Читать книгу "Час Совы - Владимир Добряков"

— Пусть Наташа хоть так встретит с нами Новый Год. Будем считать, что она здесь. Хорошо?

Я молча киваю. Какие могут быть возражения, если у меня самого эта идея возникла. Потому-то я и пошел именно за этой ёлочкой.

Утром накануне Новогодней ночи я за работу не сажусь. Спускаюсь в погреб и вытаскиваю с ледника кабанью тушу. Надо оттаять её и начинать готовить праздничный ужин. Вернувшись, присаживаюсь к очагу и даю волю своей фантазии. На ужин надо приготовить что-то необычное. Чтобы запомнилось на всю оставшуюся жизнь. Ну, пельмени, это само собой. Но надо что-нибудь изобразить и сверх них. Раз уж мы с Леной, волею злой судьбы, вынуждены встречать Новый Год тет-а-тет, без своих друзей: без Магистра, без Андрея с Катрин, без Микеле с Кристиной, без Генриха, Олега, Стефана, Максима и Нэнси; раз и Наташа от нас ушла, то надо каким-то образом скрасить одиночество и сделать эту Новогоднюю ночь такой, чтобы потом долго вспоминать её, как неповторимую.

Отсутствие Магистра — потеря невосполнимая. Только он умеет творить «Столичную». У меня же, как он однажды совершенно правильно сказал, лучше самогона ничего не выйдет. Правда, я нашел в «меню» этого Синтезатора неплохое и довольно ароматное бренди, хорошее сухое вино и даже шампанское. Но дальше я с этим «меню» экспериментировать не намерен. Если этот Синтезатор делали и настраивали в Фазе, откуда родом Старый Волк, то не исключено, что в один, далеко не прекрасный, миг он преподнесёт мне бутылку денатурата. Или того, дымчатого, мутно-желтого напитка с запахом тройного одеколона, которым меня угощали после выигрыша в «Алмазной Пыли», и который я пил на борту «Голубой Леди Тумана». Кстати, и на вкус-то он был чуть лучше касторки.

Лена ходит по дому с видом то задумчивым, то вдохновенным. У неё тоже муки творчества. На её совести салаты, десерт и праздничный торт. Что-то уже варится и томится в горшочках над очагом. А Лена то присядет, то подойдёт к Синтезатору, сотворит что-то, попробует и несёт выкидывать.

Глядя на неё, решаю, что пельмени на Синтезаторе я творить не буду. Не тот уровень освоения. Настоящие пельмени получаются только на Ленином Синтезаторе повышенной чувствительности. Кабанье мясо у меня есть, другие сорта сотворю на Синтезаторе, Время с ним. А уж фарш и сами пельмени «сотворю» вручную.

Весь день проходит в хлопотах. Только раз Лена отрывает меня от кулинарных упражнений. Пришло время посмотреть Наташу.

Мы застаём её вместе с её другом, Анатолием. Они медленно идут по набережной. Одета Наташа несколько вызывающе (с точки зрения Анатолия). Коротенький ярко-голубой сарафанчик на молнии и с большим вырезом. Он так плотно обтягивает фигуру, что сразу видно: самое большее, что под него надето, это трусики. Ярко-красные босоножки из двух ремешков: один поперёк пальцев, другой крестообразно охватывает лодыжку. На руках два браслета, точнее, один; второй это — Ленин искатель. На шее ленточка с кулоном, в который я вмонтировал маяк.

Стройная, спортивная фигурка и длинные красивые ножки привлекают всеобщее внимание. Мужчины смотрят с восхищением, женщины — с завистью. Анатолию это, судя по тому, какие взгляды он бросает на тех, кто слишком долго задерживает свой взгляд на Наташе, не слишком нравится. А зря, придётся привыкать. После тех уроков, которые Наташа получила у Лены, она уже просто не может вести себя по-другому. Сама она не обращает на взгляды прохожих ни малейшего внимания. Мне кажется, что ещё немного и она скинет сарафан и пойдёт дальше в одних трусиках, благо погода позволяет.

