Читать книгу "Завтра война - Александр Зорич"

Клонский корабль в ответ дал трехторпедный залп. Одна из торпед поразила «Удалой» в районе носовой оконечности. Фрегат вроде бы оставался на ходу, но связь с ним была утрачена.

Другим нашим фрегатам – «Лихому», «Ловкому» и «Норовистому» – ничего другого не оставалось, кроме как сгрудиться вокруг «Трех Святителей», защищая флагман от атаки вражеских флуггеров.

Контр-адмирал Канатчиков срочно скорректировал свой боевой приказ в соответствии с изменившейся обстановкой. Разумеется, требования момента коснулись и нас, донесенные с борта «Трех Святителей» эскадр-капитаном Тоцким:

– Всем «Дюрандалям»! Повторяю: «Дюрандалям» всех эскадрилий! Новый приказ: атаковать фрегат «Балх». Фрегат не прикрыт защитным полем – вероятно, в бою у Клары были повреждены генераторы щита. Атаковать желательно пушечным огнем, потому что ракеты могут сбиться с курса под воздействием помех и попасть в яхту. Задача: подавить лазерные и ракетные установки фрегата и обеспечить подход к «Яузе» штурмовых флуггеров с ротой осназ. Вас прикроют восемь «Горынычей» эскадрильи И-02. Задача «Горынычей»…

Со вздохом облегчения я отвернул истребитель прочь от клонского авианосца, который оказался в центре грандиозной хаотической свалки. Наши штурмовики вперемешку с торпедоносцами, не выдерживая строя, атаковали «Атур-Фарнбаг» со всех сторон. На перехват устремлялись истребители «Абзу». Немногочисленные клонские торпедоносцы тоже крутились здесь же, стреляя из хвостовых и носовых башен и действуя как обычные тихоходные истребители. Жару поддавали и наши истребители, разрываясь между атаками против уже взлетевших клонских флуггеров и обстрелом катапультных погребов…

После приказа Тоцкого командование всеми «Дюрандалями» авиакрыла принял на себя наш Готовцев. Мы развернулись в двухэтажный строй фронта: вверху испытанные «Горынычи», внизу – наши чудо-машины.

Выжимая из наших двигателей все до последней капли, мы понеслись навстречу «Балху».

Я думал, что после атаки на ощетинившийся зенитками авианосец фрегат окажется легкой добычей. Но не тут-то было!

Взлетевшие с Фелиции истребители оставили свои торпедоносцы без прикрытия и повернули на нас. Они заходили нам во фланг. Готовцев со всеми «Горынычами» повернул им навстречу. Мы продолжали сближение с «Балхом».

Истребители обменялись ракетными залпами и открыли пушечный огонь на встречных курсах.

Есть! Две клонские машины взорвались! Третья отвернула с курса – явно поврежденная.

Но и один из наших истребителей развалился на куски от прямого попадания…

Пока «Горынычи» закладывали вираж, уцелевшие «Абзу», повернув влево, выпустили ракеты нам вслед.

Пуск был произведен издалека, почти с предельной дальности. Мне казалось, что этих ракет можно не бояться, и все-таки, рассыпая фейерверки ложных целей, мы резко изменили курс.

О «Балхе» мы на секунду позабыли. А зря – потому что вторая порция ракет тут же была выпущена с борта фрегата.

«Горынычи», развернувшись на сто восемьдесят градусов, в свою очередь обстреляли истребители противника. И хотя клонских «Абзу» теперь ожидала незавидная участь, свое черное дело они сделали: стая выпущенных ими ракет неуклонно приближалась к нам.

Наши «Дюрандали» оказались между молотом и наковальней. Мощные станции наведения клонского фрегата держали наши истребители мертвой хваткой. Никакие маневры уклонения не помогали. Тем более что «Дюрандаль» в сравнении с «Горынычем» был очень неуклюж, а сорвать захват радара наведения можно только исключительно энергичным маневрированием.

Единственный шанс уклониться от ракет в такой ситуации: повернуть прямо на них, сближаться лоб в лоб, а за несколько секунд до встречи, врубив маневровые дюзы на полную катушку, постараться разойтись с ними на острых курсовых углах.

Что мы и сделали. Но, выбирая из двух зол меньшее, нам пришлось волей-неволей подставиться под ракеты истребителей.

– Саша, два «банана» на семь часов! Саша!

– Я вижу!.. За собой следи!

– Ребята, у меня…

После этих слов связь с Колькой прервалась. На камерах заднего обзора я видел взрыв возле его машины. При этом Колькин «Дюрандаль», к счастью, не развалился, но сразу начал терять скорость и рыскать по курсу.

– Коля! Коля! Отзовись!.. Младший лейтенант Самохвальский! Ответьте! Это приказ!

Коля не отзывался. Поврежденный «Дюрандаль» с белым котенком на вертикальном оперении все сильнее уклонялся в сторону. Его силуэт вдруг отчетливо проявился на фоне Фелиции, которая сейчас оказалась по левую руку от нас. Что, конец?! Падает?!

– Закончились ловушки! Где тут кнопка на постановку топливной помехи?!

– Там же бумажка есть, Володя! «Топл. пом.» написано!

(«Дюрандали» поступали на флот так спешно, что техники не успели заменить стандартные испанские надписи на промышленные таблички с русским переводом – пришлось бумажки клеить.)

– Знаю, твою мать!!! У меня свет на приборке погас, не видно ни черта!!!

– Четвертая на правой подпанели слева, второй ряд сверху!

– Приготовься, Володя: я тебя своей топливной помехой прикро…

Это было последнее, что мне довелось сказать.

Первый «банан», проигнорировав все облака ложных целей, молнией метнулся ко мне и взорвался где-то под левым крылом. Истребитель вздрогнул и угрожающе затрясся.

Моя рука метнулась к рычагу катапультирования. Но, хоть я и рванул его на себя изо всех сил, долгожданного пинка под зад не последовало. Какой-то сбой в электрозапале?..

Потом были несколько мгновений шквального шипения в наушниках, а потом я обнаружил себя в открытом космосе.

Вы думаете, я катапультировался?

Как бы не так! Второй «банан», взорвавшись в аккурат между главными соплами, раскроил истребитель пополам вдоль кокпита. Бронеспинка кресла спасла меня от фугасной волны. Но спасти мой «Дюрандаль» уже не могло ничто в Галактике, потому что спасать было нечего.

Меня выбросило прочь из машины в окружении осколков бронеколпака и мелкого мусора.

Не успел я и глазом моргнуть, как стал пупом мироздания. Вокруг меня завращалось ВСЁ: звезды и спутники Фелиции, сама Фелиция и Львиный Зев, наши удаляющиеся флуггеры и различимая уже невооруженным глазом «Яуза», роение вспышек-звездочек вокруг далекого «Атур-Фарнбага» и «Кавказ», озаряемый выхлопом откатников главного калибра.

Я стал центром мироздания!

Да здравствует пушкиноцентрическая картина мира!

Гамлет некогда хвастал, что, замкнувшись в ореховой скорлупе, мог бы считать себя царем беспредельного пространства. Как оказалось, ореховая скорлупа для этого вовсе не обязательна. Впрочем, скафандр и есть своего рода скорлупа… Но Гамлет имел в виду не совсем то…

На третьем, кажется, кувырке через голову (а остановиться я, как легко догадаться, не мог: дайте мне точку опоры – и я!.. и я!.. а без точки опоры – да в вакууме, да в невесомости, а?) я обнаружил, что, сохранив тот импульс движения, который имел мой «Дюрандаль» в момент взрыва, продолжаю путешествовать по космосу. И с препорядочной скоростью!