Читать книгу "Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Леонид Маляров"

Первый относится лично к Ахматовой – ее встреча с третьим секретарем британского посольства в СССР Исайей Берлиным, который, основываясь на разговоре с поэтессой, сумел правильно определить губительную для коммунистической идеологии тягу общества к русской культуре. Записка Берлина, благодаря знаменитой Кембриджской пятерке, была прочитана Сталиным, и, вероятно, больше всего насторожили его слова о популярности поэзии Ахматовой в офицерской среде. Перед знаменитым постановлением в Кремле прошло специальное заедание, на которое вызвали руководителей ленинградских партийной и писательской организаций. Они, естественно, каялись в идеологических ошибках. А Всеволод Вишневский сказал невпопад, что они больше не будут печатать идеологически чуждых писателей, у них есть много рукописей офицеров-фронтовиков. На что Сталин взвился, возразив, что офицерам платят деньги за то, что они защищают Родину, а не за написание книг.

Второй фактор заключался в желании намекнуть ленинградцам на ошибочность их идеологических устремлений. Сталин вообще любил своеобразный дуплет. В начале человек должен был публично покаяться и осудить все, что ему дорого. Это, как правило, не спасало его от будущей кары. Знаменитый доклад Жданова был по существу самобичеванием. Он рассказывал, как в его вотчине при его статусе идеолога партии были допущены крупнейшие идеологические ошибки. И, конечно, Георгий Маленков и Лаврентий Берия не могли не радоваться унижению своего противника. Но предстоял еще один тур борьбы.

Слева направо: Вознесенский, Маленков, Молотов, Жданов, Берия. 1947

К 1948 году весы начали склоняться в пользу Берии и Маленкова. Из идеологической сферы ждановцев постепенно вытесняют люди Маленкова, руководимые Михаилом Сусловым. Резко уменьшается влияние Жданова на руководство международным коммунистическим движением. Гром грянул в апреле 1948-го.

Сын Жданова Юрий Андреевич, молодой заведующий сектором науки ЦК ВКП(б) делает доклад в Политехническом музее на семинаре лекторов обкомов партии «Спорные вопросы современного дарвинизма» о положении дел в советской биологической науке, где осторожно критикует создателя национальной мичуринской биологии Трофима Лысенко. О докладе становится известно Маленкову. Он, вероятно, знал о предубеждении Сталина к «вейсманистам-морганистам», противникам Лысенко ученым-генетикам. Обеспокоенный Лысенко добивается в мае встречи со Сталиным. На ней присутствовал и Андрей Жданов. Вождь целиком встал на сторону Лысенко.

31 мая состоялось расширенное заседание Политбюро, где Сталин сообщил свое мнение о выступлении Жданова-младшего. Особенно ему не понравились такие слова Юрия Андреевича: «Я выражаю здесь не официальную, а только мою личную точку зрения». Это место рукописи лекции Сталин подчеркнул и написал «Ага». У партийного функционера, как известно, не может быть личной точки зрения.

Последовал страшный разнос, причем Сталин прямо сказал, что «виноваты отцы». Имелось в виду, что за выступлением младшего Жданова стоит Жданов-старший. Вождь со свойственным ему коварством поручил Маленкову и Жданову написать сообщение ЦК ВКП(б) «О мичуринском направлении в биологии». Андрей Жданов, как унтер-офицерская вдова, был вынужден снова выпороть самого себя. В сообщении говорится:

Попытка Ю. Жданова в его лекции на тему «Спорные вопросы современного дарвинизма» эклектически примирить два противоположных направления в биологии является ошибочной. Этот доклад противоречит позиции ЦК ВКП(б).

Сообщение это не было опубликовано, но 6 августа 1948 года в «Правде» появилось покаянное письмо Юрия Жданова. 11 августа 1948 года секретариат ЦК ВКП(б) под председательством Маленкова принимает постановление, осудившее Юрия Жданова. По словам младшего Жданова, «Берия так „утешал“ моего отца (с его слов): „Все это, Андрей, конечно, крайне неприятно, но надо быть выше отцовских чувств“».

Жданов переносил неприятности крайне тяжело. Он забывался только при помощи алкоголя. Но становилось еще хуже. Он обретал репутацию алкоголика среди товарищей по партии и – главное! – в глазах вождя. При том что как ответственный за идеологию обязан был находиться при Сталине, постоянно участвовал в ночных «обедах» на Ближней даче.

Никита Хрущев вспоминал:

Помню (а это было редким явлением), как Сталин иногда покрикивал на него, что не следует пить. Тогда Жданов наливал себе фруктовую воду, когда другие наливали себе спиртные напитки. Полагаю, что если за обедом у Сталина тот его удерживал, то что было дома, где Жданов оставался без такого контроля? Этот порок убил Щербакова и в значительной степени ускорил смерть Жданова.

Алкоголизм ухудшал болезнь сердца, которой страдал Жданов. В 1947 году он прошел курс лечения в Сочи. К успеху это не привело. Стенокардия прогрессировала. Обострение произошло в июле 1948 года. 6 июля Сталин получает просьбу Главного санитарного управления Кремля о предоставлении Андрею Александровичу двухмесячного отпуска в связи с мозговым спазмом, частичным параличом правой части лица и руки, предынфарктным состоянием. Вождь накладывает резолюцию: «Где и как будут лечить?»

10 июля Жданова, «согласно заключению врачей», отправили в двухмесячный отпуск. Как говорил сам Жданов, его «обязали» поехать лечиться в санаторий «Валдай». Как полагается, у него были назначенные Лечсанупром лечащие врачи – доктора Майоров и Карпай. 23 июля, по свидетельству персонала, у него был телефонный разговор со своим подчиненным, заведующим Агитпропом Дмитрием Шепиловым. Разговор оказался неприятен для Жданова, он был крайне возбужден (сам Шепилов в своих воспоминаниях демонстрирует преданность Жданову и об этом телефонном разговоре в посвященной смерти босса главе не упоминает вообще). Ночью у Андрея Александровича случился тяжелый припадок.

25 июля из Москвы прибыли профессора Виноградов, Василенко и Егоров. Консилиум постановил, что имел место острый приступ сердечной астмы. А основной причиной недомогания был назван кардиосклероз. Больному прописали прогулки и массаж. Как указывает исследователь этого вопроса историк Костырченко, врачам положение пациента серьезным не казалось. Софья Карпай уехала в отпуск, а Майоров поручил уход за Ждановым медсестре и увлекся рыбалкой.

7 августа в «Правде» Жданов читает покаянное письмо своего сына, в котором тот, ссылаясь на свою «неопытность» и «незрелость», униженно просил у Сталина прощения. В тот же день была снята последняя перед приведшим к смерти кризисом кардиограмма. Следующую сделали только 28 августа, после припадка и за три дня до смерти.

Консилиум в лице кремлевских профессоров прибывает в «Валдай» 28 августа. Кремлевские врачи пришли к оптимистическим выводам о состоянии его здоровья и сообщили, что недельки через две он может вернуться в Москву. Впрочем, у приехавшей с ними заведующей кабинетом ЭКГ кремлевской больницы Лидии Тимошук особое мнение. Она обследует Жданова и констатирует «инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегородки». Однако этот диагноз был отвергнут медицинским начальством, а 31 августа Жданов умер от повторного инфаркта. Эта история, как известно, будет через четыре года положена в основание знаменитого дела врачей.