Читать книгу "Обезьяны - Уилл Селф"

— Я боюсь подумать, — дрожащими пальцами показал провинциальный терапевт, — как на все это отреагирует Джин, я, конечно, лишь побочный самец, но даже такой мой статус может мигом испариться «хуууу», вы сами видели, она воплощенная нетерпимость.

Буснер успокоил Бома, почистил, пригладил ему шерсть.

— Доктор Бом, не стоит так волноваться. Я решил взять всю вину за ату проклятую историю на себя. Если вы будете твердо придерживаться версии, будто ничего не знали, понятия не имели, что выписываете пациентам инклюзию, хотя я вас сам об этом просил, то я всеми силами стану поддерживать такую же версию и вас мордно «чапп-чапп». Уж это я вам обещаю — будет попавшим из-за меня в переплет мордам какая-никакая, а все-таки компенсация с моей стороны за причиненные страдания. Надеюсь, в результате вам грозит лишь официальное предупреждение.

— А как же Саймон «хуууу»?

— А что Саймон? У него масса собственных версий насчет причины срыва. Иногда он показывает, что все из-за автобуса, который сбил его в детстве, иногда — что из-за наркотиков. Ныне он благополучно выздоравливает, и думаю, в этом свете я совершенно не обязан распоказывать ему об инклюзии, тем более что в конце концов она может тут быть совершенно ни при чем.

На этом два медика и порешили, выбив тем самым карающий меч из лап, уже было занесших его над их головами. Буснер известил ГСМ о своем созначии дать показания по возвращении из Африки, а до тех пор не выступать на публике по столь щепетильному вопросу.

Что же до Прыгуна, Филипса и Уотли, которым в союзе друг с другом удалось-таки стрясти Буснера с профессиональной ветки и навсегда скомпрометировать его имя, то их победа оказалась совершенно пирровой. Филипс скончался спустя неделю после судьбоносной чистки в ресторане «Человеческий зоопарк», оставшись в блаженном неведении относительно судьбы своего удара по компании — та, разумеется, бросила на чашу правосудия весь свой корпоративный вес, что привело к предпоказуемому результату: «Крайборг фармасьютикалс» полностью оправдали.

Уотли, едва узнав, что ГСМ выслал Буснеру официальное письмо, отправился прямиком в больницу «Хит-Хоспитал» и подал заявление на вакантное место старшего научного консультанта. Его он, конечно же, и занял, однако не ранее, чем Арчер, директор больницы, получил от Буснера подтверждение, что тот собирается по собственному желанию уползти на пенсию раньше срока. Да и после этого правление Уотли протекало не без эксцессов. Сотрудники психиатрического отделения привыкли, что их вожак — шимпанзе гибкий, однако во всем, что касается иерархии, беспощадный; Уотли же, напротив, был одновременно физически слаб и донельзя авторитарен. Пациенты знали об этом не хуже врачебного и медсамочьего персонала, так что никто не удивился, когда однажды некий маньяк, которого Уотли вознамерился поколотить, изорвал научного консультанта в клочья. Раны заживали шесть месяцев, и после выздоровления Уотли был уже не тот. Некоторое время спустя он занялся семинарами на тему «Бросайте курить» совместно с Алленом Карром. А затем новости о Кевине Уотли, докторе медицины и члене Королевского общества психиатров, навсегда перестали поступать.

На его место в больнице «Хит-Хоспитал» запрыгнула д-р Джейн Боуэн, чьи тщательные и нежные наблюдения за Саймоном Дайксом и его психозом превратились в большую статью, написанную в весьма изящном стиле.[169]Скрупулезное описание симптомов, патологии и этиологии болезни Саймона, как и преддоказывал Буснер, дало медицинскому сообществу возможность диагностировать массу аналогичных случаев, и наука признала заслуги Джейн, присвоив человекомании по типу Саймона Дайкса официальное обозначение «болезнь Боуэн».

А Прыгун? «Хууууу» Прыгун. Наш сухопарый бледномордый экс-пятый самец, низвергнувший Буснера с дерева почета прямо на усыпанную гнилыми пальмовыми ветвями землю! Прыгун, некогда страстный поклонник именитого психиатра, а затем хитроумный и завистливый Яго, решил, конечно, что приползла пора бросить психиатрию и заняться вторым по мерзости после нее делом — написать о психиатрии роман. Основанная на жизни Прыгуна с Буснером книга под заглавием «По ту сторону сознания», главный герой которой носил обозначение «Жак Сумнер», стала бестселлером и целое лето лидировала по продажам. Литературный мир подхватил Прыгуна и повлек его от приема к приему, от встреч с читателями к четвертым обедам в его честь, кружа экс-пятого самца в головокружительном танце славы. Он вступил в клуб «Силинк» и в очередях к свежим седалищным мозолям переместился с последних позиций на первую.

Не стоит даже и показывать, что эта фаза быстро закончилась. Исчерпав доступный ему материал — все, что было в жизни Прыгуна интересного, ограничивалось Заком Буснером и его методом, — новоиспеченный писатель не сумел завершить вторую книгу, на которую, однако, успел заключить контракт. Выплаченный аванс он потратил на шикарную жизнь, а снова устроиться на работу по старой специальности не смог — история с «Крайборгом» оставила у всех слишком неприятный осадок, чтобы иметь дело с ее участниками.

Не прошло и нескольких месяцев, как Прыгун превратился в бедного, сломленного, всеми забытого самца. Литературный мир выбросил его на помойку так же быстро, как в свое время вознес до небес. Все его недолговечные союзники по перу и критике показывали, что, по их мнению, нет ничего более благородного, ничего более романтичного, чем писать, не надеясь на славу, не рассчитывая на читателей, в холодном доме на дереве — разве не так поступали все великие? — на самом деле имея в виду, что времени на общение с неудачниками у них не больше, чем у любых других шимпанзе в любой другой профессиональной сфере.

Таким образом, за исключением Джейн Боуэн, единственным шимпанзе, который по окончании печальной истории с Саймоном Дайксом переполз на более высокую ветку, оказалась Сара Пизенхьюм. То последнее, счастливое, солнечное спаривание с любимым самцом в Галерее Саачи окончательно разрубило цепи, приковывавшие Сару к художнику. По неясной причине после означенного спаривания Сара почувствовала, что больше не обязана заботиться об этом экзальтированном и странном самце. Когда по окончании долгой-долгой течки она обнаружила, что беременна, несмотря на применение влагалищного колпачка размером с вантуз, то отправилась к Брейтуэйтам и предложила им составить группу.

Стив и Кен были на седьмом небе от счастья. Они взяли в группу Эрла — своего старого, очень старого союзника — третьим самцом, побочным четвертым ухнули своего дядю Маркуса, пятым назначили знакомого по имени Кутберт и прихватили еще двух братьев, Пола и Дел роя, соответственно шестым и седьмым.

Так что Сара наконец получила столько спаривания, сколько хотела, — теперь в нее регулярно входили длинные, мощные и молниеносные члены, которых ей так не хватало в юные годы. А когда, много лет спустя, у ее собственных дочерей начали набухать седалищные мозоли, для Сары не было большей радости, чем видеть, как дочурок мощно трахают с бесконечной любовью на мордах все их родители-самцы, по очереди и вне очереди. Когда она изредка вспоминала об экс-художнике, на ее морде всегда обозначалась неизбывная тоска, но перед глазами у нее вставал не сам Саймон, сексуальный атлет, молниеносный самец, а его рисунки, подарок Тони Фиджиса. Рисунки, впоследствии проданные за солидную пятизначную сумму частному коллекционеру.