Читать книгу "На что способны блондинки - Николас Фрилинг"

— Невозможно, — ответил Дэн, слегка усмехнувшись, — не впутав сюда других людей, которые не совершали никакого преступления и которые могут потерять даже больше, чем он. Как бы там ни было, нельзя ведь отобрать у тигра деньги, правда?

— Пожалуй, нет. Ну что же, я тоже говорю: убить его — и понимаю, что Вилли имеет в виду. Но я думаю, что со мной все было бы как раз наоборот. Я хочу сказать: я ничего не имею против убийства телят, в конце концов, это мой заработок, которого я не стыжусь, но я хочу сказать: не думаю, что сама смогла бы убить теленка. Хотя, если бы мне пришлось, может, и убила бы, и все тут. Если бы действительно пришлось. Я, наверное, стала бы переживать даже больше, чем на его месте был бы человек. Мне жаль, Хил, я знаю, вы накинетесь на меня за эти слова, но что плохого когда-либо сделал теленок? Я бы сказала себе: это человек, который выстрелил в спину моему беззащитному другу. Мне наплевать, сделал он это или подстроил, или находился там и не остановил другого. Ему это просто нравилось. И я бы сказала: надо застрелить его таким же образом. Я согласна с Арлетт, жаль, что у нее не было пистолета. Тогда бы это было уже сделано, и мы бы не изводили себя, правильно?

— Хилари?

— Я уже высказалась, разве нет? Простите, я не могу с вами согласиться. Я считаю, это патология. И буду стоять на этом, даже если пятьдесят психиатров станут кричать обратное. Я просто не представляю, что может быть как-то иначе.

— Так что, по-вашему, нам следует делать?

— Я не знаю, — призналась она. — А как вы? — спросила она у Бейтс.

— Мне кажется, — ответила та, — у меня даже больше оснований, чем у вас, сказать «нет». В конце концов, я верю в Бога, а вы не думаете, что Он существует. Мне на ум могли бы прийти всякого рода доводы относительно ценности человеческой жизни о том, что Божья справедливость и милосердие перевешивают остальное, и у нас нет никакого права решать, потому что мы не можем судить, мы несведущи. Это неправильно — убивать людей, даже потому что этот человек убил одного из нас… Словом, из двух неправильных вещей не получится правильной. Вы скажете мне: то, что совершалось в военное время, не имеет к этому никакого отношения, потому что в военное время нам позволяется убивать. Но, несмотря на все, я все-таки настаиваю, что наш долг — сражаться за то, что правильно. Что этот скверный человек сделал с тем несчастным парнем, чтобы заставить его принять участие в таком ужасном деянии? Зло повсюду вокруг нас. Когда мы ничего не делаем, доля вины лежит и на нас. Мы всегда можем найти убедительные доводы для того, чтобы сказать «нет». То ли это нас не касается, то ли тут обязано принять меры государство или что-нибудь там еще. Так вот, я верю в доктрину персональной ответственности, и ее я хочу на себя взять. Я говорю — убить его, потому что у нас нет никаких иных способов действовать. Поскольку я не думаю, что это было бы честно — ждать, что кто-то из вас пойдет против своей совести, я сделаю это сама. Тот человек, который погиб, всю свою жизнь рисковал, чтобы защитить нас, и в конечном счете он пошел на слишком большой риск, а мы будем стоять в сторонке и говорить: «Ну что же, за это ему и платили?» Нет, нет и нет.

Они сидели, ошеломленные.

— У меня нет пистолета или чего-нибудь такого, — сказала старая женщина почти комично, — и, по правде говоря, если бы и был, я бы не стала слишком доверять себе. В любом случае они не слишком удобны. Нужно подойти очень близко, и даже тогда существует риск попасть в невиновного человека, в лучшем случае — в дерево или в дом. К тому же человека, который это сделает, по всей вероятности, поймают. Не то чтобы меня это смущало. Это еще один довод — на всех на вас лежит ответственность перед кем-то. А вот я никому не нужна.

