Читать книгу "Аччелерандо - Чарлз Стросс"

– Ух. – Манфред делает глубокий вдох, почесывается под мышкой и морщит толстые обезьяньи губы. – Итак, давай по порядку: мы – вы, они, не важно – добрались до роутера близ Хёндай +4904/-56, скопировали его ядро, а теперь используем механизм червоточины, на котором роутеры выстроены, для физического транспорта? И расплодились в системах коричневых карликов, и реализуем чистую политику глубокого космоса, живя в больших цилиндрических обиталищах, соединенных телепортационными воротами, полученными из взломанных роутеров?

– А ты бы доверил оригинальным роутерам коммутируемую передачу данных? – По сути, Сирхан задает риторический вопрос. – Даже зная их исходники, испоганенные всеми мертвыми матрешечными мозгами инопланетян, контактировавших с системой? Но если все, что тебе от них нужно, – вырвать кишки червоточин для переброса пассивной материи с одного конца на другой, то никаких проблем нет – все быстро и надежно. – Он пробует подыскать понятную привидению метафору: – Ну, то же самое, что ваш… интернет, когда с его помощью эмулировали почтовые службы девятнадцатого века.

– О’кей. – Манфред уходит в думы, следуя установленному сценарию разговора, что означает – пришел черед Сирхана рассказывать, что осаждающие ум Манфреда идеи по использованию врат уже воплощены. Более того – устарели. В сущности, Манфред ныне мертв лишь потому, что соскочил с конька истории. Узнавая о собственном безнадежном отставании, он разочаровывается и отказывается от воскрешения. Сирхан вовсе не пеняет ему на допотопность – это было бы грубо и не совсем верно.

– А тут интересные возможности наклевываются, да… Интересно, кто-нибудь уже…

[Сирхан, ты мне нужен!]

Ледяной холодок Ритиных тревоги и страха скальпелем проносится через сознание Сирхана, отсекая ветви внимания, обращенные к предку. Он моргает и перебрасывает к жене весь фокус, не удостаивая Манфреда и тоненькой веточки:

[Что случилось?]

Он смотрит глазами Риты. На полу гостиной рядом с Мэнни мурлыкает оранжевая кошка в белую полоску с коричневым узором на боку. В глазах-щелочках читается неестественная мудрость. Мэнни как ни в чем не бывало гладит кошку по шерстке, и Сирхан чувствует, как пальцы сами собой стискиваются в кулаки.

– Ну что там у тебя?

– Прости, дедушка, – отвечает он, поднимаясь. – Пора идти. Твоя чертова домашняя кошка нагрянула. – Он отправляет Рите мимолетное [уже бегу], разворачивается и бежит по коридору храма. Вбежав в главный зал, он останавливается перевести дух – и снова чувствует, сколь остро нужен сейчас Рите. Избавившись от модуля энергосбережения, он бросается в портал ускоренной передачи, чтобы очутиться дома так быстро, как только получится.

Брошенный в одиночестве и слегка обиженный призрак Манфреда Масха фыркает и задумывается над основополагающим вопросом: быть или не быть.

В конце концов он делает свой выбор.

Добро пожаловать в двадцать третий век или двадцать четвертый. Или, может быть, двадцать второй, запаздывающий и ошеломленный ложной приостановленной анимацией и релятивистскими путешествиями; в наши дни это вряд ли имеет значение. То, что осталось от узнаваемого человечества, рассеялось на сотни световых лет, живя в полых астероидах и цилиндрических вращающихся средах обитания, нанизанных на орбиты холодных коричневых карликов и бессолнечных планет, летящих в межзвездной пустоте. Разграбленные механизмы, лежащие в основе инопланетных роутеров, были поглощены, упрощены до уровня, который только сверхчеловек может почти что понять, превращены в генераторы для парных конечных точек червоточин, которые позволяют мгновенно перебрасывать транспорт на огромные расстояния. Иные механизмы, потомки передовых нанотехнологий, разработанных в период расцвета человеческого техногнозиса в XXI веке, сделали тиражирование пассивной материи тривиальным; такое общество не ведает дефицита.

