Читать книгу "Другая жизнь - Лайонел Шрайвер"

– Я больше не могу это терпеть. Я не могу…

– Тебе не надо больше терпеть, Гну, – сказал он, поворачивая к себе ее голову, чтобы капнуть на язык еще немного морфина.

Шеп сам больше не мог выносить происходящее, но, разумеется, был обязан. К своему стыду, временами он испытывал скуку и желание скорее со всем покончить. Их совместная жизнь закончилась для него в тот момент, когда она сообщила ему, что у нее рак. Вопреки всем своим убеждениям, что признания в любви должны быть строго регламентированы, он говорил ей: «Я люблю тебя, Гну» – так часто за эти два последних дня, словно боялся, что они потонут в болоте бормотания о гвоздике. Он не мог забыть, что оставил в Элмсфорде в коробке из-под сигар, в которую складывал оставшиеся от поездок деньги в иностранной валюте, около ста долларов в португальских реалах. Теперь Европейский союз перешел на евро, и сохраненные им купюры превратились в обыкновенные сувениры. Ему следовало потратить их в лиссабонском дьюти-фри, он и сейчас растрачивал себя с такой страстностью, словно у него не было, как и тогда, другого шанса.

– Почему Глинис храпит? – часов в пять утра спросила Хитер, выбравшись из кровати.

– Потому что она очень, очень устала, – ответила Кэрол. – Иди спать.

Детям было трудно заснуть. Шум разносился по всему бунгало и отпугивал обезьян. Шеп взял жену за руку и еще раз прошептал, чтобы она ничего не боялась, хотя, конечно, и сам не знал, что ее ждет. Едва над горизонтом показались первые лучи красноватого солнца, она захотела ему что-то сказать:

– Шух… шух.

Он прижался ухом к ее губам, но почувствовал лишь вырвавшуюся изо рта волну теплого воздуха и больше не услышал вздоха.

Никакого прощания, ни признаний, ни сенсационных откровений, она просто обмякла в его руках. Это казалось честным. Вероятно, большинство скорбящих у постели умирающего отказались бы от обязанности услышать последние слова. Чтобы потом не пришлось жить годами с тем, что взамен оставила тебе смерть.

* * *

Накер* в Старой Англии покупал немолодых, порой уже дряхлых домашних животных, чтобы отправить их туши на мясо или производство удобрений. Прозвище, конечно, малоприятное, но в те времена это была вполне уважаемая профессия, а по средневековой традиции фамилии происходили от рода деятельности человека: Бейкер, Капентер, Смит. Имя, данное ему при крещении, довольно часто встречающееся в их роду. Шепард Армстронг Накер был наделен качествами, каждое из которых на определенном этапе жизни ему предстояло проявить: внимательность, услужливость, трудолюбие, стойкость, а также умение хоронить.

* Живодер (англ.).

В последующие годы Шеп был верен значению своего имени. Для тех, кто хорошо знал его, не было сюрпризом, что отличный мастер не успокоится и не откажется от любимого ремесла в Последующей жизни на острове и станет потягивать тропические коктейли, нежась под зонтиком на пляже. Его навыки ловко управляться с гаечным ключом и ножовкой были весьма востребованы на Пембе. С восточной щедростью он взялся за один из самых амбициозных проектов – вырыть колодец для жителей общины; на острове остро не хватало пресной воды. Благотворительность – хороший способ для инвестиций. Взамен местные жители показали ему простые и надежные приемы ловли королевского горбыля, рассказали о правилах бао – хитросплетениях, с которыми приходится сталкиваться при покупке земли в Танзании, и размерах взятки для благополучной передачи коробки искусственных слез через таможню.

(Джексон был бы в восторге, узнав, что его система взглядов «Страдальцы-Слюнтяи» применима и к другим континентам. Система Тоа киту кидого была, в Танзании настолько широко применима, что в обществе появилась даже аббревиатура ТКК, означавшая «дай и мне немного».)

Впрочем, его отношения с местным населением были вполне дружескими, Шеп был пришельцем из другого мира, поэтому ему суждено было оставаться чужаком на Пембе, над которым все немного подтрунивают, как когда-то они с Джексоном посмеивались над встречными в Проспект-Парке. Его отношения с соседями менялись в зависимости от его успехов в изучении суахили, но ни одна из сторон не стремилась нарушить существующую теплоту и взаимопонимание. Удивительно, но Пемба был единственным местом из тех, что он посетил в Африке, где никто не суетился и не спешил – дети и мзиис бросали свои вещи прямо на землю и приветствовали его: «Джам-бо! Хабари яко!» – просто потому, что были рады его видеть, а не потому, что хотели получить его часы.

Тяжелая физическая работа вскоре незаметно испарилась, так медленно растекалось картофельное пюре на жирных сливках, оставшееся нетронутым на тарелке Глинис. Однако как бы много ни было работы, Шеп всегда высыпался, сон стал для него основным наслаждением, которое, некогда украденное мезотелиомой, он умел ценить и научился смаковать. К удовольствию спать добавились разговоры, размышления, созерцание и простые радости бытия – счастье ничего не делать и при этом не ощущать скуки – долго принимать душ и не стоять в многочасовых пробках на Уэст-Сайд-хайвей.

Освоив тонкости «византийского социализма», с которым столкнулся в процессе приобретения земли – бюрократы из Дара покупают землю, а ты покупаешь ее уже у правительства, с множеством ТКК, которые несколько упрощают дело, – Шеп, наконец, приобрел значительный участок на побережье, стоивший ему всего десять тысяч долларов, дающий возможность обеспечить жильем себя и еще пятерых, находящихся у него на попечении, что, с точки зрения жителей Танзании, было настоящим грабежом; к счастью, они не знали, сколько ему пришлось заплатить, чтобы приехать сюда. Даже после того, как он приобрел пикап и подвесной мотор для лодки, переводы денежных средств из Цюриха в Банк Занзибара в Чака-Чака ненамного уменьшили его счет. (К удивлению банкиров, все его сбережения были положены на самый простой сберегательный счет под довольно незначительные проценты. Шеп отвергал всяческие предложения о том, что есть «возможность» вложить деньги во «что-то» более выгодное, поскольку его, как никогда в жизни, не привлекала перспектива обогащения, в новой стране он и так казался богатым сверх меры. Он придерживался принципа, который называл основой основ: самое главное – сохранить то, что имеешь.) Соседи были благодарны, что он всегда подвозил их до города, паял трубы, ремонтировал старые плиты, а за то, что члены его семьи всегда с радостью помогали в сборе урожая гвоздики, не позволяли ему платить на рынке, поэтому он мог неделями обходиться без денег.

Правда, существовал один неразрешенный вопрос – облагается ли налогом сумма, полученная от «Фордж крафт». По утверждению Мистика, все сводилось к фразе: «Оставь все себе» – довольно странный подход для государственного служащего, а проще говоря, это означало: «Это не их собачье дело». Мысль о том, что кто-то уверен, будто, «оставив все себе», он сможет заполнить пустоту от потери такой замечательной женщины, казалась оскорбительной, особенно после того, как юристы ответчика оценивали его жену с точки зрения количества стирок, выполняемых ею в неделю. Неожиданно для себя самого его несколько воодушевила идея, что полученная сумма все же должна облагаться налогом. Если коллекторы согласны преодолеть это расстояние с тремя пересадками на четырех самолетах, затем проделать путь на машине, они могут приехать и забрать деньги.