— Так что вы предлагаете? — проговорил Дэн со странной смиренной простотой.

А старушка все еще продолжала их изумлять.

— Я считаю, — сказала она абсолютно четко и решительно, — бомба. Я не имею в виду гранату. Они очень опасны и накрывают всех без разбору. Но, насколько я поняла, этот… я бы не стала называть его человеком — живет в квартире один. Бомбу можно было бы смастерить. Я бы этим занялась. Конечно, я не знаю, как она делается, но мне кажется, довольно просто. Эти паршивцы школьники всегда делают бомбы — и сами же на них подрываются, бедные деточки.

— Я знаю, как делать бомбы, — сказала Хилари, и даже Дэн посмотрел на нее с изумлением:

— Ты знаешь?

— Это нетрудно. Я большой специалист по части разных хитроумных штуковин, как ты любишь говорить, без конца работаю молотком. И неплохо разбираюсь в химикатах. Я пользуюсь некоторыми из них.

— И ты сделаешь бомбу? — проговорил Дэн. — Но, по-моему, ты говорила…

— Когда я встречаю человека, у которого есть мужество встать на какую-то точку зрения с такой честностью и действовать с такой храбростью, руководствуясь своими убеждениями, готового взять на себя всю ответственность за этот поступок, неужели я буду настолько малодушна, что скажу: о, я пальцем не пошевелю. Разве только чтобы вас удержать? Плохо ты меня знаешь, дружок.

— С этим решили, — сказала Бейтс с величайшим хладнокровием. — Кому чаю?

В пылу дискуссии все позабыли про Арлетт. Она спокойно встала и сказала:

— Мне не нужно. Все равно сейчас мы больше ничего не можем сделать. Вы не будете возражать, если я пойду немного прогуляюсь? Я ужасно себя чувствую. Хочу успокоиться и прийти в чувство, и совсем не хочу ужинать.

— Конечно, лапушка. Мы оставим на завтра эти чудесные почки, которые Вилли принес так любезно.

«И она еще может строить планы насчет того, что приготовить, — сказала себе Арлетт. — Я должна уйти отсюда».

Она чувствовала, что ее парализует ужас.

Ларри Сент был до известной степени подвержен раздражительности. Но ему вполне удавалось приводить ее к разумному знаменателю. Он держал себя под надежным контролем и все-таки не мог не досадовать на никчемность и некомпетентность тех, с кем работал. Люди невероятно глупы! И настолько нерадивы! Стоило ему только повернуться спиной, как они сразу же этим пользовались. Взять хотя бы эту квартиру — он платил этой женщине очень приличное жалованье и просил в обмен не так уж много. Чтобы квартира содержалась в безукоризненной чистоте, его одежда и белье выстираны, а необходимые вещи вроде цветов или напитков постоянно обновлялись. И вот на тебе — повсюду пыль, а он не выносил пыли.

И еще этот докучливый мальчишка! Довольно полезный малый, нельзя не признать, но опять же нельзя и требовать большего. Слово «совершенство» было одним из его любимых; он требовал совершенства от самого себя и от своих сделок, но слишком хорошо отдавал себе отчет в недостатках и слабостях людей, с которыми имел дело, чтобы ожидать какого-то еще результата, кроме как сносного.

Вообще-то жаловаться ему не приходилось — эта самая посредственность делала столь очевидным и его собственное совершенство. Теперь, когда Ларри начинал сколачивать кое-какой капиталец и учился направлять ветер в свои паруса, его успехи привлекали внимание некоторых действительно стоящих людей, имеющих вес и достаточно состоятельных. Они уяснили, что, если Ларри выставляет на продажу ящик, значит, товары первоклассные и доставят их точно, минута в минуту. Даже упаковка шикарная и необычно аккуратная. Никогда ни небрежного узелка, ни болтающейся ниточки, если к этому имел отношение Ларри. Так и должно быть. И они это оценили; они сами были такими и распознавали совершенство, когда его видели. Но человек сам должен располагать несколькими надежными слугами.