Читать книгу "Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ - Леонид Млечин"

К Михаилу Сергеевичу приехал председатель КГБ Чебриков. В дом заходить не стал. Предложил Горбачеву:

— Погуляем, Михаил Сергеевич, подышим. А то целый день сидишь в кресле, ноги затекают, надо размяться.

Когда они углубились в лес, Чебриков поделился впечатлениями:

— Со мной вел беседу предсовмина Тихонов.

— О чем?

— Убеждал меня в недопустимости избрания Горбачева на пост генерального секретаря… Мне показалось, что Николай Александрович сам претендует на это место… Если я правильно понимаю, с Тихоновым хотел сговориться Громыко — насчет себя. Но Тихонов только себя видит генеральным. Остальные же, с его точки зрения, в хозяйственных делах ничего не понимают.

Горбачев согласился:

— Я тоже чувствую, что надежду возглавить страну после Черненко питает и Громыко. Андрей Андреевич слишком долго просидел в кресле министра. Из оставшихся в политбюро ветеранов он самый крепкий. После смерти Андропова, Черненко и Устинова Громыко считает себя наиболее достойным кандидатом на пост руководителя партии.

— Ни Тихонов, ни Громыко на роль генерального не пройдут, — уверенно сказал Чебриков. — А вот нам нужно, чтобы кто-то из ветеранов поддержал вас. Тихонов или Громыко.

— Громыко, — сделал выбор Горбачев. — Тихонову мне нечего предложить. А для Андрея Андреевича есть перспектива. Но захочет ли он?

— Думаю, Громыко осознает, что его надежды стать генеральным иллюзорны, — сказал Чебриков. — Смена команды автоматически означает для него пенсию. На покой он точно не спешит. А если сейчас сделает правильный выбор, то еще поработает.

Прогулка на Патриарших прудах

Анатолий Андреевич Громыко после дипломатии занялся наукой. Член-корреспондент Академии наук, лауреат государственной премии, назначенный директором Института Африки, он вел разговор с ученым, которого собрался взять к себе заместителем.

Неожиданно приехал директор Института востоковедения Евгений Максимович Примаков. Громыко-младший отпустил будущего зама. Предложил гостю кресло:

— Хорошо, что ты зашел, Евгений. Я хотел поговорить относительно наших академических дел.

Но разговаривать в служебном кабинете Примаков не пожелал:

— А не прогуляться ли нам?

Заинтригованный Анатолий Андреевич охотно согласился.

На Патриарших прудах Евгений Максимович взял быка за рога:

— Анатолий, дело приобретает серьезный оборот. Очевидно, что Константин Устинович долго не протянет. Нельзя допустить, чтобы ситуация развивалась сама по себе. Кто придет после Черненко?

Подмосковье. Дача Громыко

Анатолий Громыко сказал отцу:

— Папа, мне надо с тобой поговорить.

— Пойдем погуляем, — предложил Андрей Андреевич.

Решительно никто в те дни не хотел сидеть дома.

Анатолий рассказал:

— Ко мне сегодня пришел Примаков. Ты же знаешь, я его высоко ценю. Он обладает аналитическим умом и тонким чутьем, я бы даже сказал, невероятным нюхом на аппаратные игры на Старой площади. Пришел он не просто так, а выяснить, намерен ли ты бороться за пост генерального секретаря… Я спросил его, с кем он обсуждает эти темы. Он назвал имя. Это Александр Николаевич Яковлев, очень близкий к Горбачеву человек… Папа, что передать Примакову?

Андрей Андреевич сказал сыну, что на пост первого человека не претендует:

— Не за горами мое восьмидесятилетие. После перенесенного, как мне сказали врачи, «легкого инфаркта», да еще при аневризме, да еще после операции думать о такой ноше, как секретарство, было бы безумием. Если бы я и стал генеральным секретарем, мне потребовалось бы огромное напряжение всех своих физических сил. Моего здоровья хватило бы только на год работы… И еще одно обстоятельство. У меня нет своей партийной или государственной базы, не говоря уже о военной, чтобы побороться за этот пост…

— Так я продолжу разговор с Примаковым? — уточнил Анатолий Громыко.

Отец согласно кивнул.

Безбожный переулок

Сергей Глазов и Кристина Оазис поселились в четырнадцатиэтажном писательском доме в Безбожном переулке, рядом с метро «Проспект Мира». Им выделили две квартиры, чтобы они не теснились.

Литературный критик Ирина Млечина, которая жила этажом ниже, неоднократно видела Глазова, вполне непримечательного господина, в основном в лифте. А вот мадам Оазис ей так ни разу и не удалось вызвать к себе, то есть, нажав кнопку лифта, увидеть ее в остановившейся на их этаже кабине, зайти туда и как следует ее разглядеть. Впрочем, она всегда стеснялась разглядывать людей.

Зато к ее сыну мадам Оазис являлась, как Золотая Рыбка, по первому зову. Он со смехом рассказывал:

— Нажимаю кнопку, и кто, как бы вы думали, спускается ко мне на наш этаж? Ну конечно же, Кристина Оазис. Между прочим, вполне приятная молодая особа, и улыбается симпатично.

Подмосковье. Санаторий «Барвиха»

Министр иностранных дел лечился и отдыхал в клиническом санатории «Барвиха», в корпусе для высшего руководства. Он расположился на третьем этаже. Логинова провели через гостиную и столовую в кабинет. Логинов обратил внимание на отлакированные до блеска полы, дорогую мебель и большие окна.

Министр усталым голосом пожаловался своему заместителю:

— Во время длительной церемонии не выдержал и потерял сознание. Обморок. Товарищи поддержали… Оказалось, у меня был приступ стенокардии. Я чувствовал боль, но не знал, что надо ее снимать, терпел и вытерпел. Врачи приказали сдать кровь и сказали, что надо отдохнуть в Барвихе. Переутомление. И со сном не получается. Три года назад решил проявить характер: ни одной таблетки снотворного. И не пил. Но, оказывается, это все-таки надо!.. Я думал: главное интеллект, а оказалось — сильнее то, что ниже головы. Еще пару недель здесь подержат — кардиограмма получше, врачи повеселели, через неделю отпустят на дачу гулять, а сейчас — по комнате только.

Подмосковье. Дача Горбачева

Горбачев расспрашивал руководителя кремлевской медицины академика Чазова о состоянии здоровья Черненко:

— Сколько еще может протянуть Константин Устинович — месяц, два, полгода? Ты же понимаешь, что я должен знать ситуацию, чтобы решать, как действовать дальше.

Чазов пожал плечами:

— Я не могу дать точного ответа.

Подмосковье. Дача Громыко

Андрей Андреевич гулял с сыном.

— Дома, конечно, приятнее. Хотя, объективно говоря, Барвиха — комфортное место. И врачи в санатории заботливые.

Анатолий Громыко отчитался:

— Я разговаривал с Яковлевым. Сказал, как ты разрешил, что отец с уважением относится к Горбачеву, а сам уже устал от МИДа и мог бы поработать в Верховном Совете. Яковлев ответил, что намек понял. Потом мы еще раз встретились. Он сообщил, что все передал Горбачеву.