца! Будь они рядом, никакие дальние края не испугали бы Цезаря… И в то же время Марий смог бы понять гордость полководца, ведь он сам далеко проникал вглубь Африки.