Читать книгу "Ярость - Юрий Никитин"

Голос с трубке закричал, срываясь на визг:

– Мы сдаемся!.. Если именно это хотите услышать, то мысдаемся!..

– Зачем? – не понял Пивнев.

– Да потому, что если не удалось...

– ... то надо застрелиться, – закончил Пивневубежденно. – Наши деды стрелялись, предпочитая геройскую смерть позорномуплену.

Голос в мембране всхлипнул, почти прошептал:

– Что за дикость?.. Наши никогда не стрелялись!..

– Но есть же правила чести, – возразил Пивнев. Онкивнул танкистам, чтобы не обращали внимание на его переговоры, делали своедело. – У вас как по этой части?

– Какая честь? – закричал американскиймайор. – О чем вы?.. Господи, да слышит ли меня кто-нибудь, как говорю сманьяком, неизвестно как ухватившим в руки телефон...

Пивнев обиделся:

– Как это неизвестно?.. По нашей территории шла группабандитов. Их уничтожили. С трупов и сняли эти штуки. Сейчас бандиты вездевооружены лучше нас, армейских...

– С трупа? Что с ними?

– Трупы как трупы, – ответил Пивнев снеудовольствием.

– Они... погибли? – спросил голос неверяще.

– Трупы? – не понял Пивнев. – Как могут трупыпогибнуть? Ты, бандит, плохо русский язык выучил!.. Ты чеченец аль кто?

Голос простонал в ярости и страхе:

– Я Крис Джонсон, майор подразделения зеленых беретов!Мы направлены вам на помощь...

– Международная мафия, – протянул Пивневпонимающе. – Ты продолжай, продолжай!.. Да это не тебе, бандит, танкисту.Дурак, то ли снаряды бережет, то ли лень лишний раз стрельнуть... Что замолодежь ныне? У вас, американцев, набрались!

Из трубки слышен был грохот, словно рушились стены, крики.Голос Джонсона прервался, затем там завизжало:

– Мы сдаемся! Прекратите стрельбу, мы уже выходим споднятыми руками!

Пивнев поинтересовался:

– А сколько вас?

– Осталось всего семнадцать и пятеро раненых!

Пивнев подумал, сказал сокрушенно:

– Многовато. Для суда довольно и одного-двух. Когдаостанется столько, перезвони.

Он отключил телефон, знаком велел долбить, чтобы камня накамне. У древних воинов, что дрались на этой земле, это, кажется, звалосьтризной. Когда хоронили павших воинов, в жертву резали скот и пленников.

– Это по вам тризна, ребята, – сказал он. В горлебыл комок. С трудом сглотнул, прошептал, – И по всей танковой бригаде...по всем-всем... кто сложил головы так доблестно.

Оглянувшись на горящий КП, бросил сотовый телефон на землю,наступил. Под каблуком хрустнуло. Вообще-то для суда и одного не надобно. И таквсе ясно.

– Усилить огонь, – велел он лейтенанту. – Непонимаешь?.. Если хоть один бандит уцелеет, то найдутся сволочи, оправдают.Адвокаты на бандитах как раз и зашибают! А там, глядишь, снова кого зарежут...

* * *

Я содрогался вместе с землей, что тряслась под ногами, какпри землетрясении, которому не было конца. Во рту был песок, щепки, соленыйпривкус. А потом вдруг навалилась оглушающая тишина.

Мне показалось, что я оглох, но вон и другие вертятголовами, глаза очумелые, еще не верят, что все кончилось. Внезапно изодинокого здания мелко и жалко застрочил автомат. Умолк, выпустил еще однукуцую очередь, словно кто-то отчаянно берег патроны. После тяжелого буханьятанков, после массированной стрельбы из гранатометов, такая стрельба показаласьжалкой и нелепой, словно комар пытался заесть омоновца в полном снаряжении.

Кречет поморщился:

– Кто там еще?

Чеканов вытянулся:

– Разрешите доложить! Там закрылся этот, как его... ну,который правозащитник! С фамилией как хвост у динозавра! Он к вам частоприходил. Разрешите подогнать танк и... прямой наводкой?

Кречет поинтересовался:

– А что не выходит?

Чеканов пожаловался:

– Ему предлагали! Крикнул, что будет отстреливаться допоследнего патрона, а последний приберег для себя.

Кречет усмехнулся:

– Гордый!.. Не понимает еще, что мы на одной стороне.Бросьте гранату с какой-нибудь дрянью. Чтобы отрубился. Потом связать и вМоскву. Таких надо беречь, даже если кусаются.

Чеканов сказал с сомнением:

– А кусается здорово... Как определяете, кто ваш, ктонет?

– Кто готов отдать жизнь за Родину, – ответилКречет зло, – или кто готов отдать против... кто за честь и достоинство,до последнего вздоха защищает власть, или кто так же яро бьется против нее...это все моя партия. А на той стороне все под лозунгом «Не будь героем!».Неважно: коммунисты, нацисты, либералы, консерваторы... Иные времена, иныеправы!.. Что скажете, Виктор Александрович?

Я развел руками:

– Вообще-то мы спасаем Америку от позора. Нет пленных,нет и вмешательства. Они скажут, что никого не посылали, что в наши внутренниедела не вмешиваются.

Кречет сказал сожалеюще:

– Вообще-то надо было парочку оставить для суда нарастерзание журналистам.

Я проговорил медленно:

– На самом же деле... об этом пока никто недогадывается, но сейчас происходит величайший из переворотов. Не в политике! Ине в выборе особого русского пути, русской идеи, не в исламе даже...

– А в чем?

– С России начинается возрождение... можно даже спрописной буквы, Возрождение всего человечества. Возрождение! Возрождениечести, достоинства, без которых человечеству не выжить. Возрождение необходимомиру, необходимо самой Америке. Но началось оно с России...

Чеканов напряженно прислушивался, все чаще задирал голову кнебу, всматривался в бездонную синь. Я видел, как он темнел лицом, хмурился.Взгляд его все чаще останавливался на Кречете, Яузове. Когда он был шагах впяти от них, внезапно выхватил пистолет, молниеносно вскинул и по углам зала.Кабинет преобразился, компьютеры появились во множестве, ухватить за руку неуспел, только ударил под локоть.

Грохот ударил по ушам, Кречет отшатнулся. Чеканов выстрелилеще дважды, я повис на его руке, пригнув к земле. Он коротко дернул локтем, уменя во рту словно взорвалась граната. Хрустнули зубы, во рту стало горячо исолено, но я повис на руке... и тогда он коротко и сильно ударил локтем.

Я отлетел в сторону, он повернулся и снова выстрелил внезащищенную грудь Кречета. Мелькнуло зеленое, пули ударили в грудь Яузова.Массивный, как слон, он заслонил Кречета, в руке министра обороны был пистолет,и этот пистолет плевался огнем.