Читать книгу "Гений зла Гитлер - Борис Тененбаум"

И машины, которые у нас сегодня ездят, стреляют или летают, – не те машины, которые будут ездить, летать и стрелять в будущем году!

Я полагаю, что этого достаточно для каждого немца. Обо всем остальном позаботятся наши изобретатели, наши немецкие рабочие и работницы.

За спиной у этого фронта, где идут на жертвы, презирают смерть и не щадят жизни, находится фронт Родины, фронт, образованный городом и деревней. Миллионы немецких крестьян, значительную часть которых составляют старики, подростки и женщины, выполняют свой долг наилучшим образом. Миллионы и миллионы немецких рабочих в непрестанном труде – их достижения поразительны. И над этим всем снова немецкая женщина, немецкая девушка, заменившая миллионы мужчин, ушедших на фронт.

Мы действительно можем сказать: впервые в истории в борьбе участвует целый народ – частично на фронте, частично на Родине.

Когда я об этом говорю, то как старый национал-социалист я вынужден признать: мы узнали две крайности. Одна – это капиталистические государства, которые с помощью лжи и обмана отказывают своим народам в самых естественных человеческих правах, которые заняты исключительно своими финансовыми интересами, ради которых готовы принести в жертву миллионы людей. С другой стороны мы видим коммунистическую крайность, государство, принесшее невыразимую нищету миллионам и миллионам и приносит в жертву своей доктрине счастье других людей.

Из всего этого, на мой взгляд, вытекает одно обязательство: стремиться к нашему национальному и социалистическому идеалу больше, чем когда-либо! Потому что одно мы должны осознавать ясно: когда однажды эта война закончится, ее выиграет немецкий солдат, который вышел из крестьянских дворов, с фабрик и т. д., который в общем и целом действительно представляет массу нашего народа. И эту войну выиграет немецкая Родина с миллионами рабочих и работниц, крестьян и крестьянок. Ее выиграют созидающие люди, в конторах и на заводах. Все эти миллионы трудящихся людей, они ее выиграют! И именно на таких людей должно равняться наше государство.

Когда закончится эта война, я вернусь с нее еще более фанатическим национал-социалистом, чем был раньше!

Точно так же будет и с теми, которые призваны к руководству; потому что в этом государстве царит не так называемый принцип равенства, как в Советской России, а принцип справедливости. Кто может быть руководителем, в политике ли, в армии или в экономике, тем мы всегда дорожим. Но так же ценен тот, без чьего содействия любое руководство останется бесполезным, всего лишь игрой мысли. И это решающее.

Немецкий народ может сегодня гордиться: у него самые лучшие политические руководители, самые лучшие военачальники, самые лучшие инженеры, самые лучшие экономисты и организаторы, но у него и самые лучшие рабочие и самые лучшие крестьяне.

Соединить всех этих людей в одно целое – это была когда-то задача, которую мы как национал-социалисты ставили перед собой, задача, которая для нас сегодня яснее, чем когда-либо.

Я вернусь с этой войны снова с моей старой партийной программой, выполнение которой кажется мне теперь еще более важным, чем в первый день.

Сознание этого и привело меня сюда сегодня, чтобы коротко выступить перед немецким народом. Ибо в зимней кампании по оказанию помощи фронту содержится еще одна возможность проявить дух этой общности.

Жертвы на фронте не могут быть оплачены ничем!

Но и достижения Родины выдержат испытание историей!

Необходимо, чтобы солдат на фронте знал, что дома Родина заботится как только может о его близких и о нем. Он должен это знать, и должно так случиться, что когда-нибудь наряду с гигантскими успехами на фронте и Родина примет свои заслуженные почести.

Каждый знает, что он должен делать в это время. Каждая женщина, каждый мужчина – они знают, что от них требуется и что они обязаны дать.

Если вы пройдете по улице и вас одолеют раздумья – должны ли вы еще что-то дать, нужно ли это сделать или нет, посмотрите по сторонам: возможно, вы встретите кого-то, кто пожертвовал Германии гораздо больше, чем вы.

Только тогда, когда весь немецкий народ станет обществом, способным на жертвы, только тогда мы можем надеяться и ожидать того, что и в будущем провидение не оставит нас.

Господь Бог еще никогда не помог ни одному лентяю, он не помогает также трусам и ни в коем случае не помогает тому, кто не хочет помочь себе сам. Здесь, по большому счету, действует следующий принцип:

Народ, помоги себе сам, тогда и Господь не откажет тебе в своей помощи!

Томас Манн о Гитлере Из сборника «Немецкие Слушатели»

«…Можно ли этому поверить? Гестаповские борзописцы негодуют на оскорбление человечности, той самой человечности, которую система, держащая их на службе, одиннадцать лет третировала, объявляла отмененной, топтала ногами. Что вообразили эти люди? Что тотальная война, которую они славили, которую называли нормальным состоянием человечества, – это немецкая привилегия и что ее средствами никто больше, даже если речь идет об его жизни, не вправе воспользоваться? Они рассчитывали на цивилизованность другой стороны, то есть на предполагаемую слабость и истощенность демократий, надеялись извлечь из нее выгоды, стать благодаря ей хозяевами и рабовладельцами всего мира. Кто еще готов и способен к войне, думали они, тому принадлежит мир – а готовы и способны к ней только они. Какое-то время казалось, что их расчет верен. Есть ли что-либо отвратительней, чем крики «караул!», которыми они отвечают на решимость свободных народов положить конец грубому насилию грубым насилием?

Месть и расплата? Вот они. Немецкому народу мстят его безумие и опьянение; он должен заплатить за веру в свое право на насилие, которую внушили ему негодяи учителя, и, к сожалению, это только начало расплаты. Надо ли вам, немцам, говорить, что все, что вы терпите сегодня, идет не от жестокости и кровожадности иностранцев, а вытекает из национал-социализма?..»

Из эссе «Братец»

Никто не освобожден от необходимости заниматься этой мрачной фигурой, ибо фигура эта соответствует рассчитанной на грубый эффект, на амплификацию природе политики, то есть того ремесла, которое он себе однажды выбрал, – мы знаем, в сколь большой степени из-за отсутствия способностей к чему-либо другому.

Если безумие вместе с рассудительностью есть гений (а это – определение!), то этот человек – гений. С таким определением можно согласиться без оговорок, потому что гений означает качество, а не ранг, не степень достоинства, ибо проявляется на самых разных духовных и человеческих уровнях; но даже на самом низком он обнаруживает еще признаки и вызывает действия, которые оправдывают общее определение его как гения. Я оставляю открытым вопрос, видела ли история человечества подобный случай «гения» на столь низкой моральной и духовной ступени и наделенного такой притягательной силой, как тот, ошеломленными свидетелями которого мы являемся.

Во всяком случае, я против того, чтобы из-за этого феномена пострадало наше представление о гении вообще как о великом человеке; правда, большей частью гений был явлением эстетическим и лишь изредка сочетал это с величием моральным; когда же он преступал границы, поставленные человечеству, то вызывал ужас и дрожь, которые вопреки всему, что человечество должно было от него вытерпеть, было дрожью счастья. Нельзя, однако, забывать о различиях, – они непомерны. Меня злит, когда я сегодня слышу: «Теперь-то мы знаем, что и Наполеон тоже был порядочным тупицей!»