Кстати, интересно, как отреагировал Анатолий, увидев, что грудь его подруги покрыта таким же ровным загаром, как и всё тело? Ведь ещё неделю назад (по его времени) она сияла молочной белизной. Спрашиваю об этом Лену. Она пожимает плечами:

— Наверное, воспринял это как необъяснимый феномен. Хотя… По-моему, она рассказывает ему о нас, или уже рассказала и сейчас приводит аргументы, что всё это не сон и не вымысел.

— Почему ты так решила?

— Она уже дважды сунула ему под нос искатель. Это раз. У него наверняка возникли вопросы, требующие объяснений. Первый, ты правильно подметил: загар. Начало лета, а она как будто из тропиков вернулась. Кстати, у этого Солнца ультрафиолетовая часть спектра заметно богаче. Второе, он наверняка, уже заметил, как она резко изменилась в сексуальном плане. Всё это потребовало объяснений. Это — два. Думаю, ей пришлось рассказать всё, как было.

— Почему?

— Ну, а какую ещё можно придумать версию, объясняющую столь резкие перемены, произошедшие в человеке за один-два дня? Но, по-моему, он ей ещё не до конца поверил. Слишком уж это всё кажется неправдоподобным, пока сам не потрогаешь.

— Жаль, что мы их не слышим. Почему ты не свяжешься с Корой и не уточнишь последние цифры кода, чтобы наладить аудиоканал?

— Не надо. В этом есть своя прелесть. Остаётся место для размышлений, догадок и фантазии.

— Время с тобой, — смеюсь я, — Догадывайся и фантазируй.

Когда до Нового Года остаётся один час мы начинаем накрывать на стол. Пельмени, отбивные из кабана, запеченные в тесте и грибной соус я пока оставляю на решетке очага над углями. Их будем брать прямо с жару, с пылу. Лена расставляет на столе свои изысканные салаты и закуски, а я выставляю бренди и вино. Шампанское для охлаждения выношу за дверь. Накрыв на стол, Лена удаляется в комнату, где жила Наташа. Я зажигаю гирлянду на ёлке, свечи и гашу освещение. К встрече Нового Года всё готово. Набиваю трубку ароматным табаком, который я случайно обнаружил в «меню» Синтезатора, закуриваю и жду свою подругу. Однако Елена Илек заставляет себя ждать. Впрочем, это её неотъемлемое, как и всех женщин, право. Я понимаю, что она сейчас переодевается, а это процедура серьёзнейшая. Сам-то я уже успел облачиться в «парадный костюм», который Лена сотворила для меня два месяца назад.

Бесшумно открывается дверь, и в комнату величаво вплывает моя Лена. Я немею от удивления. Она одета точь в точь так же, как была одета на новогоднем балу в Монастыре. Вплоть до пары крупных жемчужин, висящих под белой бархатной ленточкой вокруг шейки. Лена, словно не замечая моего изумления, останавливается, делает реверанс и протягивает мне руку. Почтительно целую её пальчики и провожу как королеву, к креслу. Беру бутылку вина, но Лена отрицательно качает головой и указывает на бренди. Бренди, так бренди. Наполняю рюмки и произношу тост:

— Уходит год. Время знает, какой это был год в этой Фазе. Не суть как важно. Важно то, что я весь этот год провёл в этой самой Фазе. Когда пьют за уходящий год, принято вспоминать, что в этом году произошло. Пьют за хорошее, а плохое стараются не вспоминать. Не так уж он был богат событиями этот уходящий год, но были в нём и радостные, и грустные события. Были и черные дни, и светлые. Но был в этом году один очень светлый день, когда произошло самое важное и самое радостное событие. В этот день ты пришла сюда. В этот день ты нашла меня. Вот за этот день мы и выпьем. Всё остальное — преходящее.

Лена кивает в знак согласия.

— Правильно, Андрюша. Лучше не скажешь.