Читать книгу "Южная Африка. Прогулки на краю света - Генри Воллам Мортон"

Полковник отмечает, что, несмотря на многолетние наблюдения, до сих пор не вполне ясно, по какому принципу формируется львиный прайд и почему он распадается. Во главе всегда стоит крупный вожак, который играет в прайде ту же самую роль, что и буйвол в стае антилоп. Лев-вожак имеет привычку отдыхать на некотором расстоянии от стаи. Молодые львы, чем-то прогневившие вожака, обычно изгоняются из стаи и образуют «холостяцкие» прайды. Иногда случается, что молодежь — как самцы, так и самки — по собственному почину уходит, дабы сформировать новый прайд и охотиться отдельно от старшего поколения. Вообще-то молодым львам несладко живется в стае. После удачной охоты они не имеют права подходить к добыче до того, как насытятся «старики» (и не один молодой лев расстался с жизнью по причине излишней горячности). Увы, после того, как старшее поколение закончит свою трапезу, молодым почти ничего не остается.

У льва, как и у любого животного в природе, имеются свои враги. Худший из них, конечно, человек. Но я был очень удивлен, узнав, что, оказывается, на втором месте по вредоносности стоит такое безобидное с виду существо, как дикобраз. Тем не менее это так. Если лев повредит лапу об иглу дикобраза, то жизнь его превращается в одну долгую агонию, в конце которой неминуемо ждет смерть от голода и истощения. Как правило, ранка в подушечке лапы инфицируется и вызывает такую нестерпимую боль, что лев не способен охотиться.

В Преториус-Коп я услышал множество историй о том, как людям чудом удавалось ускользнуть из лап льва, о животных, которые не желают убираться с дороги, об «убийствах» в заповеднике. Неоднократно случалось, что какой-нибудь посетитель тихонько ехал себе по территории парка и вдруг неожиданно попадал в самую гущи свалки, когда прайд львов охотился на жирафа, антилопу гну или зебру.

Как-то раз, когда мы сидели в лавке и развлекались подобными историями, в лагерь на всех парах влетел автомобиль и чей-то взволнованный голос прокричал:

— В полумиле по Скукуза-роуд объявился большой прайд!

Побросав свои занятия, мы опрометью кинулись к машинам и скоро уже катили в указанном направлении. По обеим сторонам от дороги росла высокая трава и карликовые акации, так что видимость была не очень хорошая. Проехав с полмили, мы сбавили скорость и теперь еле ползли, поминутно оглядываясь по сторонам. Наконец кто-то крикнул:

— Стоп! Вот они!

Бросив взгляд в левое ветровое стекло, я увидел в пятидесяти ярдах от дороги львицу. Она тоже несомненно заметила нас, я видел, как встали торчком ее уши, и крупная морда медленно повернулась в направлении непрошеных гостей. Я подумал, что никогда в жизни не видал такой огромной львицы, и прикидывал, во сколько прыжков она сумеет преодолеть разделявшее нас расстояние. Однако в данный момент львица, похоже, не собиралась нападать. Она сидела совершенно неподвижно, разглядывая нас с видом заинтересованной кошки.

— Скольких вы видите? — раздался чей-то громкий шепот. — Я — шесть!

Я стал внимательнее вглядываться в буш и вскоре обнаружил: то, что я вначале принимал за участки более темной травы, на самом деле были львы. Я насчитал пятерых, затем мне показали шестого — крупного самца с темной гривой, который лежал в отдалении и был почти неразличим в густой тени акации.

Кто-то выставил в окно фотоаппарат и начал делать снимки. Щелчок затвора — тихий безобидный звук — тут же был услышан прайдом. Два льва, которые прежде лениво валялись в траве, медленно поднялись и, навострив уши, обернулись в нашу сторону. По своей напряженности эта минута вполне могла сравниться с тем мигом в заповеднике Хлухлуве, когда мы ранним утром наткнулись на самку носорога с детенышем.

К огромному моему облегчению, львы почти сразу же успокоились. Они завалились на спину, задрав все четыре лапы в воздух — забавная картинка, хорошо знакомая тем, кто держит дома кошек.

Я провел в парке Крюгера два дня, но больше мне не удалось повстречать львов. Этот прайд стал моим единственным достоянием. Рейнджеры объяснили, что засуха загнала всех животных в глубь буша, и теперь они вернутся не раньше сезона дождей.

13

Честно говоря, меня это не очень огорчило. За свою жизнь я успел насмотреться на кровопролитие и потому не слишком стремился стать свидетелем очередного «убийства» на территории заповедника. Тем более что весь второй день мы посвятили жирафам и гиппопотамам.

Думаю, из всех обитателей парка жираф представляет собой наиболее интересный объект для наблюдения. А недостатка в этих славных животных у нас не было, они бродили большими стадами и мелкими семейными группами. Жирафа почти невозможно разглядеть, когда он неподвижно стоит в тени акаций. Выдает его только голова с рожками, возвышающаяся над кроной дерева. С морды жираф похож на симпатичного любознательного верблюда. Надо проследить взглядом вдоль длинной шеи, и лишь тогда начинаешь различать пятнистое тело, идеально упрятанное в солнечной светотени. Мое воображение поразил громадный самец, чьи пятна казались почти черными на фоне рыжевато-бежевой шкуры. Поистине потрясающее животное!

Мне повезло увидеть, как жираф пьет. Для того чтобы достать до воды, ему приходится широко расставить передние ноги. Причем жираф делает это не сразу, а в несколько приемов — до тех пор, пока его корпус не опустится на достаточную высоту, и лишь тогда склоняет свою длинную шею. Не менее интересно наблюдать стадо жирафов в движении. На мой взгляд, ради одного этого зрелища стоит приехать в Национальный парк Крюгера. Когда жирафы бегут, кажется, будто они передвигаются на пружинных ходулях. Ноги они переставляют, как лошадь при галопе — сначала две задние, затем две передние. Длинные шеи раскачиваются взад и вперед, короткие хвостики вытянуты в воздухе. В общей массе движение выглядит довольно нелепым. Однако мне говорили, что на короткой дистанции жирафы способны развивать скорость до тридцати пяти миль в час, а это, согласитесь, немало!

При первом взгляде на жирафа возникает мысль: бедный безобидный вегетарианец, он, должно быть, становится легкой добычей для хищников. Как выяснилось, это не совсем так. Природа обеспечила жирафа неплохими средствами самозащиты: задние ноги его способны лягать с силой парового молота, все жизненно важные внутренние органы надежно защищены шкурой толщиной в дюйм, а длиннющая шея обеспечивает отличный обзор местности. По сути, жираф представляет собой самую высокую сторожевую башню в природе. Даже лев вынужден относиться к нему с уважением.

После обеда мы приехали на берег широкой реки, где нежилось небольшое стадо бегемотов. Около десятка животных засели в воде так, что наружу торчали лишь макушки голов, увенчанные маленькими, бдительными, как у терьеров, глазками. Время от времени один из бегемотов с громким плеском погружался на глубину, чтобы через несколько минут снова вынырнуть за глотком воздуха. Вот таким образом гиппопотамы и проводят большую часть дня — плавая и ныряя на дно реки, по которому разгуливают на своих четырех, как по подводному бульвару. Они издают весьма своеобразные звуки — нечто среднее между ревом и хрюканьем. Бегемоты очень любопытные животные: стоило нам посвистеть или что-либо крикнуть, как они сразу же высовывали головы из воды и начинали ими вертеть в поисках источника необычного звука.