Читать книгу "Уши в трубочку - Юрий Никитин"

Я спросил с интересом:

– Это почему же?

– Я верен принцессе Изольде, – выдавил он сквозь зубы.Майор ломал ему плечи, резидент от боли едва шевелил языком, но все ещевыглядит несломленным. – Я передал ей по системе свифт, что самозванец ужездесь… и сейчас в планетной системе появится из нуль-поля суперзвездолет«Гремящий». Это боевой крейсер, что в состоянии одним залпом разнести всю этупланету… и три соседние.

Я вскинул голову, но над головой только высокий свод залакорабля.

– И скоро он будет здесь?

– Он уже здесь, – ответил резидент с торжеством. – Надпланетой! Только ждут моего доклада.

Генералы, маршалы и фельдмаршалы ломанулись, как стадобаранов, к дверям, толкались и дрались у слишком узкого выхода. Я огляделдесяток оставшихся:

– А что же вы?

Урган ответил за всех бесстрашно:

– Ваше Величество, мы настолько глупы, что не понимаемсвоей выгоды! Мы предпочитаем умереть с честью, чем жить в позоре!

– Ну что за слова, – сказал я, – демократ сказал бы,что никакого позора вообще на свете нет, а все божья роса. Ну да ладно, мылучше подумаем, чтобы это наши враги померли. Без всякой чести, на то они иобщечеловеки. Майор, держи пистолет у виска этого демократа. Слушай, резидент,ты труп, если не повторишь все, что я скажу, тем наверху, в той жестяной коробке,именуемой суперзвездолетом. Ты скажешь, что мы тут на радостях упились, какирландцы, что вообще-то еще те русские свиньи, нас приходи и голыми рукамибери, а то и вовсе ставь… ну, там наверху поймут и одобрят. А если хотьхрюкнешь что-то не так, если интонация твоя не пондравится, то майор простопустит тебе пулю в висок. И умрешь ты спокойно, без мук и пыток. Но все-такиумрешь. Все понял?

Резидент сказал затравленно:

– А что я буду иметь, если скажу, как вы хотите?

– Во-первых, – объяснил я, – проживешь дольше, а ведькаждое мгновение бесценно, как учит великий Адамыч? И ради него можно ипопресмыкаться?

Он посмотрел злобно, прошипел:

– Можно.

– Все запомнил?

– Да, – ответил он. – Все сделаю, но зачем вам меняубивать, пощадите!.. Я буду послушным гражданином в вашей великой стране. Вы жесами знаете, демократы – трусы, а трусливые люди – самые законопослушные.

– Да, – сказал я нетерпеливо, – пожалуй, могу ипощадить… Но пока только могу, понял?

– Все понял, – ответил он затравленно. – Буду работатьза надежду.

– Сообразительный, – похвалил я. – Что касается своейшкуры – демократы самые сообразительные. Эти отечество в упор не видят. Ну,теперь давай, общечеловече, выходи на связь.

Общечеловека отвели к пульту, он быстро-быстро простучал поклавиатуре со скоростью не меньше чем девятьсот семьдесят знаков в секунду,причем ни разу не задел пробел, но слова появлялись на экране раздельные,написанные правильно, без единой ошибки, ну и компьютер у них, хотя буквы, какобычно, возникают на экране каждая с тарелку. На экране после этого обменапаролями возникло изрезанное шрамами лицо немолодого человека в железном шлемес поднятым забралом.

– Кулях, – буркнул он. – Ты долго… Почему тебя невидно?

– Я в самом замке, – ответил резидент тихо. – Всеперепились, как русские свиньи, так и не принявшие ислама…

– Так и не приняли?

– Нет, хоть попытки были.

– А этот, как его…

– Имортизм? – догадался резидент.

– Он самый… Слово-то какое, язык сломаешь.

– Можно имортство, – пояснил резидент. – С этим ещенеясно. Все впереди, к тому же он только для умных, а у нас, сами знаете, умныхраз-два, и обчелся. К тому же всякий хочет быть богатым, а не умным.

– Понятно, – проговорил командир суперзвездолета. –Значит, приходи и бери голыми руками?

– Так точно!

За спиной командира звездолета появился еще один, лицо вродебы знакомое, только шрам свежий, переспросил недоверчиво:

– А Урган и Нарг? Они же не пьют.

– Теперь пьют, – сказал резидент быстро. – Дабы угодитьэтому… прынцу.

– Он в самом деле принц или самозванец?

– Еще не выяснил, но разве это важно?

Человек на экране кивнул с хмурым видом:

– Ты прав, для нас он – знамя мятежа. А знамя нужносломать и растоптать. Надень цвета нашего королевского дома, чтобы в тебя нестреляли. Приземлимся на северном склоне, оттуда до их резиденции три минуты.

Небо распахнулось, как гигантский занавес. Исполинскийзвездолет, во много раз более громадный, чем любой из небоскребов, возник нафоне зеленого неба. Сердце мое сжалось, это даже не звездолет, эта целаяАнтарктида, почти планета, наш кораблик рядом с ним – песчинка…

Звездолет опустился на планету, поверхность затрещала, но ниодин стебелек травы не прогнулся. Только одно мгновение он выгляделнеподвижным, затем со скрежетом распахнулись люки. Я ждал, что по широкимпандусам быстро съедут сверхтяжелые танки, по своей наивности ничего болеегрозного не могу вообразить, однако раздался грохот, пронзительно запела боеваятруба, и по всем четырем начали выдвигаться конные рыцари!

Копья держали остриями вверх, но по мере того, как копытаконей касались земли, копья принимали горизонтальное положение, наконечникиначали змеиться огоньками и голубыми молниями. Мне показалось, что и кони несовсем кони, разве что генетически выведенные как-то особо, а то и вовсекибернетические кони, целиком из железа, но разобрать ничего нельзя, морды ивсе тело укрыто широкими цветными попонами, скрывающими толстые плиты брони.

Следом выбегали и быстро строились закованные в железолегкие латники с алебардами. Каждым десятком командовал настоящий рыцарь, хотьи пеший, он покрикивал и заставлял держать строй.

Я взглянул на небо, очень быстро затягивает тучами, зябкопередернул плечами:

– Ну коммунисты, ну довели страну!

Урган оглянулся, но промолчал. Подошли генералы, протянулиУргану длинный ларец. Он откинул крышку, вытащил оттуда нечто и, подойдя комне, почтительно преклонил колено. Со строгим и ясным лицом подал обеими рукамидлинный меч в дорогих ножнах, украшенных драгоценными каменьями.

– Ваше Величество, – проговорил он звучным голосом, –вот ваш меч! А где вам находиться в предстоящем бою – решайте сами.

Я взял меч тоже обеими руками.

– Ну… спасибо.

Он поднялся, сказал уже обыденным тоном:

– Но я бы посоветовал быть там, где и положено особецарствующего дома: в корабельной рубке. И наблюдать, как мы дадим бой.