Но в некоторых отношениях Новая Япония, Империя-Невидимка и иные государства человеческого космоса – нищие заводи. Они не принимают никакого участия в экономике высших порядков постчеловеческого мира. Они едва ли могут понять праздный бубнеж Дурного Семени, чей бюджет массы/энергии (полученный по итогам полной перестройки свободной материи первоначальной Солнечной системы человечества в компьютроний) затмевает полсотни занятых людьми коричневых карликовых систем. И они все еще тревожно мало знают о глубокой истории интеллекта в этой вселенной, о происхождении сети роутеров, что зазывает так много мертвых цивилизаций в объятия смерти и распада, о далеких всплесках обработки информации в масштабах галактики, которые лежат на измеримых расстояниях красного смещения, даже о свободных постлюдях, в некотором смысле живущих в их обществе, объединившись в одном световом конусе с этими живыми ископаемыми, остатками старомодного человечества.

Сирхан и Рита поселились в очаровательном, дружелюбном к людям захолустье, чтобы создать семью, изучать ксеноархеологию и избежать беспорядков и волнений, на протяжении двух последних поколений преследовавших их предков. Жить им по большей части комфортно, а академической стипендии семейного ядра, хоть и небольшой, хватает на обеспечение всеми удобствами цивилизации, что доступны в этом месте и в эту эпоху. Их обоих все устраивает. Бурное житие их предков-авантюристов богато на приключения, но вместе с тем – на горести и тревоги, и, как мудро отмечает Сирхан, все приключения – это великие беды, выпадающие на долю кого-то другого.

Но…

Возвратилась Неко. Кошка ушла в сеть роутеров вместе с другой версией Манфреда и частичными копиями Сирхана и Риты, ответвившимися для поиска приключений взамен домашнему уюту. Тогда, гигасекунды назад, Сирхан заключил с дьяволом (точнее, с Неко) сделку, и теперь он в ужасе ожидает, что вернувшийся Нечистый потребует свою долю.

Минуя отделанный зеркалами зал, Манфред выходит в публичный отсек, сделанный по проекту губки Менгера – куба, из которого вырезаются все меньшие и меньшие кубы так, что фигура выглядит одинаково вблизи и вдали, а совокупная площадь образующейся поверхности стремится к бесконечности. Поскольку губка имеет место быть в среде ИРЛ, она не совсем настоящая, но смотрится хорошо. Манфред (или его весьма убедительная симуляция) различает на глаз как минимум четыре уровня подобия.

Он останавливается перед алмазным парапетом высотой до пояса и смотрит вниз, вглядываясь в недра куба-квазитессеракта. В глубине притаились пышные зеленые сады с очаровательными ручейками, проложенными в аккуратном соответствии с фэн-шуй, и пешеходными мостиками. Он глядит вверх, на маленькие кубические проемы: почти все – окна частных домов и публичных заведений, открывающиеся во внешний мир. В вышине, в восходящих из конвекторов воздушных потоках, порхают существа, похожие на бабочек с крыльями фантастических расцветок. Снизу оценить масштабы непросто, но кубический проем в центре – скорее всего, не меньше полукилометра вширь. «Бабочки» вполне могут быть постчеловеческими ангелами с крыльями, приспособленными к низкой гравитации.

Ангелами или простыми паразитами? – задается он про себя вопросом и вздыхает. Половина его апгрейдов недоступна – настолько устарели, что храмовые конструкторы не стали утруждаться ни их репликацией, ни даже воссозданием сред эмулирования, где они могли бы запуститься. Ну а все остальное – вполне ортодоксально-человеческое. Мужское естество – со всеми прикладными и вытекающими. Не все изменилось – лишь важнейшее. Страшная и смешная вместе с тем мысль, полная темной иронии. Вот он, голый, как в тот день, когда родился – только что воссозданный, фактически освобожденный от цикла пробуждения-переживания-сброса в храме истории, – стоит на пороге постчеловеческой цивилизации, столь возмутительно богатой и могущественной, что ее насельники могут строить дружественные млекопитающим среды обитания, напоминающие произведения искусства в криогенных глубинах космоса. Только вот он беден, вся эта формация бедна, и иначе просто быть не может, ведь она – всего лишь свалка для отщепенцев, сравнимых в развитии с австралопитеками на фоне других обитателей сингулярности. Этот дивный новый мир Дурного Семени устроен так, что люди старого образца в нем могут добиться не больше, чем неандерталец в ракетном строительстве в эпоху Вернера фон Брауна. Слишком примитивными они уродились, только и способными, что барахтаться в хлеву собственной ограниченной когнитивной пропускной способности. И они сбежали во тьму, построив там свою цивилизацию, такую сверкающую, что она смогла бы затмить все существовавшее на досингулярной Земле, пусть даже на деле это городок бараков, забитых умственно отсталыми.