Читать книгу "Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров - Питер Акройд"

Коронацию назначили на 30 октября, а созыв парламента — на 7 ноября. Палатам лордов и общин объявили, что царствование Генриха началось 21 августа, за день до битвы при Босворте; с помощью этой уловки Ричарда, хотя он в тот момент и был законным королем, можно было обвинить в государственной измене, так как он противостоял своему суверену. В своде законов редко попадались более абсурдные ситуации. Также Генрих желал, чтобы коронация прошла до того, как соберется парламент, потому что не хотел, чтобы считалось: королевская власть дарована ему этим собранием; то, что парламент дал, он же может и отнять.

Но по какому праву Генрих потребовал корону и получил ее? Никак не по праву рождения. Он получил право наследования от своей матери, и, поскольку она еще была жива, трон должен был достаться ей. Его обещание жениться на Елизавете Йоркской и таким образом соединить две главных семьи королевства было никоим образом не достаточным и даже ни в какой мере не приемлемым; оно могло означать, что Генрих коронуется только из-за своей связи с домом Йорков. Если бы Елизавета Йоркская умерла раньше его, не оставив детей, то Тюдор теоретически обязан был оставить трон и передать его следующему по порядку наследования. Подобное не должно было никому прийти в голову. Именно по этой причине Генрих отложил свадьбу до того, как пройдет коронация. Он должен был стать королем раньше, чем мужем Елизаветы.

В сущности, единственным обоснованием того, что он присвоил корону, была победа в битве при Босворте; бог войны унес Ричарда. Торжество в бою всегда рассматривалось как знак божественного расположения, хотя ошеломляющее количество сюрпризов и поворотов в сражениях Войны Алой и Белой розы заставило некоторых усомниться в этом. За предыдущие тридцать лет корона переходила из рук в руки пять раз, и, таким образом, ее обретение теперь могло рассматриваться как каприз удачи, а не милость небес. Уход поверженного короля не оплакивали, но новый король был узурпатором, чье правление, возможно, придется терпеть стиснув зубы. Сила и значительность самой короны, возможно, несколько потускнели. Не было никакого ощущения славного расцвета нового царствования. В конце концов король почувствовал, что ему необходимо испросить у папы буллу, чтобы гарантировать свою власть.

Таким образом, в качестве короля Генрих не мог чувствовать себя в безопасности. Только в последние десять лет своего правления он достиг этого благополучного состояния. Он провел свою жизнь в изгнании и был слабо знаком с Англией и англичанами, если вообще имел о них хоть какое-то представление. Он никогда не был в составе правительства и никогда не владел большими участками английской земли. Он лучше говорил по-французски, чем по-английски. Семьи аристократов страны едва ли воспринимали Генриха как одного из своих и по большей части держались в стороне от его борьбы с Ричардом. На деле они были нейтральными наблюдателями за его победой. Только двое из аристократов сражались вместе с новым королем при Босворте, и оба, как и он сам, были изгнанниками. Так в возрасте двадцати восьми лет Генрих принял на себя королевскую ношу без всякой подготовки и обучения.

Ему пришлось шаг за шагом создавать для себя поддержку. Он был всегда осторожен и действовал продуманно, руководствуясь в равной степени сдержанностью и подозрительностью. Во время коронации он учредил королевскую стражу из 200 человек, которые стали известны как телохранители короля; они были одеты в бело-зеленые камзолы и носили оружие, отчасти напоминающее копье, а отчасти — боевой топор, под названием «алебарда». Эти люди стали прообразом постоянной армии следующих поколений. Генрих подражал французскому королю, у которого была своя личная гвардия; в этом и во многом другом он взял французский двор за образец для подражания. Именно его он знал лучше других. Также он защищал себя и другими средствами и послал гарнизоны в Плимут и Берик на случай возможного вторжения.

Генрих облачился в мантию роскоши и власти, чтобы лишить оружия любую оппозицию своему правлению. Он объявил, что ведет свое происхождение от Брута Троянского, основателя Лондона, и соотносил себя с Генрихом VI, который предположительно считался святым. Тюдор потратил много времени и сил, пытаясь канонизировать погибшего короля. Он стал первым правителем Англии, который поместил оттиск своего настоящего изображения на монетах страны; на серебряном шиллинге имелся его профиль, а золотой соверен украшало изображение короля, сидящего во всем величии на готическом троне с императорской короной на голове. Это был один из многих монументальных портретов короля, ставших популярными во время его царствования. Несмотря на якобы присущую ему бережливость, Генрих щедро тратил деньги на роскошь двора, что было заметно по церемониям и его хвастовству. Он обновил и королевский герб, использовав мотив орнамента в виде алой и белой роз, соединенных друг с другом в знак единения королевства. Красная роза никогда не была особо значимой эмблемой Ланкастеров, но Генрих использовал ее как символ. Так начался миф о возрождении при Тюдорах, прославляемый Холиншедом и Шекспиром.

У Генриха были все причины подтверждать и расширять свое королевское достоинство; узурпатор всегда находится в опасности, и йоркистская фракция почти сразу начала плести заговоры против нового короля. Некоторые из бывших сторонников восстали против короля в Вустере и Уэльсе, но их легко удалось остановить. Трон еще больше укрепился после того, как в 1486 году в Винчестере родился наследник престола; именно в этом городе должен был находиться знаменитый Круглый стол, и ребенка назвали Артуром. Генрих с готовностью использовал любые королевские связи, которые только мог найти, и даже злоупотреблял ими.

Еще одно покушение на его трон было предпринято йоркистами в конце того же года. Они заявили, что спасли из длительного заключения молодого графа Уорика, сына герцога Кларенса и, следовательно, законного наследника престола. Этого было достаточно, чтобы возродить все надежды потерпевших поражение. Тот факт, что настоящий граф Уорик в то время томился в лондонском Тауэре, никоим образом не уничтожил их энтузиазма. Мальчик появился в Дублине и в этом же городе 24 мая 1487 года был объявлен королем Эдуардом VI. Корону сняли со статуи Девы Марии и во время церемонии надели ему на голову.

По-настоящему предполагаемого короля звали Ламберт Симнел. О его раннем периоде жизни мало что известно. Кажется, он отличался приятным внешним видом и незаурядными манерами, что заставило некоторых смельчаков поверить, что он действительно сможет изображать графа. Также Ламберт привлек внимание сестры Эдуарда IV Маргариты Бургундской, которая в следующие годы делала все, что было в ее силах, чтобы восстановить династию Йорков. Другие сочувствующие Йоркам, среди которых были граф Линкольн и лорд Ловел, жаждали принять участие в заговоре. Как бы то ни было, наибольшее удивление должно вызывать то, что к ним примкнула теща Генриха. Елизавету Вудвилл, вдову Эдуарда IV, могли считать выше подозрений. Ее дочь Елизавета Йоркская была царствующей королевой. Какую цель преследовала мать, пытаясь свергнуть с престола своего зятя и лишить трона собственную дочь?

Похоже на то, что Елизавета Вудвилл чувствовала, что она сама и ее род унижены тем, что Генрих захватил корону. Ходили слухи, что Тюдор не обращается с женой с должным почтением или с добротой. Он долго тянул со свадьбой и все еще откладывал коронацию королевы. Его не прельщала связь с Йорками. Генрих женился на Елизавете ради короны, поэтому ее мать ополчилась на него и поддержала притязания Ламберта Симнела.