Читать книгу "Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Сергей Павлов"

— Судьбоносная воля Ампары, — ответил экзарх без тени сомнения в голосе.

Кир-Кор помолчал, делая вид, будто внимательно разглядывает выставленные на полках хрустальной призмы ритуально-культурные ценности древних эпох.

Положение, в котором он оказался волей Ампары, судя по всему, не сулило ему ничего хорошего. Вдобавок его угнетало чувство раздвоенности. Это как в момент сильного землетрясения на склоне вулкана: под ногами разверзается трещина, и не знаешь, куда податься, — «…к какому облаку стремиться, какой довериться скале?..» На одной стороне трещины — смутные постулаты философской школы Ампары и какие-то слишком определенные ожидания, связанные с многовариантной неопределенностью уже, оказывается, наступившего Грядущего. (Или философы здесь чего-то недоговаривают, или все это притянуто за уши.) На другой стороне — целый ряд неординарных событий, которые при желании можно истолковать в пользу вероятного формирования особых зон смешивания Грядущего с Настоящим Прошлым.

По внешним признакам похоже, что именно это и происходит: феноменальные открытия, которые повергли в шоковое изумление грагалов, извольте видеть, замечательно вписываются в систему представлений философской школы Ампары!.. А может, действительно формируется то, что философы этой школы называют локоном возвратного времени? И поскольку сегодняшние события определенно указывают на то, что инициация на Планаре, увы, состоялась, зону смешивания времен волей-неволей придется считать зоной взаимодействия.

«Тем более если подтвердится уверенность региарха и фундатора в том, что моя планарная инициация уже передана семнадцати эвархам», — думал Кир-Кор.

— Уверенность без фактов — самомнение, — сказал Ледогоров. — Факты без уверенности — зерно с плевелами. Первым сумел отделить зерно от плевел региарх. Понять, что случилось, ему помогла метаморфоза, происшедшая с коммуникатором, который был рядом. Не обладая способностью к интротомии, Алехандро Эроховерро присутствовал на первом сеансе ретропиктургии просто, как говорят, за компанию, а на втором уже «подключался». Разве ты не заметил?

— Да, кажется, кто-то «прогнул» сеть ментасвязи… Я слишком был увлечен эколатом.

— Добавь сюда пси-кинетический феномен. Раньше ни коммуникатор, ни региарх не могли приподнять над ладонями и пушинки. Что теперь — ты сам видел.

— Да. Теперь они пси-кинетические тяжелоатлеты. Но, может, только они?.. Скажи мне откровенно, Агафон, ты чувствуешь себя инициированным?

Кир-Кор ожидал, что экзарх на какое-то время уйдет в себя, взвешивая и выверяя малейшие нюансы своих ощущений. Ничего подобного!

— Не чувствую, — ответил тот, не задумываясь. — Ощущаю бодрость — действительно особенную, совсем не вечернюю. Но ведь это другое.

— И даже никакого усиления пси-кинетических способностей?

— Не знаю. Я не проверял.

— Отчего же?! — удивился Кир-Кор.

— Повода не было.

Помолчали. Кир-Кор прочел в глазах Агафона понимание, мягкий упрек и сочувствие. «Он либо действительно гений-провидец, — подумал Кир-Кор в замешательстве, — либо гениальный фанатик!.. Фанат-ампарид». Эта мысль посещала его не впервые.

— Я вижу, ты в смущении, сударь, — мягко сказал Ледогоров. — Должно быть, намерен задать мне вопрос деликатного свойства?

— Да, — признался Кир-Кор. — Из тех, которые нельзя адресовать фундаторам, но можно — старым друзьям.

Старый друг посмотрел на него пристально, с интересом:

— Не могу лишить тебя удовольствия знать.

— Спасибо. Я собирался спросить вот о чем… Мы с тобой пока не знаем точно, сколько эвархов инициировано на самом деле. Двое? Десять? Шестнадцать?.. А если вдруг обнаружится, что инициированы все, кроме тебя, ты будешь очень разочарован?

Агафон не промедлил с ответом:

— Будет, наверное, грустно, если мне отказано быть вместе с единомышленниками. Но… гм… медаль сопричастности имеет и обратную сторону. Инициация или посвящение… как ни называй ее, это все-таки оружие. Оружие очень серьезное, грозное и вдобавок слитое с личностью своего владельца. Надолго слитое, если не навсегда… Такое оружие нельзя отложить, разрядить или хотя бы поставить на предохранитель. Легко ли обретаться в обществе с вмонтированным где-то под ребрами лучеметом?..

«Лучеметом, — подумал Кир-Кор. — Почему не пришла ему в голову мысль хотя бы о динаклазерах?.»

— Боюсь, Агафон, реверс медали еще непригляднее, чем мы себе представляем. Как я понимаю, наше дело дрянь. Потому дрянь, что в нас внедрили оружие гнева.

— Нет! — протестующе поднял руку экзарх. — Извини, Кирилл, я с тобой не согласен. Я понимаю это иначе.

— Тогда поделись пониманием, Агафон. Совершенно ясно, что мой разум не подготовлен к взаимодействию с великим разумом Ампары.

— Вот с этого нам с тобой и надо начинать. — Экзарх успокоился. — Ну сам подумай, разве большой разум может позволить себе дать во владение малому Оружие Гнева?! Ты дал бы оленю гранатомет для брачного поединка?

— Оленю для брачного поединка я дал бы что-нибудь другое, не уводи нашу тему с фронта на фланги. Я не тянул тебя за язык — инициацию ты сам назвал оружием и со свойственной тебе меткостью попал в точку. Но если это не оружие гнева, то сделай милость, назови его по-своему. Я буду ждать с нетерпением, настолько мне любопытно.

— Охотно отвечу, — сказал Ледогоров. — Только что на Большой Экседре философы назвали его Оружием Возмущения Духа. Я разделяю мнение двухсот своих коллег.

— В массе своей коллеги твои разбежались, едва учуяв мое приближение, — заметил Кир-Кор.

— Не осуждай их за это — к условиям новой ситуации людям надо привыкнуть. И все-таки они поняли главное: скрытая в тебе неизвестная нам звездная сила была приведена в действие не гневом, но возмущением духа.

— Иносказание иноимени. — Кир-Кор сунул руки в карманы.

— О нет, разница тут есть! И довольно существенная… Исполни, пожалуйста, две мои просьбы.

— Охотно. Первая?

— Поскольку наша беседа приобрела философский оттенок, мы с тобой обязаны руки держать на виду.

— О, моветон, конечно, ты уж меня извини!..

Кир-Кор вынул руки из карманов. (И обнаружил вскоре, что найти рукам применение в условиях аскезы этой философской цитадели решительно невозможно.)

— Спасибо. — Ледогоров благодарно кивнул. (Лично у него никаких проблем с карманами не было — латиклавия не имела их вообще.) — И вторая просьба: по старой дружбе выслушай без обиды одно мое критическое замечание.

— Ну… если только одно.

— Я уже давно заметил, Кирилл… тебе свойственно путать близкие по эмоциональной окраске, но разные по смыслу понятия. Ты почему-то легко уравниваешь между собой гнев и возмущение духа, хотя знака равенства между ними нет.