Читать книгу "Срубить крест - Владимир Фирсов"

— Да, да, это тот самый Владимир Росин, спасая которого, вы попали в плен, — подтвердил старший из присутствующих, профессор Свет.

— Ну, здравствуй, летчик, — сказал Николай Тимофеевич, тряся сильную, загорелую руку. — Значит, выбрался ты к своим все-таки…

Ему припомнился необыкновенный аппарат, на котором прилетел к ним Росин, — ни на что не похожее сооружение, в открытый люк которого фашисты не могли войти, как ни пытались. Каждого, кто приближался к аппарату, останавливала и отбрасывала непонятная сила — словно невидимая резина, обладавшая прочностью стали. Партизаны в бинокль видели, как однажды фашисты подкатили к аппарату пушку и выстрелили почти в упор. Отлетевшими неожиданно далеко осколками ранило несколько солдат, а аппарату хоть бы что… Выручить пилота сверхсекретной машины из вражеского плена было просто необходимо.

— Рассаживайтесь, товарищи, — сказал Нгоро — верзила негр, сияя ослепительно белыми зубами. — Пора рассказать нашему гостю все, что с ним случилось.

После некоторой паузы, переглянувшись с остальными, профессор Свет вздохнул, словно собрался прыгать в холодную воду, и заговорил:

— Дорогой Николай Тимофеевич! Ваш лечащий врач, Сергей Иванович, сообщил нам, что здоровье ваше восстановлено полностью. В полном порядке и ваша память. Вы знаете, что попали в плен, были тяжело ранены и что благодаря контрнаступлению советских войск под Москвой вас удалось спасти. Остальное вам неизвестно, и у вас естественно накопилось огромное количество вопросов, на которые почему-то никто не хотел вам отвечать — даже на самые простейшие. Сейчас мы ответим на все. Как дела на фронте, где теперь воюют ваши партизаны и многое другое. Начну с самого простого.

Для начала расскажу, как вам удалось уцелеть. Вас спас Владимир Росин — он вывез вас на своем аппарате из немецкого тыла, и это помогло врачам сохранить вашу жизнь. Так что вы с ним квиты.

Беда случилась с вами в декабре, а теперь лето. Вы, естественно, поняли, что очень долго были без сознания. Это так, но теперь вы здоровы, совершенно здоровы, и вам непонятно, почему мы держим вас здесь взаперти, когда идет война. Сергей Иванович сказал, что вы рветесь в действующую армию. Вы вполне здоровый, обученный боец призывного возраста, и теперь, когда территория, где вы партизанили, освобождена, вы, конечно, будете проситься на фронт. Я не ошибся?

— Буду, — ответил Николай Тимофеевич. — У меня с фашистами свои счеты. Мне бы еще того фрица найти, что допрашивал меня…

Сидевший в углу Росин заворочался в кресле.

— Извини меня, Дед, — сказал он, подходя к столу. — Вот, возьми на память.

Он со стуком поставил на зеркальную столешницу сверкающую никелированную зажигалку с готической надписью «Gott mit uns» и подогнувшим лапки черным пауком — свастикой в красном кружочке. Все с недоумением смотрели на незнакомую вещь. Сердце у Николая Тимофеевича заколотилось. Он поднялся, взял зажигалку, крутанул колесико — вспыхнул желтый язычок пламени, словно высветив темные углы крестьянской избы и засученные рукава на руках обер-лейтенанта, подносящих эту зажигалку к его лицу… Он поднял глаза на Росина.

— Извини меня, Дед, — повторил тот. — Пристрелил я его как собаку… Он ведь и меня допрашивал…

— Владимир… — укоризненно прогудел четвертый собеседник, которого звали Ким. — Мы же договорились…

— Да, как собаку! — в запальчивости крикнул Росин. — И еще встречу — снова пристрелю! И не только его — любого! Их всех до единого надо перестрелять!

Тут он словно осекся, пробормотал: «Извините» — и снова сел в кресло. В комнате воцарилось молчание.

Партизанский командир удивленно оглядел присутствующих. Вспышка Росина была ему понятна: так говорил и думал каждый, но здесь его слова были восприняты как-то странно, и ученые смотрели на Росина явно осуждающе.

— Мы несколько отвлеклись, — произнес наконец Свет, когда молчание стало тягостным. — Продолжим. Итак, Николай Тимофеевич, вы хотели бы попасть на фронт. Проблема эта непростая…

Он сделал паузу, и Николай Тимофеевич, которого зажигалка вывела из равновесия, бурно запротестовал:

— Вы же сами сказали, что я совершенно здоров. Поэтому, извините, не понимаю, в чем проблема. Профессор переглянулся с остальными.

— Проблема в том… что война уже кончилась!

— Кончи…лась? Совсем кончилась? — пробормотал ошеломленный партизан. — Так быстро?

Между учеными словно искра пробежала, но они молчали, только врач подошел вплотную и потихоньку опустил руку на плечо своего пациента.

— И чем же она кончилась? — напряженно спросил Николай Тимофеевич. Мысли его метались. Самые невероятные предположения теснились в его голове — одно нелепей другого. Сергей Иванович провел ладонями у его висков, словно успокаивая. Сразу стало легче, напряжение спало, да и ученые вдруг заулыбались.

— Война окончилась нашей полной и окончательной победой, — ясным голосом сказал Свет. — Гитлер во время штурма Берлина отравился, его подручные были схвачены и по приговору международного трибунала повешены. Сегодня фашизм уничтожен на всей планете — полностью и навсегда!

— Сколько же война продолжалась? — В мыслях у Николая Тимофеевича был полный сумбур, но одно он понимал — такие дела быстро не делаются.

— Война была долгой и кровавой. Она унесла двадцать миллионов жизней только у нас и длилась четыре года.

— Четыре года… Так, значит, сейчас сорок пятый год? Свет отрицательно покачал головой. — Нет, не сорок пятый. После войны прошло много времени… Очень много…

— Какой же сейчас год? — глухо произнес Николай Тимофеевич. Перед его глазами опять встала все та же картина: простоволосая жена, перед отъездом в эвакуацию со слезами обнимающая его, зареванные детишки, узлы на санях с какими-то вещами — вроде даже самовар прихватили — комья снега из-под лошадиных копыт…

— Чуть позже я вам отвечу. А сейчас у меня самого есть к вам вопрос. Скажите, какие из тех книг, что мы вам дали, вы Успели прочитать?

— «Войну и мир» начал, первый том. — Вопрос был явно нелепый, но ответа, видимо, очень ждали.

— Там был еще роман Герберта Уэллса…

— «Война миров»? Да я его в школе прочел. Посмотрел бы автор на нашу войну…

— Но в той же книжке был еще один роман — «Машина времени». Его вы читали?

— Полистал только. По-моему, скукотища изрядная.

— Но о чем там идет речь, уловили?

— Какую-то машину там изобрели. У нас в деревне был тракторист безногий, так вот он себе такую сделал — с рычагами.

— Еще один вопрос. Вы Москву знаете? Бывали в ней?

Николай Тимофеевич кивнул. К сестре в Марьину Рощу он наведывался не раз, костюм в Пассаже покупал, а в ЦУМе — патефон с пластинками. Утесов, Шульженко, Александрович, Козин…

— Тогда посмотрите сюда, — профессор показал на стену.